Восьмой грех - Ванденберг Филипп

Подземные ходы Сан Себастьяно назывались просто ad catacumbas — так древние римляне в поздней античности обозначали таинственное место, над которым уже при цезаре Константине возвели церковь. Еще до строительства собора Святого Петра здесь были похоронены апостолы Петр и Павел, после того как приняли мученическую смерть. Только потом церковь и катакомбы назвали в честь Себастьяна, который погиб здесь страшной смертью. Палачи стреляли в беззащитного человека из луков, а потом, когда он все еще подавал признаки жизни, забили его до смерти палками.

Над этим Гонзаге стоило задуматься. Он смотрел в пустоту. И вдруг ему опять вспомнился голос из громкоговорителя в холодильной камере: «Не думаю, что вы попадете в Martyrologium Komanum… Свежезамороженный мученик — это что-то новое!»

«Это не могло быть случайностью», — пронеслось в голове кардинала. Его начал бить озноб, хотя в церкви стояла ужасающая духота. «У организаторов похищения явно теологическое образование. Судя по высказываниям, они изучали древнюю филологию или историю. Или даже оба предмета сразу…»

Врач заметил, что кардинал весь дрожит. Откуда-то вынырнул служка из Сан Себастьяно.

— Вам нужно на свежий воздух! — твердо заявил врач.

Доктор и служка, заботливо поддерживая Гонзагу, вывели его наружу, и там он присел на каменный выступ.

— Все в порядке, — отозвался кардинал, быстро придя в себя. — Я просто вспомнил ужасную вещь. — И повернувшись к врачу, добавил: — Можно я воспользуюсь вашим мобильным телефоном?

Врач передал ему трубку. Гонзага набрал номер и прислушался.

— Ради всего святого, отзовитесь уже! — негодовал кардинал. Когда государственный секретарь уловил неодобрительный взгляд врача, он заговорил с подчеркнутой сдержанностью: — Соффичи, брат во Христе, отзовитесь же!

В трубке раздалось сообщение оператора:

— Абонент временно недоступен.

Глава 34

Бреясь, Мальберг угрюмо смотрел на себя в зеркало. Он уже просто не узнавал своего лица. И неудивительно: обстоятельства не способствовали тому, чтобы Лукас выглядел молодым и здоровым.

Пока Мальберг занимался утренним туалетом в тесной ванной комнате Барбьери, он размышлял над тем, почему маркизу убили, а он все еще жив-здоров. «Возможно, я слишком незначительная фигура в деле Марлены, — думал Лукас. — Или же еще могу кому-то пригодиться».

До поздней ночи он и Барбьери сидели вместе, пытаясь восстановить малейшие детали. Они договорились до полусмерти, чему способствовали две бутылки вина «Кастелли». Лукас Мальберг предложил Джакопо Барбьери называть друг друга на «ты». Около половины второго они наконец легли спать, условившись на следующий день разработать стратегию дальнейших действий.

Во время общего завтрака, который скорее походил на трапезу в монастыре траппистов, Мальберг хрипло сказал:

— Вчера вечером я кое-что утаил, и это не идет у меня из головы.

Барбьери заинтересованно взглянул на него.

— Вчера на кладбище, на могиле Марлены, — продолжил Лукас, — у меня состоялась странная встреча. Я не был уверен, привиделось ли мне это. Пока Катерина под проливным дождем разговаривала со мной и цитировала строчки из «Откровения» о сатане, который выйдет из темницы, за могильным камнем я вдруг увидел темный силуэт. Там стоял мужчина в черном плаще. Он словно вырос из-под земли и смотрел на нас.

— Ты же не будешь сейчас утверждать, что это был нечистый, — перебил его Барбьери.

— Могу поклясться, что это был кардинал Гонзага.

— И что? — взволнованно спросил Барбьери.

— И ничего. У меня сдали нервы, и я убежал, — сказал Лукас.

— Ты думаешь, он тебя преследует?

— После истории с Паоло я этого не исключаю.

Легким движением руки Барбьери отодвинул посуду в сторону, потом взял блок бумаги для записей, положил перед собой и записал: «Маркиза Лоренца Фальконьери». Возле имени он поставил крест.

Когда Мальберг вопросительно посмотрел на него, Джакопо пояснил:

— Я думаю, что в этом деле ключевой фигурой является маркиза. Если нам удастся узнать некоторые подробности ее жизни, мы непременно выйдем на ее убийц. А если мы будем знать ее убийц, мы нападем на след убийц Марлены Аммер.

— Звучит слишком просто! — насмешливо произнес Лукас. — Ты действительно думаешь, что маркизу и Марлену убили одни и те же люди? Это же смешно!

— Разве я это говорил? Я сказал только, что если нам удастся раскрыть убийство маркизы, то, скорее всего, мы получим сведения об убийстве Марлены.

— И как ты собираешься узнать что-нибудь о жизни маркизы? Она мертва, и это убийство тоже замнут, как и дело Марлены. Слишком все запутано.

Приподняв брови, Барбьери с высокомерием сказал:

— Тот, кто любит простые случаи, не должен идти в криминалистику.

Мальберг одобрительно кивнул.

— И как ты себе представляешь дальнейшее расследование?

— Мы начнем с очевидного.

— С чего именно?

— Мы будем круглые сутки следить за домом маркизы и увидим, что…

— А что может там произойти? — запальчиво перебил его Лукас. — Ничего!

— Возможно, ты и прав.

— Тогда зачем тратить время?

— В таких откровенно безнадежных случаях нужно хвататься за каждую ниточку. Запомни это!

Лукас поморщился:

— Ну, если ты так считаешь.

— Мне кажется, тебе просто не терпится взяться за работу!

— Прости, но я не понимаю всех твоих замыслов.

— У тебя есть идея получше?

Мальберг смолчал.

— Итак, я делаю тебе предложение. Мы установим слежку за домом на три дня. Если за это время мы ничего не обнаружим, то прекращаем наблюдение и ищем другую возможность. Думай о том, что маркиза нас интересует во вторую очередь — на первом плане у нас Марлена Аммер.

Мальберг рассеянно кивнул. У него в голове роилось множество самых разных мыслей. «Между маркизой и Марленой должна быть какая-то связь, выходящая за рамки их личных отношений», — думал он.

— Ты знаешь, — осторожно начал Лукас, откашлявшись, — что Марлена интересовала маркизу как женщина?

— Что это значит?

— Я имею в виду сексуально!

— Маркиза — лесбиянка? С чего ты взял?

— Ну, когда я был у маркизы, чтобы оценить коллекцию книг, которые, к слову, оказались крадеными, я случайно заглянул в ее спальню. Над кроватью висели откровенные фото…

— …Марлены!

— Да, именно. На этих фото Марлена в обольстительных позах, в корсаже, подвязках и черных чулках.

Барбьери тихо присвистнул сквозь зубы.

— А как же Марлена Аммер? Она тоже была лесбиянкой?

— Я с трудом представляю это. К тому же в квартире Map лены я обнаружил снимки, где она с незнакомым мужчиной!

— Это еще ни о чем не говорит, — решительно возразил Джакопо. — Да будет известно немецкому антиквару, что на свете есть женщины, которые любят в равной степени как мужчин, так и женщин.

Мальберг не понял шутки.

— В Италии, — продолжил Барбьери, — гомосексуальность вообще воспринимают с меньшей толерантностью, чем в Германии.

— Но это же не может стать мотивом убийства!

Барбьери пожал плечами.

— Ненормальных хватает везде. Я вполне допускаю, что сейчас где-нибудь поблизости по улицам бродит именно такой.

Глава 35

Кардинал Моро покачал головой и пробасил:

— Гонзага, снова Гонзага! Только лишь Бог всемогущий знает, какое он ниспослал испытание, дав нам такого государственного секретаря! — Мужчина богатырскою телосложения с рыжими кудрявыми волосами в ярости поднялся с кресла.

Несколько часов назад Моро, глава Святой Палаты, совещался по поводу дальнейших действий с Зальцманном, просекретарем по вопросам образования, префектом совета Церкви по делам с общественностью. Нужно было сохранить в абсолютной секретности факт исчезновения государственного секретаря Филиппо Гонзаги и монсеньора Соффичи, которых похитили после беседы с президентом.

Франтишек Завацки настаивал на том, чтобы подключить к этому делу полицию, но кардинал Моро и Арчибальд Зальцманн отклонили его предложение. Больше всего Моро боялся скандала: если общественность узнает, что Гонзага опять предпринимал свои одиночные вылазки, его было не избежать.