Тщательно отшлепанная (ЛП) - Коул Тилли

Я поняла, о чем он просил. На следующей неделе. Пожалуйста, приезжай к нему домой в Суррей, в Англию. Я прижалась щекой к подушке и обняла свой телефон, прижав его к груди. Он хотел, чтобы я приехала к нему домой. После всего, что мы сказали друг другу, он все еще хотел, чтобы я была там.

Мой Гарри.

Мой Maître.

Человек, которому принадлежало мое сердце.

Глава восемнадцатая

Суррей, Англия

— Твою мать, — сказала я, когда машина ехала по главной дороге поместья Синклеров. Мы уже проехали через каменную арку, не слишком отличающуюся от Триумфальной. Потом мы ехали по дороге, обсаженной деревьями, разделяющей километры и километры идеально ухоженных газонов. Газоны, на которых паслись олени. Настоящие реальные олени.

А потом это. Дом Гарри не был домом. Это был чертов дворец. Из камня, раскинувшийся шире, чем можно было увидеть из окна автомобиля.

— Сначала билет на самолёт первого класса, потом это. Я сплю? Мне кажется, я сплю, — сказала Сара из отдела авторских прав.

Майкл из отдела статей низко присвистнул.

— Я читал, что у него тысяча акров. Целая тысяча. А я живу в квартире площадью шестьсот квадратных футов в Квинсе.

— В нем двадцать три спальни, — я нашла в себе силы сказать это, но далось мне с трудом, поскольку я еще не подняла челюсть с пола.

— Я даже не знаю двадцати трех человек, — сказала Сара.

Машина остановилась у величественной каменной лестницы, ведущей к искусно сделанным деревянным дверям. У дверей стоял персонал, одетый в серые костюмы и фраки. Дверь открыл мужчина лет сорока.

— Добро пожаловать в поместье Синклеров. — Я вышла последней. Не успели мои ноги коснуться песчаного гравия, как кто-то из сотрудников подал мне руку. Онемев, я последовала за Сарой и Майклом из машины.

— Спасибо, — сказала я, когда ко мне подошел другой сотрудник с моим багажом.

— Мисс Фейт Паризи?

— Да, это я.

— Сюда, пожалуйста. Я провожу вас в вашу комнату. — Я последовала за ним по каменной лестнице, оглядываясь назад, и передо мной открылся самый живописный вид, который я когда-либо видела. Зеленый. Много-много оттенков зеленого.

В небе сияло солнце, птицы исполняли милую симфонию, а вокруг пахло свежескошенной травой и распустившимися летними цветами. Это было совсем непохоже на привычные запахи выхлопных газов автомобилей и фалафеля в квартале от дома, где я жила.

— Мисс? Все в порядке? — спросил сотрудник.

— Как вас зовут? — спросила я, не в силах больше терпеть обращение «сотрудник».

— Тимоти.

— Ну, Тимоти, все отлично. Просто… это… — я указала на множество акров земли перед нами.

Тимоти улыбнулся.

— Это ничего, — сказал он, наклонившись ближе. — Подождите, пока вы не увидите сады с другой стороны, и вид, открывающийся с главной террасы. Вы потеряете дар речи.

— Ну, Тимоти, не так-то просто заставить меня замолчать, так что это должно быть что-то феноменальное.

— Вот увидите, — сказал он и двинулся через открытые двери в фойе. Я остановилась в дверях, едва не получив сзади удар от Салли, которая ехала в другой машине.

— Двигайся!

Я отступила в сторону, чтобы пропустить Салли, откинула голову назад и впервые взглянула на интерьер поместья Синклеров. В центре возвышалась большая мраморная статуя мужчины, темные деревянные колонны окружали комнату, а гипсовые бюсты Синклеров украшали ниши.

Тимоти был достаточно вежлив, чтобы дать мне возможность полюбоваться огромным камином в одной из стен. Когда я рассмотрела расписной потолок и прогулялась по старинному каменному полу, он подвел меня к другому дверному проему. Только через мгновение я увидела, что большинство сотрудников «Нью-Йок Джорнал» и «Визаж» уходят направо.

— А мы не пойдем с ними? — спросила я.

— Нет, мисс. Им предоставлены комнаты в одном из гостевых домов в саду. Вы останетесь в главном доме. — Я перестала дышать. Не желая тревожить Тимоти потерей сознания, я заставила свои легкие работать и последовала за ним к богато украшенной деревянной лестнице с черными железными перилами с тонкой филигранью.

Поднявшись по идеально чистой лестнице, покрытой красным ковром, я огляделась вокруг. Стены были обшиты белыми панелями, на штукатурке вились такие же филигранные узоры. Старомодные диваны и кресла были идеально расставлены на каждой площадке. Огромные окна выходили на то, что, как сказал мне Тимоти, было некоторыми из садов. Некоторые. Среди многих других. Я увидела топиарные кусты в виде лебедей и кроликов, другие — в форме конусов. Небольшие живые изгороди вились вокруг них, как круги на воде.

Он жил здесь. Гарри действительно здесь жил. Я даже не могла представить, что он вырос в таком месте. Теперь я лучше понимала, почему Кинг считал нас такими несовместимыми. Знать, что Гарри был виконтом и принадлежал к британской аристократии, — это одно, просто абстрактное знание, несмотря на его огромную квартиру в Верхнем Ист-Сайде. Но пребывание здесь, в этом доме на тысяче акров совершенства, именуемого английским сельским пейзажем, сделало все очень реальным — очень, очень реальным — то, кем в действительности являлся Гарри, и его место в этом обществе.

Мне казалось, что я шла по картинной галерее, когда мы продвигались по коридору с картинами старше Америки на стенах, оклеенных зелеными обоями. Тимоти сказал мне, что это оригинальные обои, оставшиеся с тех времен, когда дом был построен много веков назад. Не все было оригинальным, но некоторые предметы обстановки удалось сохранить.

Тимоти остановился у большой деревянной двери.

— Это ваша комната на ближайшие несколько дней, мисс Паризи, — сказал он и открыл ее. Справа от меня было еще несколько дверей. Слева дверь в конце коридора. Она была отделана более изысканно, чем моя. Дерево покрыто золотистой краской таким же филигранным узором, который, казалось, проходил через весь дом. — Мисс? — сказал Тимоти и приглашающе протянул руку, чтобы я вошла первой.

— Ни хрена себе, — сказала я, удивленно раскрыв глаза, когда поняла, что это будет моей комнатой на все время пребывания здесь. В центре стояла огромная кровать с балдахином, богато задрапированная голубыми шторами, которые ниспадали до пола и полностью закрывали кровать, если выдернуть их из завязок. Над кроватью возвышался золотой купол, как над крышей собора. Обои были небесно-голубого цвета, а по обе стороны от кровати стояли белые колонны. Не удержавшись, я громко рассмеялась. Мой голос эхом отразился от высокого потолка.

— А это ваша ванная, — сказал Тимоти. Проведя рукой по кремовому велюровому дивану и письменному столу из красного дерева, я вошла в ванную комнату. Она была столь же впечатляющей, как и спальня, с большой ванной на когтистых ножках, фарфоровыми раковинами, которые, как я была уверена, были старше Джорджа Вашингтона, и унитазом, похожим на трон. Я никогда бы не поверила, что кто-то может выглядеть царственно во время опорожнения кишечника, но быстро переосмыслила это мнение.

Когда мы снова вошли в спальню, Тимоти сказал.

— Ваш маршрут лежит на столе. Праздник начнется с шампанского и клубники на закате на террасе. Тимоти указал на еще одну брошюру. — Карта на время вашего пребывания здесь.

— Это безумие, когда для передвижения по дому нужна карта.

— Вы привыкнете, — сказал Тимоти и пошел к двери.

— Подожди, Тимоти, я не дала тебе чаевых.

— У нас в Англии это не принято, мисс. Пожалуйста, наслаждайтесь отдыхом. По прогнозу, все время, пока вы здесь, будет светить солнце. Это должно принести вам незабываемые впечатления.

Тимоти закрыл дверь, а я в недоумении покачала головой.

— Без чаевых? — прошептала я. — Я что, в раю?

Я порылась в сумке и, к счастью, нашла код для Wi-Fi в приветственном пакете HCS Media. По крайней мере, в доме такого возраста наряду с историей были и современные удобства. Я даже заметила в ванной комнате большую душевую кабину. Но мое сердце принадлежало ванне. После долгого перелета мне нужно было понежиться.