Моя фронтовая лыжня - Геннадий Геродник

Однако не делайте поспешных выводов: не зачисляйте меня в защитники и пропагандисты сквернословия. Сам-то я прекрасно обхожусь без мата. А почему не "матословлю"? Ответ простой: не умею. В моем активном лексиконе начисто отсутствуют матерные слова. И еще: стыжусь это делать. Для меня скверно выругаться - все равно, что сделать при людях нечто весьма предосудительное, скажем, громко испортить воздух.

Сквернословят очень многие подростки и юноши. Умение грязно ругаться они считают одной из главных примет взрослости и мужественности. В мальчишеские годы я избежал этого дурного поветрия благодаря одной черте своего характера: не терплю деспотической власти моды.

До войны я работал учителем. Педагогика - явно не та сфера деятельности, где можно развернуться матерщиннику. А теперь мой фронтовой опыт убеждает меня, что вполне можно воевать без "трехэтажного наречия". Я не чувствую себя в этом отношении среди фронтовиков белой вороной. Прекрасно обходятся без мата лейтенант Науменко, старшина Боруля, политрук Гилев, Фунин, Воскобойников...

Но я не ханжа и не идеалист... Понимаю, что такой народ, как охотники, лесорубы, старатели, привыкли свою повседневную речь приперчивать крепкими словечками. И фронт явно не то место, где их можно отучать от этих пряностей.

В общем так: на фронте я вполне терпимо отношусь к тем матерщинникам, которые сформировались задолго до войны и для которых "трехэтажное наречие" действительно служит заменой доводов и средством выражения своих эмоций. И вместе с тем на меня удручающее впечатление производят интеллигенты, для которых, по всему видно, матерщина была и есть чужеродной и которые все же "загибают", чтобы выглядеть перед однополчанами "в доску своими", бывалыми фронтовиками.

Такие искусственные матерщинники, как правило, ужасно бездарные артисты. Обороты одесских биндюжников в их лексиконе выглядят столь же чуждыми, как французские фразы в речи мятлевской мадам Курдюковой.

Мои философские размышления о "третьем наречии" русского языка прервал неожиданный вызов к лейтенанту Науменко.

- Я только что вернулся из штаба батальона, - сказал мне комроты, внимательно следя за выражением моего лица. - Утверждали предложенную мною кандидатуру старшины...

У меня тревожно заныло сердце. Неужели речь идет обо мне? Да, речь шла именно обо мне...

- И как вы отважились, товарищ лейтенант, рекомендовать меня?! воскликнул я с удивлением и горьким упреком. - Хозяйственного опыта никакого, с командным языком - тоже из рук вон плохо...

- Как видите, отважился на очень рискованный эксперимент, - посмеиваясь, ответил лейтенант. - В одной роте будут командир, политрук и старшина, начисто лишенные навыка материться. Что же поделать, если мы собрались такие бесталанные! Хозяйственный опыт и командный язык - дело наживное. Главное: добросовестное отношение к своим обязанностям. Вон что вытворял Одинцов со своим виртуозным матом и хозяйственным опытом!

- Комбат и комиссар поддержали меня, - закончил свое напутствие лейтенант. - Говорят, обязанности переводчика Героднику пока что приходится выполнять эпизодически, от случая к случаю. Одно другому, не помешает. В ближайшие дни штаб оформит и направит в дивизию документы на присвоение вам звания старшины. Так что приступайте к выполнению старшинских обязанностей. В добрый час!

Прежде чем окунуться с головой в старшинские заботы, я побродил в одиночестве по тропинкам в нашем лесочке. Шагаю и обдумываю ситуацию. Неумение крыть матом отодвинулось на второй план и уже мало беспокоит меня. Зато пугающе сложными рисуются хозяйственные обязанности старшины.

Надо бесперебойно снабжать взводы боеприпасами, надо вовремя, в любых условиях, накормить роту. А расположены мы на отшибе, подъезды и подходы к лыжбату очень неудобные. Вдобавок с дорогой из-за Волхова дело все более осложняется. Говорят, в "воротах" у Мясного Бора немцы охотятся за каждым грузовиком.

Машин и горючего не хватает, много добра застряло в пути. Сотни, тысячи солдат тащат боеприпасы и продукты на волокушах или на собственном горбу.

Но приказ есть приказ. Ведь кому-то надо быть старшиной! А то, что мне присвоят звание, это во всех отношениях хорошо.

Вот так кончилась моя беззаботная солдатская жизнь.

Таинственны и непонятны

Следов вороньих письмена

И снежной крыши пряник мятный

В дымке младенческого сна...

Павел Шубин. Битва на Свири

Зигзаг на Гажьих Сопках

Потрясающая новость: становимся на лыжи! Из 172-го ОЛБ формируется отряд для рейда в тыл противника. Для какой цели - разведка, диверсия, разгром вражеского гарнизона? - нам пока не говорят. В отряд отбирают семьдесят пять лыжников. Включают и меня - на тот случай, если понадобится переводчик.

Как ни старается командование дивизии держать до поры до времени в тайне детали предстоящего рейда, солдатская смекалка постепенно добирается до сути дела. Сухой паек приказано получить на двое суток. Ясно - значит, рейд планируется на короткий срок. Если учесть, что продукты обычно берут с запасом, то легко сделать вывод: пойдем в гости к немцам совсем недалеко. Никитинцы и вся группа Андреева полным ходом готовятся к очередному штурму Ольховских Хуторов. Следовательно, наш рейд каким-то образом будет связан с общей операцией.

Наконец все прояснилось. Отряд Науменко должен ночью оседлать дорогу Сенная Кересть - Чудово. Когда начнется штурм Ольховских, засада будет выполнять двоякую задачу: задерживать подкрепления, высылаемые чудовским гарнизоном и, в случае успеха общей операции, громить немцев, бегущих из Ольховских и Сенной Керести.

Поначалу пойдем по Гажьим Сопкам на северо-восток, в сторону деревни Приютино. Для дезориентации врага, если, несмотря на все наши предосторожности, немцы все-таки засекут отряд. К вечеру круто повернем влево, на запад. И так будем держать, пока выйдем к дороге Сенная Кересть - Чудово.

Выбор маршрута и подготовка всего рейда происходит под руководством начальника дивизионной разведки майора Мироненко. Он же дает нам от разведроты проводников. Говорят, разведчики Мироненко уже бывали севернее Сенной Керести. Добирались даже до окраин Чудова и Любани.

Берем с собой две волокуши. Повезем на них патроны и гранаты, перевязочный материал. На обратном пути они могут понадобиться для раненых. Волокушечный обоз - моя, старшинская, забота. В пути надо будет вовремя менять лыжников, чтобы одни и те же не выбивались из сил. Получил отряд рацию. Это хорошо, без нее трудно обойтись.

Вышли пополудни. Забрали на несколько километров восточнее, вправо - чтобы обогнуть противостоящую лыжбату очаговую позицию немцев. Затем повернули на северо-восток.