Чужая победа - Максим Хорсун

Эфир был переполнен: непрерывно звучали рапорты капитанов, приказы командиров эскадр и крейсерских отрядов; иногда пробивался боевой код «мумий» – мерзкий скрип, который невозможно было спутать ни с чем другим. Приборы регистрировали ежесекундные импульсы инфракрасных лазеров дальномеров и более сложных активных систем. Нас то и дело накрывало излучением, которое генерировали многочисленные радарные станции, разбросанные на орбитах Эдема.

Основное ядро ударных сил, как мы и ожидали, составляли боевые корабли землян. Новые «элки», старые КК, ракетные крейсеры классов «Л» и «Р» – наши, русские. Простые, дешевые, надежные. «Охотники», «сиу» и «хищники» американцев; «защитники», «преобладатели» и «штурмовики» европейцев.

Союзники убрали свои корабли малого и среднего тоннажа на фланги, а гигантов, вроде «кондоров» и «левиафанов», – в арьергард. В первом эшелоне находились только КРЭБы и спасательные корабли «островитян».

Всем руководили два адмирала флота: Рах Дариэль – Крылатый и Но-Кдааф Кцу – «островитянин». Они держали свои флаги на разных кораблях, причем, думаю, это были какие-то типичные крейсеры, которые бы не выделялись ни размерами, ни количеством вооружения.

Мы надвигались на Эдем лавиной. Казалось, ничего нельзя противопоставить этой силище, но каждый понимал, что «мумии» не отдадут планету-святыню просто так. Наверное, родной мир Народа Вечности – Могила – защищен хуже, чем безжизненный кусок камня, лежащий прямо по курсу.

Это пространство было мне знакомо. Я уже видел эти звезды.

Когда бредил на Агонии, пропитанный до мозга костей излучением темной материи.

Белая, колючая, лучистая клякса – Кастор Аа. Такая яркая, что на нее больно смотреть даже сквозь поляризованное стекло иллюминатора. Под ее боком – скромная и почти незаметная звездочка-спутница – красная карлица.

Белый же Кастор Ва светил нам в правый борт, он был меньше и тусклее компонента А, но все равно ярче и яростней, чем все солнцеподобные звезды. И еще пара красных карликов, которые огибали компоненты А и В по орбите, радиусом более чем в тысячу астрономических единиц, выглядели на таком расстоянии как одна яркая звездочка.

Я вывел на монитор изображение Эдема. Наши телескопы пока что выдавали картинку с низким разрешением, и разглядеть можно было только континенты и впадины исчезнувших океанов. Все это очень напоминало безымянный, уничтоженный «мумиями» мир из системы Регула А. Только казалось, будто я вижу черный луч, который вонзается в ночное полушарие и вытекает из дневного. Устремляется дальше – к центру Галактики, на своем пути пронзая и наполняя информацией – смыслом или Словом – другие планеты, луны и даже звезды.

Остается ли этот протуберанец в секторе и по сей день, или его нет – какая разница? Эти силы сами себе на уме, для них мы лишь бабочки-однодневки. Да, летящие на белый свет Кастора Аа бабочки-однодневки. Или, если точнее, летящие на противокосмические лазеры «мумий».

Не думаю, что протуберанец до сих пор здесь. Все это – дела дней давно минувших, и нет никаких вещественных доказательств, что так оно и было. Только видения, правдивость которых подтвердили Крылатые.

И даже если темная материя находится в пространстве близ Эдема, ее не обнаружить без специального оборудования и долгих наблюдений: скрытая масса будет искажать свет звезд, создавая эффект гравитационной линзы…

Какие, к черту, наблюдения, когда в ближайший час здесь станет жарче, чем на поверхности солнца!

– Двести миллионов лет, – сказал Задорожный. – Возраст этой звезды – двести миллионов лет.

– И что? – отозвался Любимов.

– Да ничего. Просто на Земле когда-то думали, что жизнь не может зародиться рядом с горячими и тяжелыми звездами, – стал развивать мысль старпом. – Срок жизни у них маленький. А здесь все получилось. Хватило и двухсот миллионов…

«Хватило, – подумал я, – потому что эволюция тут шла не наобум, а по синькам, по шаблонам».

– Ну, не знаю, – ответил Любимов. – Лично я произошел от обезьяны.

Мы рассмеялись: определенное сходство действительно прослеживалось. Да и нервы у всех были на пределе. Сейчас-сейчас, еще немного – и озарится бездна пламенем…

– Так! Отставить! – весело прикрикнул капитан. – Соберитесь все! Кучер, скорость увеличь на двойку! Не хватало еще, чтоб мы начали отставать.

– Смех смехом, – продолжил Задорожный, – а Эдем здесь единственная планетка. Сформироваться за двести миллионов лет она бы не успела. И ни одна другая планета здесь не сформировалась. Откуда же Эдем объявился? Прилетел сам по себе и был захвачен притяжением звезды?

– Или был передвинут кем-то в более удобное для зарождения жизни место, – пробурчал из-под шлема Кучер.

– И этот туда же, – капитан хлопнул ладонями по подлокотникам. – Кучер, ты что, книжки начал читать? Отставить философские диспуты на моем корабле!

– Есть, отставить диспуты, – ответил Задорожный.

– Есть, – следом повторил Кучер.

Какое-то время в рубке звучали лишь радиопереговоры и шелест вентиляции. А потом Любимов спросил:

– Ильин, а на каком корабле ты служил все это время?

– На авизо, – не моргнув глазом, ответил я.

Рубка вновь содрогнулась от хохота. Смеялись и штурман, и наблюдатели, и инженеры: все, кто слышал это признание по внутренней связи.

– Ну, значит, все в порядке! – проговорил Любимов, не прекращая посмеиваться. – Ты получил бесценный боевой опыт! О нашей «элке» можно не беспокоиться!

– Контр-адмирал на связи, – доложил радист.

– Давай! – Любимов напустил на себя серьезность.

– Что там у вас, мать вашу, за посторонний шум? – напустился на него Величко. – Совсем охренели, что ли?

– Виноваты, товарищ контр-адмирал, – отчеканил капитан.

– Ты там не зевай, Любимов! – напутствовал капитана Величко и отключился.

– Так-то… – подытожил старпом.

А минут через пятнадцать пришло первое целеуказание. Мы сделали несколько промеров лидаром и подкорректировали курс, чтобы поймать на мушку объект полутораметровой длины и полуметрового диаметра. Поразили его с третьего выстрела.

Скорее всего, это была мина. А может, что-нибудь из хозяйства вражеской службы связи.

По экранам радаров снизу вверх прошла полоса ряби: это дали залп следующие за нами ветераны КК Околосолнечного флота. Судя по тому, что прямо по курсу полыхнули зарницы, часть снарядов отыскала цели.

– Входим в зону действия противокосмических систем, – доложил Задорожный. Мы непроизвольно напряглись, ожидая, что прямо сейчас раздадутся трели, предупреждающие, что на нас наводят орудия. Трели молчали; пока для «мумий» мы были лишь песчинкой, отделенной от другой такой же песчинки тысячами километров пустоты.

Эскадра КК снова врезала из рельсотронов. Цельнометаллические стержни пронеслись мимо нас на скорости, близкой к световой. Очевидно, КК действительно пробивали бреши в минных полях. Впереди снова зажглось и погасло звездное скопление. Корабли радиолокационной разведки, идущие в семи тысячах километров впереди, прощупывали пространство радарами и высылали координаты целей.

«Мумии», после короткой схватки с авангардом наступающих сил, отвели крейсеры к планете раздора. По предварительным данным, мы имели численное превосходство. Но враг убрал корабли, чтоб они не попали под огонь батарей противокосмической обороны, которые должны были начать работать с минуты на минуту, а не потому, что устрашился нашего натиска.

Сама планета неспешно росла в центре иллюминатора. Выглядела она не очень – темное на темном. Пятнышко, которое можно было закрыть подушечкой указательного пальца. До Эдема было немногим меньше миллиона километров.

– Когда мы захватим Эдем – война закончится, товарищ командир? – полюбопытствовал Кучер.

Любимов хмыкнул и ничего не ответил. Трудно было предположить, как станут развиваться события, когда мы захватим святую планету. Если захватим… Мы просто не знали, что потребуют от нас союзники дальше. Вряд ли дело дойдет до десанта на Могилу и атомной бомбардировки родной планеты Народа Вечности. Все-таки старшие расы не допустят, чтобы одна из них исчезла из Вселенной. Треугольник – чертовски стабильная фигура.

…В первую очередь «мумии» открыли огонь из скорострельных пневмопушек. Наводились они грубо – по оптике, но смысл был не в том, чтобы ликвидировать определенные крейсеры, а в том, чтобы послать навстречу нам плотное облако, состоящее из мелких, размером с горошину, железных шариков и тем самым сломать строй и порядок атаки. Излучения радаров наведения отсутствовало, и «горох» было не обнаружить обычными средствами. Со стороны это выглядело так, будто наши корабли ни с того ни с сего теряют управление и начинают трезвонить сигнал бедствия. «Горох» прожигал корпуса, превращая крейсеры в дырявые, отчаянно теряющие воздух и топливо корыта.