Черный призрак - Владимир Лосев

— Мнение? — Девушка посмотрела мне в глаза, и что-то в ее глазах странно дрогнуло. Впрочем, возможно, мне показалось. — Разве больной может поставить себе диагноз, а потом вылечиться самостоятельно?

— Не знаю. — Я пожал плечами как можно безразличнее. — А ты, Настя, попробуй. Может быть, у тебя и получится, а я даже пытаться не стану.

— Что?! — Настя буквально вскочила с места, все ее спокойствие куда-то исчезло. — О чем ты говоришь?

Профессор расхохотался:

— Юноша, поздравляю, вы — молодец! Давно мою дочь никто так умело и ловко не ставил на место. Очень эффектно и при этом в высшей степени разумно.

— О чем вы оба говорите? — Девушка отошла от нас и начала ковыряться в кубе. — Кто желает тонизирующий напиток?

— Неси обоим, — скомандовал Сергей Сергеевич. — А Григ сказал одну очень интересную вещь, точнее, намекнул на нее, надеясь на то, что остальное ты додумаешь сама, что говорит о его тактичности.

— На что же он пытался мне намекнуть? — Девушка поставила перед нами по высокому каменному стакану с розовым непонятным напитком, я тут же прилип к нему, чтобы спрятать глаза: отчего-то мне было мучительно стыдно от этого не очень-то приятного чувства, у меня в горле пересохло.

— Молодой человек намекнул на то, что внесение в генотип дополнительных генов, как фактор выживания, характерно для всех видов. Несмотря на то что у тебя имеется некоторая часть земного генотипа, доставшаяся от меня, все равно этого недостаточно для полной гармонии, поэтому ты так же реагируешь на юношу, как он на тебя. Проще говоря, ты испытываешь такую же влюбленность…

— Еще чего?

Настя вдруг стала пунцовой: похоже, я оказался прав, и с ней творилось то же самое, что со мной. Я вежливо отвернулся.

— Сама в себе разбирайся, ты врач, тебе и карты в руки, не наше это дело. — Профессор встал. — Идемте, юноша, пора определиться с комнатой. Вам надо отдохнуть и прийти в себя. Слишком многое свалилось на вас в очень короткое время — тут не то что влюбиться, с ума можно сойти. Хорошо, что у вас психика довольно устойчивая, и я очень рад, что все закончилось влюбленностью, а не депрессией и суицидной хандрой…

— Отдохнуть не помешает. — Я встал и пошел к стене, которую уже открыл Сергей Сергеевич. У двери оглянулся. Настя стояла возле куба, который служил нам столом, и растерянно смотрела на меня. Что-то было в ее глазах еще кроме растерянности. Жалость? Страх? Удивление? Или любовь?

Но это уж вряд ли, наверное, показалось…

— Идемте, Григорий. — Профессор вышел в коридор, я за ним, уже больше не оглядываясь. — Места в этом доме хватит для того, чтобы разместить не один полк. Служили?

— Немного — всего год, повезло, в это время уже шли реформы в армии…

— Вам сюда. — Сергей Сергеевич нажал на белый символ, и плита ушла вбок. Перед нами открылась небольшая комната, довольно уютная, если можно судить все, что там находилось, земными мерками. Длинный широкий камень в качестве кровати с выступом подушки. Куб-стол, кубы-стулья. И все.

— Вот здесь санитарные устройства. — Профессор тронул символ на стене. — Они довольно просты в использовании, сами разберетесь. Здесь шкаф для одежды, которой у вас с собой нет. В общем, отдыхайте, осматривайтесь. Дом будет слушаться, поэтому ходите куда хотите, пользуйтесь всем, чем пожелаете.

— А как?

— Сориентируетесь… — Сергей Сергеевич пошел к двери. — Все эти белые символы не что иное, как надписи на неизвестном вам языке. Если их тронуть, то они обязательно прореагируют: откроют дверь, включат свет или подадут воду. В доме есть несколько комнат, которые для вас не откроются, они заблокированы даже для меня, но все остальное к вашим услугам.

Он ушел, а я остался. Подошел к тому, что играло роль кровати, потрогал: камень как камень. Холодный. Но когда сел, а потом лег, он подо мной промялся как раз настолько, насколько нужно, чтобы мне стало комфортно, и нагрелся. Теперь я понял, почему мне не предложили одеяла, на этом камне и без того не замерзнешь.

Захотелось раздеться. В одежде профессора лежать оказалось неудобно, да и не очень приятно. Рубашка сбивалась в складки, брюки тоже. Как только сбросил, сразу почувствовал себя лучше.

Серая комната с белыми символами на стенах. Уютная, как комната в гостинице или как отделение морга. Что я здесь делаю?

Как-то незаметно возбуждение испарилось, остались только усталость и тягостное недоумение.

Подумать только, еще не так давно горбатился в фирме, собирал заявки, сбивал их в единый список и отправлял на склады. А после не утомительной службы ужинал в закусочной на углу, иногда в кафе напротив, и возвращался домой, где меня ждала Ирка. Мы смотрели по телевизору тупые бесконечные сериалы, гуляли по пустынным улицам, иногда любили друг друга без особой страсти и нежности, словно были обязаны это делать.

Конечно, без этого жизнь не казалась жизнью, но уж больно было скучно, особенно когда Ирка вдруг начинала упрямиться, отказывая мне в близости, добиваясь этим новых тряпок или дорогой косметики.

Но в том мире мне все было понятно, я знал, что случится завтра, послезавтра или через месяц. Как правило, менялась только погода за окном, все остальное оставалось неизменным.

И вдруг все закончилось…

И не стало в этом мире ничего знакомого и понятного. Изменилось все. Нет ни фирмы, ни кафе, ни Ирки, ни столицы за окном.

А есть… не знаю что.

Сумасшествие. Дикость. Тайга. Черный лес. Приворотное болото. Дом, не похожий на дом. Кровать, сделанная из камня. Все другое, иное, чужое. Даже зацепиться не за что. Не укладывается здесь ничего в мою бедную пустую голову, а внутри растет только отупение и усталость.

Глаза открываю, вижу эту комнату, мне тепло, даже жарко, а внутри холод просыпается. А еще о чем точно не хочу думать — о том, что ждет меня на обратном пути. Там будет снова страх, боль, ужас…

А еще Настя, Настя, Настя — инопланетянка…

Меня потянуло куда-то в темноту, и я не стал сопротивляться. Сон упал, как черный занавес. Все понеслось, завертелось, закружилось в танце белых символов.

…Светлый яркий день, только солнце над головой странное, явно неземное, оранжевое, как апельсин, отчего все вокруг кажется необычным и праздничным, правда, только первые двадцать часов, которые здесь длится день, потом все утомляет. Мой земной глаз не приспособлен к этой палитре, все кажется слишком ярким, даже темные светозащитные очки с поляризацией не спасают.

А кожа покрывается загаром, странной защитной пленкой, которая спасает тело от проникновения внутрь ультрафиолетовых лучей, и не только их, но и других, которые гораздо опаснее. Цвет тела становится серым, противным, но без этого не выживешь. Растительности вокруг почти нет, местное солнце все сжигает, есть только скалы, песок и высохшая трава на нем, немного похожая на тростник своим грязно-зеленым цветом и длинной волокнистой структурой.

Мне нужно к далеким горам. Поселение находится там. Существ, которые живут в этих местах, не назовешь людьми, хотя они во многом похожи на нас, правда, скорее карикатурно. Точка, точка, запятая, вышла рожица кривая. Руки, ножки, огуречик — вот и вышел человечек. Примерно так.

Прямое туловище, как плоский кусок пластилина, от него палки — руки и ноги, — и сверху лысая голова без следов какой-либо растительности, ушей нет, зато имеются ушные впадины, глаза круглые, они закрываются прозрачной мембраной, как у рыб. Иначе здесь нельзя, ветра дуют постоянно и несут в себе мелкую едкую пыль, которая забивается и слепит.

В этих местах я всегда ношу темные очки-консервы, герметично прижимающиеся к коже, а еще специальный посох, который впивается в землю, помогая удержаться на месте при мощных порывах ветра. Не люблю я этот мир, он ужасен, но иногда приходится заглядывать и сюда.

У глубокой расщелины, ведущей к поселению туземцев, меня ждет клиент, в руках, точнее, в тонких палочках, обтянутых сухой кожей, вертит небольшой мешочек с драгоценными камнями, сделанный из желудка геликапа — местного аналога нашего бегемота. Водится тут такое животное, довольно жуткое, огромное и плотоядное.

Десять камней — рубины и изумруды — обычная цена за то, чтобы я отвел аборигена к мыслящим черепахам. Стандартный маршрут. Всем хочется знать свое будущее, кроме меня. Мне этого не хочется, хотя Наибу мой друг и у меня особый статус, я, в отличие от других, мог бы узнать свою жизнь вплоть до последнего дня.

К сожалению, все, что рассказывают черепахи, всегда происходит. Они никогда не ошибаются.

А жить, ожидая предсказанных событий, чрезвычайно мучительно, хотя бы потому что другие события просто не замечаешь, не считая их важными.

Так можно промучиться всю жизнь в ожидании смерти и не почувствовать прелести жизни. Мне такого не надо, и так уже многое сбылось из того, что было когда-то предсказано, несмотря на то что я сделал все для того, чтобы этого не случилось.