Жизнь в зеленом цвете - 6 - MarInk

- Ничего… ничего особенного… - Гарри вытянул найденную наконец палочку и приставил к своему виску. - Avada…

- Expelliarmus! - двойной Expelliarmus близнецов вырвал палочку из рук Гарри, до крови расцарапав ему пальцы. - Гарри, не смей!..

Близнецы опустились на колени рядом с Гарри и мягко разомкнули его объятия, чтобы уложить Блейза на траву. Гарри не сопротивлялся, только неотрывно смотрел на мёртвое тело.

- Он умер, Гарри, - Фред успокаивающе гладил Гарри по руке. - Ему не больно больше, он будет ждать тебя много лет…

- Блейз хотел, чтобы ты жил, - шепнул Джордж. - Он просил тебя пообещать ему, что ты сможешь без него жить…

- Но я не могу… Фред, Джордж… - Гарри неловко прижал дрожащую руку к левой стороне груди. - Я не могу, когда тут так пусто… я не обещал, знал, что не смогу…

- Ты можешь, Гарри.

- Ты сильный.

- И мы рядом с тобой.

- Мы всегда тебя поддержим.

- Ты справишься.

- Ты всё сможешь.

- Я слабый... - пробормотал Гарри; горячие слёзы катились по щекам и падали на голые ноги. - Я слабый, я не могу… я не герой, все ошиблись… я не умею жить, когда так пусто…

- Плачь, Гарри, - близнецы обняли его. - Плачь. Тебе будет легче…

- Блейз, - робко позвал Гарри. - Блейз, очнись… ты же не мог на самом деле умереть… это такая шутка, да?.. Блейз, вернись, пожалуйста…

- Он не вернётся, Гарри, - голос Джорджа дрожал.

- Он умер, Гарри. Он не может вернуться.

Гарри смотрел на Блейза и ничего не отвечал. Тонкие руки, которые никогда никого больше не обнимут. Гибкое тело, которое больше никогда не выгнется в оргазме. Разметавшиеся по траве густые волосы, которых больше не коснётся расчёска. Растрескавшиеся, в крови, губы, которые никого больше не поцелуют.

Это было неправильно… так неправильно… Могильный холод окружил Гарри, холод безнадёжности и безысходной боли.

- Блейз? - нерешительно позвал Гарри, коснувшись холодной узкой ладони. Ответа не было.

Из груди Джорджа вырвалось странное рыдание.

- Фред… сердце разрывается, не могу больше… что делать?

- Может, усыпить? - Фред глубоко вдохнул и выдохнул, успокаиваясь.

- А он проснётся потом?

- Не знаю…

Они подавленно замолчали.

- Ты вернёшься? - спросил Гарри у мёртвого Блейза. - Ты не хочешь, да? Я обещаю, что не буду ничего с собой делать, я убью Лорда, обязательно… только ты вернись, хорошо?

Блейз молчал, и Гарри огорчённо вздохнул.

- Всё равно не хочешь? А я ведь люблю тебя… но я всё равно приду к тебе, ладно? Когда-нибудь… ты ведь соскучишься по мне? Там ведь скучно… хотя, может, скучно там, где был я, а тебе хорошо… пусть тебе будет сейчас хорошо, и я приду, обязательно… ты дождёшься меня?

- Он дождётся, - уверенно сказали два голоса сразу.

Гарри взглянул на близнецов.

- Позаботьтесь о Блейзе, ладно?

- Конечно, - торопливо сказал Фред. - Всё будет, как ты захочешь.

- Мы позаботимся? - повторил Джордж. - А ты где будешь?

- Там, где меня никто не найдёт, - Гарри накрыл рукой янтарного феникса и сжал. - Никто.

Крылышки портключа толкнулись в его ладонь за секунду перед тем, как Джордж схватил то место, где только что было запястье Гарри.

Третий этаж был пуст и тих; в субботу никто не учился и не ходил мимо кабинетов. Гарри встал, держась за стенку, и помчался вниз по лестнице.

Знакомая высокая обшарпанная дверь, запах тины, поцарапанные стены.

- Откройся, - велел Гарри.

Кран засиял, слепя заплаканные глаза Гарри, и начал вращаться.

- Кто здесь? Драко, ты? А почему здесь? - раздался недовольный голос Миртл. Прежде, чем она успела понять, кто перед ней, Гарри соскользнул в открывшийся ход в Тайную Комнату.

Туда, где его никто не найдёт. Никто.

Глава 14.

…а мне

ни один не радостен звон,

кроме звона твоего любимого имени…

В.В. Маяковский, «Лиличка!».

Удар о каменный пол оставил на руках и ногах Гарри немало ссадин; впрочем, о ссадинах он беспокоился сейчас в последнюю очередь.

Слизистая грязь покрывала пол; её было мало, совсем не столько, сколько на втором курсе, когда Гарри впервые здесь появился. «Почему я не умер тогда? Не было бы так пусто… так холодно… - Гарри лежал лицом в грязи и не испытывал никакого желания что-то менять. - Но ничего, я ещё могу сдохнуть сейчас… никто не откроет Тайную Комнату… я буду лежать и думать о Блейзе… и умру…» «Ты обещал, что ничего с собой не сделаешь», - напомнил внутренний голосок. «А я как раз ничего и не собираюсь делать. Просто лежать, когда это было суицидом?» «Сейчас! - рявкнул внутренний голосок. - Неблагодарная свинья! Блейз умер, чтобы ты жил, а ты собираешься сдохнуть, лёжа в грязи?!»

Это был удар ниже пояса; Гарри, наверно, даже сказал бы об этом внутреннему голоску, если бы боль не затопила его, не хлынула в чёрную дыру там, где раньше был Блейз вместе с его ехидными шуточками, летящим почерком, нелюбовью к зелёному чаю, затрёпанными картами Таро, дорогими рубашками, детским пристрастием к маггловской клубничной жвачке, аллергией на дыни, привычкой рисовать чёртиков на полях конспектов, тягой к музыке Баха и с ещё тысячами, миллионами мелочей, которые имеют значение только для того, кто любит…

«Он умер… умер… а я нет, ну почему, почему, почему не наоборот?..»

- Блейз, - всхлипнул Гарри, приподнимаясь на локтях. Он не ждал больше, что ему ответят, но сам звук этого имени был прекрасен; твёрдость и мягкость сочетались в нём, завёрнутые в краткость и присвист на конце - словно глоток вина, когда сначала рубиновая жидкость обжигает язык, потом приходит тепло, а затем - мягкое, лаконичное послевкусие. - Блейз…

Гарри встал и шагнул вперёд наугад, ничего не видя в темноте. «Я обещал, что буду жить и убью Тёмного Лорда… а потом уже совсем всё можно будет, правда?»

- Я обещал Блейзу, - повторил Гарри вслух. - Блейзу…

Гарри вытянул руку и зажёг на ладони огонёк. Ориентируясь в этом колеблющемся, неверном свете, Гарри дошёл до стены с двумя переплетающимися змеями и велел на серпентарго:

- Откройся!

Зеленоватый свет заливал высокий зал; тени колонн чёрной паутиной путались под босыми ногами Гарри, метались, плясали в свете огонька.

- Говори со мной, Салазар Слизерин, величайший из хогвартской четвёрки! - приказал Гарри, задрав голову, чтобы видеть лицо статуи.

Шуршание чешуи василиска по каменному полу; огромные жёлтые глаза и неторопливо сворачивающееся кольцами тело - толще тела Гарри раза в три-четыре.

- Привет, Севви, - Гарри сел, оперевшись спиной о сухую, твёрдую чешую; вздумай василиск пошевелиться, он разодрал бы Гарри кожу.

- Зздравссствуй, ххозззяин. Отчшшего от тебя паххнет горем?

- От меня пахнет горем?

- Да, ххозззяин.

- Вечно от меня чем-нибудь воняет, - безрадостно пожаловался Гарри потолку. - То разлагающимся трупом, то горем… и если бы я сам хоть раз почувствовал все эти запахи…

- Чшто у тебя сслучшшилосссь, ххоззяин?

- Севви, ты умеешь любить?

- Чшто такое «любить», ххозззяин?

- Это когда другой человек… ну, в твоём случае василиск, да… становится тебе дороже тебя самого. Ты готов отдать за него жизнь, отдать всё, что угодно…

- Я всссегда был готов отдать жжиззнь за ххозззяев, но, кажжетссся, «любить» - это чшшто-то другое… - задумчиво прошипел василиск. - Но, ххозззяин…

- Что?

- Ессли умереть можно и беззз «любить», и разз «любить» - это чшшто-то другое… то ради этого «любить» сстоит не умирать, а жжжить? Чшштобы была раззницсса…

Гарри несколько секунд переваривал плоды змеиной философии, а потом расхохотался - дико, громко, почти зло; смех испуганной птицей метался среди колонн, множась, дробясь на тысячу осколков.

- Спасибо, Севви! Без дураков, спасибо за мысль! Умереть ради любви можно, а вот ты пожить попробуй - так, значит? Ох, Севви… а вот за меня умерли, только сегодня… я люблю его, и он любил меня, и он умер, чтобы я жил - настоящая мыльная опера, обрыдаться можно, правда?

- Ззмеи не плачшшут, ххозззяин, - разумно заметил василиск. - Есссли он умер, чштобы ты жжил, ззначшшит, ты должжен жжить. Ты должжен ему…

- Что, у василисков так тоже бывает? - хмыкнул Гарри.

- Ессли и бывает, я ничшшего об этом не ссслышшал, ххозззяин. Но это долг, который нельзззя не отдать.

- Я пообещал ему, что не убью себя, - слёзы снова покатились градом. - И теперь ничего не могу с собой сделать… пообещал, что буду жить и убью Вольдеморта, твоего прежнего хозяина…

- Зззначшит, тебе ничшшего не осстаётссся, кроме того, чшштобы жжить и убить, - подытожил василиск. - Иначшше он умер ззря…

- Не зови его «он», - попросил Гарри. - Его звали Блейз… правда, красивое имя? Блейз, Блейз… почти как огонь… мне все твердят, что я огонь и лёд, но я-то знаю, что я просто придурок, без изысков… Блейз - вот кто настоящий огонь… был… [по-английски Blaise - Блейз и blaze - пламя, великолепие - произносятся одинаково]

- Блейззз, - прошипел василиск. - Да, ххозззяин, крассивое… жаль, что его большшше некому носссить…