Донал Грант - Джордж Макдональд

— Вы очень добры, ваша светлость. И всё равно, мне очень жаль, что так получилось. В будущем я постараюсь сделать всё, чтобы ничего подобного не повторилось.

— Может быть, вам и правда нужно установить для себя норму, — как бы уступая, сказал граф. — И в вашем случае, понятно, небольшую. Бывает, что организм реагирует прямо–таки мгновенно, — пробормотал он как бы про себя.

— Малейшая доза и сразу… Но человек вроде вас, мистер Грант, всегда сможет о себе позаботиться.

— Однако иногда, по–видимому, это происходит с некоторым опозданием! — возразил Донал. — Но мне не хотелось бы утомлять вашу светлость дальнейшими выражениями моего сожаления.

— А не поужинаете ли вы со мной и сегодня? — предложил граф. — Мне сейчас одиноко. Порой целыми месяцами я могу жить совершенно один, ни в ком не нуждаясь; мне вполне достаточно книг и картин. А потом мною внезапно овладевает тоска по обществу, но здоровье не позволяет мне выезжать. По натуре нелюдимом меня не назовёшь, как раз наоборот. Вы, наверное, удивляетесь, что я так мало бываю со своими собственными сыновьями, но, увы, я так болен, что не переношу громких звуков и резких движений.

«А как же леди Арктура?» — подумал про себя Донал.

— Вряд ли я смогу заменить то общество, которого вам так не недостаёт, — вслух сказал он. — Но я всегда к вашим услугам.

Сказав это, он внутренне вздохнул и подумал о том, как было бы хорошо вместо ужина провести вечер у себя в башне наедине с книгами и своими мыслями. Однако он чувствовал, что отказаться от приглашения он не вправе.

Глава 32

Ещё один ужин с графом

Как и накануне, Донал поднялся к лорду Морвену в сопровождении Симмонса. Тот доложил графу о его приходе, и войдя, Донал с изумлением обнаружил, что вместе с его светлостью за столом сидит леди Арктура. Граф попросил Донала взять её под руку и повести к ужину, а сам последовал за ними.

Это был совсем не такой ужин, как вчера. То ли присутствие племянницы заставило графа быть более приветливым, то ли ему действительно полегчало и у него поднялось настроение, но он выглядел совсем другим человеком.

Говорил он принуждённо–весёлым тоном, но рассказал две–три весьма занятные истории, с живостью описал кое–какие приключения своей молодости, вспомнил свои встречи с великими мира сего — иными словами, вёл себя как самый любезный и учтивый хозяин. Вина Донал за ужином не пил, граф, как и прежде, едва прикасался к своему бокалу, леди Арктура тоже к вину не притрагивалась. Она с уважением слушала своего дядю и внимательно взглядывала на Донала, когда тот что–то говорил. Ему показалось, что дважды или трижды она посмотрела на него с настоящим сочувствием, а один раз он уловил в её лице ту же самую тревогу, которую уже видел раньше. Он думал о том, как это странно, что они с леди Арктурой увиделись трижды за один день, хотя обычно почти не встречались. Когда со стола убрали остатки ужина и принесли вино, Доналу показалось, что граф выжидательно взглянул на племянницу, словно желая, чтобы она поскорее вышла. Однако та не тронулась с места. Лорд Морвен спросил, какого вина ей налить, но она вежливо отказалась. Тогда граф наполнил свой бокал и подтолкнул графин Доналу. Тот тоже наполнил свой бокал и решил, что будет пить как можно медленнее.

Разговор оживился, но Донал не мог избавиться от впечатления, что время от времени леди Арктура поглядывает на него с каким–то непонятным вопросом в глазах, как будто боится, что с ним вот–вот что–то произойдёт. Должно быть, она слышала, как он отличился накануне, решил он. Что ж, ситуация не из приятных, но придётся её перетерпеть. Когда Донал отказался от второго бокала вина (правда, граф нисколько не настаивал), то увидел, что по её лицу пробежала тень облегчения. И всё равно, даже после этого Доналу казалось, что она нет–нет да и посмотрит на него с неясным беспокойством.

Почему–то они заговорили об овцах, и Донал с большим увлечением принялся рассказывать о своих прежних подопечных и о собаках–пастухах, как вдруг точно так же, как вчера, что–то как будто взорвалось у него в голове, и он, прекрасно помня, что находится за столом вместе с графом и леди Арктурой, в то же самое время ясно увидел, что сидит на одиноком утёсе посреди волшебной летней ночи, повсюду вокруг него лежат кудлатые овцы и лохматые псы, а впереди среди вереска то и дело вспыхивают огоньки, возвещающие приход ангелов, незримо и легко спускающихся на землю. Ему казалось, что он читает мысли лежащих вокруг овец, и в то же самое время он продолжал говорить, зная, что обращается к лорду Морвену и его племяннице.

Потом всё переменилось. Овцы вместе с графом и леди Арктурой куда–то исчезли, и он осознал, что быстро идёт по парку навстречу яростному ветру, прилетевшему с северо–востока, борясь с ним и укрощая его, как горячего коня. Постепенно откуда–то возникла жуткая хриплая музыка, и хотя Донал знал, что это грохочут волны на морском берегу, ему казалось, что мелодия раздаётся из чрева какого–то неописуемого инструмента, гигантского и фантастически нелепого. Сначала он почувствовал его — ногами и всем телом, как мы иногда чувствуем звучание органных труб, слишком мощных и властных для маленькой, тесной церквушки. Донал шёл, а волны вздымали землю и заставляли её биться о его ноги, но вскоре их рокот стал похож на непрестанный рёв органа, раскинувшегося во всё небо. Музыка повлекла его к морю — телесно или вне тела, сказать он не мог. Он лишь ощущал некие формы существования, но не понимал, относятся они к внешнему миру или только к миру внутри его собственного сознания. Рёв водяного органа становился всё громче и громче. Донал знал каждый шаг на пути к берегу — через поля, мимо заборов и крыш. Он поворачивал то туда, то сюда, чтобы не упасть в канаву или обойти зыбучий песок, а музыка становилась всё громче, и наконец ему на лицо упали холодные капли. То было мимолётное прикосновение крыльев, на которых звуки пронеслись мимо него, чтобы тут же кануть в жуткую глубину неразличимых далей. Его ноги шли по берегу, из которого торчали примятые кустики травы, а впереди простирался голый, жёсткий, прибитый водой песок.

В темноте он видел белую ярость волн, спешащих на берег; они неумолимо надвигались, вздымались, скручивались и, не выдерживая собственной тяжести, падали, разом выплёскивая весь накопившийся в них грохот поражения. Каждая волна была подобна сложному аккорду, вокруг которого вились стайки отдельных нот и тонов. Донал быстро ходил по берегу туда–сюда. Ему казалось, что он ходит так уже целую вечность. Зачем он это делает, он не знал, как не знал, почему неизменно поворачивается и снова возвращается к морю вместо того, чтобы уйти прочь.

Внезапно на гребне волны, бегущей к неминуемому падению, ему почудилось что–то тёмное. Луна взошла как раз тогда, когда водяная громада обрушилась на берег, и что–то выкатилось на песок. Донал стоял и смотрел. Зачем ему двигаться? Что ему за дело? Следующая волна утащит случайную находку в океан. Похоже, это человеческое тело, но какая разница? Это не первое и не последнее тело, подхваченное могучей морской мелодией! Но тут ему припомнилось что–то из древней старины: в прежние годы каждый человек делал для другого всё, что мог. Для этого даже было какое–то особое слово… А, вот! Они говорили, что человек должен делать то–то и то–то!

Может быть, в этом теле ещё сохранилось дыхание. Но даже если и нет, может быть, кому–то захочется его взять? Донал рванулся к воде и успел схватить то, что лежало на берегу, пока его не накрыла ещё одна волна, хотя ему показалось, что между этими двумя мгновениями прошли долгие часы размышлений, воспоминаний и умозаключений. Накатившая волна окатила его с ног до головы, но он крепко уцепился за свой трофей и вытащил его из воды.

Мгновение замешательства — и Донал пришёл в себя. Он лежал на песке, обеими руками сжимая мокрую груду спутанных верёвок; должно быть, невод, выпавший из чьей–то лодки.

Его видения пропали. Он сидел на холодном ветру, вымокший до нитки, прямо на берегу ревущего моря. Бедный, дрожащий, совершенно обыкновенный и бесприютный смертный, он сидел на берегу Северного моря, из которого только что вытащил чужой невод, облепленный водорослями. Он оттащил свою находку подальше от прибоя и поспешил домой.

К тому времени, как он добрался до замка, он уже вполне согрелся. Дверь в самом низу его башни оказалась открытой. Он бесшумно поднялся к себе в вскоре уже крепко спал.

Глава 33

В гостях у миссис Брукс

На следующее утро Донал проснулся не так поздно. За завтраком он решил, что графа лучше поостеречься. Не может быть, чтобы виновником его ночного приключения был единственный бокал обычного вина! Если лорд Морвен снова пригласит его поужинать, он, конечно, согласится, но больше не станет пить ничего, кроме воды.