Сундук ловца - Тимофей Дымов

Терэн предложил мне убить этого лысака в обмен на полный портфель золота, я размышлял недолго. И в самом деле, что я теряю? Неограниченный доступ к «рекам силы»? А оно мне надо? Что я видел в той Академии магов? Постоянные зубрёжки, упрёки и муштру, а после – кровопролитные магические битвы, в которых тебе, того и гляди, выбьют глаз или оторвут голову. А тут – много золота: вот оно, только руку протяни…

– И что, тебе совсем не жалко ни в чём не повинного лысака? – поинтересовалась Анфиска.

– А чего его жалеть? Во-первых, Терэн мне успел рассказать, какая редкая сволочь этот ваш Фёдор Кириллович, даже по лысаковским меркам. А во-вторых, если вы хоть немного знакомы с историей, то знаете, что поганые лысые обезьяны истребили такую тьму наших младших сородичей – волков, что заслужили не просто гибели отдельного индивида, а измерения в целом.

– Ну допустим, лысаки не отличаются дружелюбием и любовью к другим существам, – начал Гунтас, – Но какое это имеет отношение к убийству Кирилыча? Ты хоть об этом мог спросить у своего старшего друга?

– А зачем? Меньше знаешь, крепче спишь, как гласит поговорка во многих мирах. Тем более, что за ненужные расспросы тебя самого могут оставить без языка.

– Что верно, то верно, – подтвердила Сильвия. – Значит, красивой жизни захотелось? И чемодан золота тебе дороже звания мага?

– Выходит, что так, – признался рижельд. – Я вообще не понимаю эту канитель, которую развели пацараи вокруг измерений. Ну, есть мир, живёт, существует миллионы лет. Потом – бах! – и нет его. И что? Значит, так нужно природе. Зачем вмешиваться в её естественный ход? Живи и радуйся, пока ходить можешь. А придет старость или внезапная гибель – значит, так тому и быть.

– То есть если мы тебя сейчас убьём, ты умрёшь с улыбкой на устах? – сыронизировал старый Орехокол. – И абсолютно не будешь винить никого в содеянном?

– Ну, вы хватили, папаша… – грустно заметил Калай. – Я же рассказываю об общем, а не о своей смерти конкретно.

– Стало быть, боишься умереть?

– А кто не боится? Жалко, что напоследок не успел пожить богачом. Вкусить той, другой – роскошной жизни. Например, купить семье новый дом.

– Всё ясно, – заключил Гунтас. – Ладно, жизни мы здесь учить не собираемся. И заниматься твоим воспитанием тоже времени нет, поэтому сейчас переместимся в Коллегию магов. И пусть они сами решают, что с тобой делать дальше.

– Молодой человек, у меня к Вам последний вопрос, – успела спросить Сильвия, пока пелин доставал из сумки Эрат и развязывал веревки на руках рижельда. – Вашим прямым заказчиком являлся Терэн или кто другой?

– Какой ещё другой? Никого больше не знаю. В таком деле чем меньше народу в курсе, тем лучше, – больше шансов выжить после.

– Всё, мои хорошие, допрос окончен, ожидайте меня здесь, – бросил на ходу Гунтас, исчезая с Калаем.

– Ну что, может, ещё по кукурузке? – весело предложил Орехокол и шагнул в заросли за новой добычей. Соплеменники дружно последовали за ним. Портфель с золотом они оставили у ног Сильвии.

– Эй, вы куда? – запричитал Фёдор Кириллович. – Развяжите меня, пожалуйста. Обещаю, что не убегу. Буду здесь сидеть и не шелохнусь.

– Попробуй убеги, – ворчал, развязывая мужчину, один из грызцов. – Если бы не наш гуманный вождь, я бы уже варил из тебя похлёбку. А шкуру пустил на новую сумку или колчан для стрел. Это старики могут на кукурузе день и ночь «сидеть», а у меня организм молодой, растущий. Без мяса никак не обойтись.

Развязанный Кирилыч в ужасе отшатнулся от грызцов и сел на землю, почти прижавшись к Сильвии как к единственному спасению.

– На вот, пожуй немного, а то на тебе лица нет, – протянула она учителю початок. Тот мгновенно жадно впился зубами в мягкие сочные зёрна.

– Поди, проголодался, прыгая по измерениям? Хорошо, что мы вовремя успели.

– Хорошо, очень хорошо, – с набитым ртом промычал Кирилыч. – Вы даже себе представить не можете, чего я натерпелся. Скажу откровенно, раньше никогда не посещал чужие миры. Да, много читал разных колдовских книжек, слышал рассказы других, того же Терэна. Но самому не довелось. И так сразу, в первый раз, переместиться в столь экзотическое место.

Вы только им не передавайте, но гигантские крысы оказались очень агрессивными. Я рта открыть не успел, как нас скрутили и чуть не закололи копьями. А какие у них ужасные зубы! Длинные и острые как бритва.

– Это ты не успел. А твой спутник, гадёныш такой, хотел здесь пожарище устроить. Спалить поле и самих грызцов. Это, знаешь ли, никому прощать нельзя.

– Да-да, Вы правы, ужасно. Я тогда ещё не знал, что Калай должен был меня убить и забрать себе золото. Какой коварный тип! И голова такая страшная, волчья. А ещё маг! Почему «Колесо Фортуны» настолько слепо и делает столь необдуманный выбор? Как можно доверять уникальные магические способности всяким чучелам?

Мальчики и Анфиска даже не сразу обратили внимание на исчезновение Гунтаса и грызцов. Сидели задумчивые, думая каждый о своём.

– Вы чего это приуныли, а, молодежь? – не поняла столь резкой перемены настроения старушка.

– Скажите, Сильвия, – ещё немного помолчав, первым заговорил Колька. – Калай – он совсем глупый? Добровольно отказаться от звания мага – это каким же дураком надо быть?

Старый маг устало присела на землю и, теребя в руках листву от початка, немного подумав, ответила:

– Вам, ребятки, надо понять одну вещь. Нет среди существ глупых или умных. Нельзя так делить ни лысаков, ни кого бы то ни было. А есть слабые и сильные. Я имею в виду не физическую силу, а крепость характера. Вот и вся мудрость. И даётся такое «разделение» ещё при рождении и ни в каких школах или институтах не прививается. Исходя из этого существа себя и ведут сообразно всю жизнь.

– И как отличить одних от других? – спросил Сервоет.

– Очень просто. Любимые поговорки слабых «Не мы такие, жизнь такая», «С волками жить, по волчьи выть» и ещё множество подобных. Эти существа всю жизнь подстраиваются под чужой образ жизни, копируют наиболее успешных и знаменитых сородичей. Не смеют слова сказать, если до этого его не произнёс их идеал. Стараются дружить только с себе подобными. Любое инакомыслие вызывает у них отторжение и несварение желудка.

И получается так, что они живут не самостоятельно, как полноценные независимые создания, а лишь повторяют чужую жизнь, проживая её вслед за кем-то. Понятное дело, что из слабых никогда не получаются ни великие поэты, ни известные музыканты и художники, ни гениальные ученые.