Барометр падает - Эдриан Маккинти

— Том, думай скорее, мне необходимо избавиться от этого телефона.

— Хорошо. Мне кажется, это приемлемый вариант. Нужно только еще обсудить ситуацию с нашим другом. — Из голоса Тома впервые за время разговора исчезли тревога и напряжение.

— Договорились, — согласился Киллиан.

— Через пару часов я тебе перезвоню.

— Нет-нет, как только мы закончим разговор, я уничтожу этот телефон. Я сам позвоню тебе.

— Наш друг в Лондоне. Неужели невозможно подождать, пока я его разыщу?

— Том, прекрати хитрить!

— Да с чего ты взял? Я всего лишь представитель Коултера, живущий в гребаном Белфасте. А наш друг, находящийся сейчас в Англии… о, это чертовски занятой человек, у него миллион дел, к нему вообще невозможно дозвониться. Мне придется беспокоить Паулу, выяснять его сегодняшний распорядок дня…

— Том, я не буду ждать. Телефон выброшу. Через два часа я тебе сам позвоню, — с нажимом повторил Киллиан.

— Хорошо, хорошо, успокойся. Позвони мне в пять, хорошо? В пять я сообщу тебе о нашем решении.

— Договорились, в пять.

— Значит, еще раз: ты разбираешься с девчонкой, я разбираюсь с нашим другом, а потом мы пожмем друг другу руки. Так?

— Годится.

— Вот и чудно. И кстати, Киллиан…

— Что?

— Постарайся не напортачить! — жестко сказал Том на прощание.

— Ну что ж, можно и попытаться, — задумчиво произнес Киллиан, обращаясь к окружающим призракам.

Должен ведь существовать способ, как все сделать мирным путем.

В самом начале своей карьеры Киллиан действительно убивал людей. Еще нескольких он искалечил, а еще несколько десятков людей избил до полусмерти. Некоторые из них не совершили ничего гнуснее просрочки внесения платы за крышу.

Но со временем он приобрел репутацию человека, способного убедить людей платить по счетам и молчать в тряпочку без применения пыток — выстрелов в коленную чашечку, например. Киллиан стал известен благодаря таланту мирно улаживать дела, став этаким Талейраном. Он умело заговаривал людей, рассказывая им правдивые и придуманные истории, — в этом все пейви были мастера.

Он отлично владел оружием, но предпочитал обходиться без него.

Вот почему дело в Эннискиллене так грело ему душу.

Чисто, аккуратно. Жаль только паромщика, которого псих, судя по всему, убил.

Наверное, и это дело удастся провернуть с тем же изяществом. Киллиан уже по горло сыт убийствами.

Самым сложным в намечавшейся операции было сообщить Рейчел о гибели ее родителей. Но Киллиан знал, что сделать это придется в любом случае. Как бы ни было здесь хорошо, весело и приятно, бесконечно такая жизнь продолжаться не могла.

Зайдя в море, Киллиан раскрыл телефон, размахнулся и зашвырнул мобильник как можно дальше. Телефон раза четыре подскочил на воде, прежде чем пошел ко дну.

— Неплохо, — пробормотал Киллиан, вернулся, миновал играющих детей и вернулся в лагерь пейви.

Кивнул Кейти, которая кормила цыплят рядом с трейлером.

Женщина улыбнулась ему и махнула за спину кулаком с оттопыренным большим пальцем, намекая, что ее сожитель, Томми, дома. Киллиан подмигнул.

Подошел к трейлеру Донала.

— Привет! — обратился он к Рейчел.

Она подняла взгляд от книги:

— Привет.

За эти три дня она перестала выглядеть истощенной. Хороший сон, ветер и солнце вернули цвет ее лицу. Она выглядела потрясающе. Красавица!

— Что читаем? — поинтересовался он.

— «Над пропастью во ржи».

— Не читал. Хорошая?

— Пока нравится. Дошла до места, где герой хочет узнать, куда улетают утки на зиму.

Киллиан прищурился:

— Ну, чирки улетают в Испанию, а кряквы летят в Марокко.

— Нет, это нью-йоркские утки.

— М-м… Не знаю, может, в Мексику?

Рейчел отложила книгу и улыбнулась:

— Не думаю, что это важно. Суть не в этом.

Киллиан многозначительно откашлялся.

Теперь Рейчел была вся внимание:

— Что случилось?

Киллиан присел перед ней на корточки. Перед его глазами возникла жуткая картина: мачеха Рейчел, замученная до смерти, тело покрыто ожогами от сигарет… ее убитый отец…

— Ну? — поторопила его Рейчел.

Киллиан сокрушенно покачал головой и вздохнул. Рейчел была так красива, так счастлива, что он не смог заставить себя рассказать об этом ужасе. Да и спешки особой нет. Впереди целый день.

— Короче… хм-м… я хотел бы… если ты не возражаешь… э-э… Я тут подумывал помочь Доналу сегодня на кладбище.

Рейчел выглядела озадаченной.

— Это из-за того, что мы сидим у него на шее?

— Боже, нет! Он же смертельно обидится, если ты такое ему скажешь. Нет, просто мне надоело сидеть без дела.

— А, ну да.

— Тебе хорошо тут? Ничего, что я ненадолго оставлю тебя одну?

Рейчел откинула волосы с лица, завязала их в конский хвост. Усмехнулась:

— Тут я чувствую себя лучше и спокойней, чем когда-либо в моей жизни.

Эти слова Киллиан повторил Доналу два часа спустя, когда они работали на маленьком древнем кладбище Милл-Бэй, находившемся на Айлендмэги неподалеку от Лох-Ларн.

— Вот оно как?! Я рад это слышать! — совершенно искренне воскликнул Донал.

Киллиан все ждал от Донала намека на то, что им придется подыскивать себе другой трейлер или покинуть лагерь, но так и не услышал ничего подобного, а потом понял, что такого и быть не могло, они могли жить в его доме, сколько им нужно, — и говорить об этом не стоит.

— Ну как тебе работа? — хитро улыбнулся Донал.

— Приятно немного поразмяться, — ответил Киллиан.

Мужчины скинули плащи и намечали могилу.

Это была тяжелая работа, но Киллиан был привычен к такому труду.

Он воткнул лопату в землю. Поднял, повернул под прямым углом, лезвие лопаты снова ушло в мягкую траву. Вынул лопату из бороздки, стер с нее грязь и снова ударил в землю параллельно первой борозде. Затем наметил последнюю сторону. Киллиан отошел на шаг назад, окинув довольным взглядом квадрат на влажной земле. Через секунду он поднажал на лопату, за раз вынул солидный кусок дерна и отложил его в сторону.

— Неплохо, — пробормотал Киллиан.

После десяти минут изнурительной работы мужчины покончили с первой частью работы. Вся трава была снята и сложена в аккуратный холм.

Дальше можно было быть не столь аккуратным, так как предстояло просто копать землю. Они взяли из сарайчика большие и широкие лопаты для снега и начали буквально вычерпывать землю. Земля была сырая, мягкая, как шоколадный пирог, работа пошла быстрее.

Им стало жарко. Вскоре появились дождевые облака, заполнившие западную часть неба.

— Когда похороны? — вдруг спросил Киллиан.

— Уф-ф… скоро, думаю, — перевел дух Донал.

— А кого хоронят?

— Какого-то старика. Как мне сказали, это кладбище официально считается закрытым. Чтобы тебя здесь похоронили, ты должен быть из какой-нибудь старинной местной семьи. Красивое местечко, — заметил Донал.

Киллиан кивнул. Отсюда открывался вид на Лох-Ларн и зеленые холмы Антрима за ним. Рядом были пастбища для овец, от кладбища разбегались узкие тропинки через заросли крапивы и кусты смородины.

Тишина.

Когда дождь накрыл самые дальние дома на полуострове, могила была почти готова. Мужчины уже работали в яме, и Киллиан остановился, чтобы вытереть о брюки влажные ладони.

Под ногами набрались лужицы, земля стала скользкой.

— Как по-твоему? Достаточно? — спросил Киллиан у Донала.

Могила была глубиной пять футов.

— Да, думаю, в самый раз, — согласился Донал.

Мужчины вылезли из ямы, накрыли ее брезентом и быстро побежали под дуб, переждать дождь.

Из сумки Донал извлек бутыль красного вина, высокий ирландский хлеб, пачку сливочного масла и домашнее малиновое варенье. Мужчины приступили к трапезе — лежа, пили вино, ели хлеб с вареньем и маслом и наблюдали за кроншнепами и куликами-сороками, вышагивающими по прибрежной грязи озера. Их обед заставил Киллиана вспомнить о древнегреческих пирах-симпосиях. Была ли Рейчел его утраченной половинкой? Вряд ли. Она была самодостаточна. Им не суждено было остаться вместе. Дни, проведенные в обществе пейви, доказали это Киллиану.

Рейчел искала определенности, конца безумию, искала возможность вернуться к спокойной жизни. Но как раз именно этого не было в том мире, в котором жил Киллиан. Он увидел, что тот, старый мир, мир Донала и других пейви, по-прежнему существует. Здесь прошлое не было омертвевшим текстом в книге, а существовало в виде живой полнокровной истории в устах рассказчика; писаные законы были отброшены ради старинных принципов естественного права и справедливости; семья и клан значили больше, чем деньги; сама местность обладала высшим смыслом, а каждый холм и река имели свою легенду, и главное в этом мире было движение. Улыбнувшись своим мыслям, Киллиан закурил вместе с Доналом. Наконец, часа в четыре, когда дождь прекратился, прибыла похоронная процессия — колонна из шести или семи машин, возглавляемая черным «даймлером».