В борьбе за Белую Россию. Холодная гражданская война - Окулов Андрей Владимирович

Нравственно безупречные люди, осмелившиеся поднять голос протеста, не только обвиняются во лжи, они изображаются как моральные уроды, наркоманы, пьяницы, развратники, психически дефективные или просто-напросто сумасшедшие. (В специальных психбольницах — СПБ— тюремного типа немало совершенно здоровых политических заключенных.) Бесчестная власть не смеет признать своих противников теми, кто они есть на деле: борцами за желанное всему народу переустройство нашей страны. Полная монополия на средства массовой информации позволяет ей оболгать кого угодно упорным повторением одной и той же лжи, внушая людям, будто «нет дыма без огня» и, пусть даже не целиком, но хотя бы частично, человек осужден не зря.

Перед лицом советского Шемякина суда — любой человек беззащитен.

Давайте поймем и запомним: политические заключенные, отбывающие свои сроки в исправительно-трудовых лагерях, стремились изменить политический режим в нашей стране, добивались нормальной жизни для нашего народа, и именно от него должна исходить помощь им в трудный час.

Они хотели помочь вам — теперь помогите вы им!»

В письме говорится, что в числе многих политзаключенных пермских лагерей, под угрозой физического уничтожения, продолжают находиться члены НТС и руководства независимого профсоюза СМОТ Валерий Анатольевич Сендеров и Ростислав Борисович Евдокимов, а также талантливый писатель Леонид Иванович Бородин. Приводятся их биографии.

Но про реакцию на месте мы несколько лет ничего не знали. Как и о многих других наших акциях, которые были направлены в глубь «черного ящика» под названием СССР.

В конце восьмидесятых, после «горбачевской амнистии», во Франкфурте побывал наш старый знакомый Лев Волохонский. В 1984 году он сидел на Пермской зоне по делу свободного профсоюза СМОТ (Свободного межпрофессионального объединения трудящихся). Я спросил у него про эффект «Операции Пермь».

— В области люди получали письма с информацией о нашем лагере и тех, кто в нем сидит. Начальство не на шутку забеспокоилось, стало гораздо вежливее. Провинция все-таки, там такие вещи не каждый день случаются. Это была очень сильная моральная поддержка. Спасибо тебе…

Значит, частично цель была достигнута. Приятно.

Раз в неделю тетя Лина звала меня подстригать газон в маленьком садике позади дома. Там росло грушевое дерево, какая-то зелень, земляника. Она сокрушалась, что укроп у нее не рос — не любил английского климата. Для земляники я сделал каменную горку, которая весьма понравилась хозяйке. Потом узнал из прессы, что в этих местах графства Кент еще римляне выращивали виноград — климат позволял. Я загорелся этой идеей, о чем рассказал тете Лине. Она просто заказала саженец в соответствующей фирме, и его привезли прямо на дом. Прижился, разросся. Я все ждал, когда появятся ягоды, чтобы сделать свой собственный сорт вина, но этой мечте сбыться было не суждено.

Эти маленькие аккуратные садики позади каждого дома — неотъемлемая примета Англии. Их площадь в стране превышает площадь лесов. Из-за этого многие животные приспособились жить бок о бок с человеком. В садике у дочери тети Лины росло высокое дерево, на вершине которого свили гнездо коршуны. Лисы рыли свои норы неподалеку от помоек — там было проще добыть пропитание, чем в условиях дикой природы, которой на острове осталось не так уж много. Когда выдавалось свободное время, я любил ходить в Келси-Парк, что находился неподалеку. Озеро с каменной набережной, стриженые газоны, утки. По деревьям прыгали белки, которые совершенно не боялись людей. Рыжие и серые. В Англии широко распространены два вида. Причем серые крупнее и наглее. Они любят отбивать самок у рыжих белок, но потомства от таких побед не бывает. Так что зоологи опасаются, что рыжие белки могут на острове исчезнуть.

В Англии нет бешенства, чем британцы очень гордятся. Поэтому ввоз любых животных на остров разрешен лишь после тщательного контроля ветеринарных служб. Об этом запрете в портах предупреждают плакаты на всех языках. В Дувре я видел единственный плакат на русском языке, на нем была изображена бешеная собака с оскаленной пастью и подписью: «Предупреждение бешенства: ввоз животных запрещен!»

Англию можно полюбить лишь за сады и парки — в этом деле англичанам нет равных. Их стриженые газоны оттеняют неровные линии «дикой» растительности, которая их обрамляет. Весной перед многими домами насыпаются настоящие розовые коврики из лепестков магнолий и вишен.

У англичан потрясающее чувство вкуса. Кухни это, конечно, не касается.

Как-то раз в стране дискутировался вопрос о том, насколько телевизионная реклама портит зрителям жизнь. Сторонники рекламы творили о том, что ролики позволяют финансировать частные каналы. А также о том, что во время демонстрации рекламы по телевидению потребление воды на острове резко возрастает: кто-то идет но нужде, кто-то — поставить чайник или почистить зубы на ночь. Так что от телерекламы есть не только коммерческая, но и социальная польза.

Но я любил смотреть эти ролики за то, что большинство из них сделано с хорошим британским юмором. Мне запомнился один — реклама LBC–London Broadcasting Corporation. Лондонская корпорация радиовещания.

Играет гимн Советского Союза. В кадре появляется советский солдат, который поднимает красный флаг. Камера отъезжает, и зритель видит, что он поднимает советский флаг над зданием… британского парламента! И голос диктора успокаивающе говорит: «Что бы ни случилось — вы будете первыми, кто об этом узнает! LBC».

Позже по немецкому телевидению я видел интервью с одним из телеведущих Германии, который долгие годы проработал на Би-би-си. У него спросили — почему в передачах о политических новостях в Англии так много юмора? В выпусках немецкого телевидения такое услышишь редко. Он вздохнул и с обидой за Германию сказал: «Потому что в британском парламенте много людей с чувством юмора. А в нашем бундестаге с этим плохо…»

Перед началом выпуска новостей по Би-би-си показывали дикторов, которые о чем-то сосредоточенно совещались, беззвучно для телезрителей, а потом с улыбкой поворачивались к камере и начинали свою работу.

Преподавательница тележурналистики в нашем колледже рассказала, что после этого нововведения на телевидении в Би-би-си приходило много писем протеста от глухонемых. Оказывается, дикторы перед началом программы не новости обсуждали, а рассказывали друг другу похабные анекдоты. И только глухонемые по артикуляции могли понять, о чем они говорят.

Большинство англичан от природы убеждены в том, что они — первая нация на Земле. Они не будут доказывал» это с иеной у рта — это и так должно быть всем понятно. Над их империей в ее лучшие времена не заходило солнце. Им принадлежала треть мира. Ко всем остальным национальностям они относятся весьма демократично: в английском языке есть обидная кличка для каждой национальности. Французов они дразнят «frogs» — «лягушки», за их пристрастие к лягушачьим ланкам. Итальянцев — «wops» — это звук, который издают, заглатывая спагетти. Русских называют «russkys» — просто читают слово «русский» на английский манер. Немцев — «krauts», от немецкого названия кислой капусты. Когда в 1982 году разразился военный конфликт с Аргентиной из-за Фолклендских островов, британская бульварная пресса была озадачена. Аргентина находилась так далеко, что обидного прозвища для аргентинцев в Англии не было! Но бульварная газета «Сан» быстро придумала такую кличку: далеких врагов в Южной Атлантике стали называть «argics» — производное or «argentinians» (аргентинцы). Теперь таблоиды могли спокойно поднимать дух нации.

Утром 8 мая 1985 года я проснулся от рева военных самолетов и стрекота пулеметов. Подскочил к окну. Подумал, что в случае Третьей мировой звуки воздушной атаки, наверное, будут иными.

И верно — звуки раздавались не с неба, а из окна каждого дома на нашей улице. И на всех улицах Бекенгема. Думаю, из каждого окна во всей стране. По телевидению показывали исторический фильм «Бой за Британию». О том, как в 1940 году британская авиация отбила массированную атаку люфтваффе, сорвав операцию Гитлера «Морской лев» — план вторжения на Британские острова. Этим гордились целые поколения британцев. Даже те, кто родился много лет спустя после войны. И в день окончания Второй мировой смотрели этот фильм всей страной.