Воскресное утро - Михаил Алексеев

В 20 часов с восточных аэродромов Белоруссии стали подниматься бомбардировочные полки ВВС Западного Фронта и Дальней Авиации. По пути на запад к ним присоединились сильно потрепанные, но еще боеспособные полки истребительных дивизий. В 21 час с аэродрома Бобруйск стартовали все реактивные эскадрильи, включая разведчиков. В 22 часа началась почти одновременная атака на аэродромы 2 Воздушного Флота. На аэродром выделялась четверка реактивных МиГов, которые без труда расправились с истребительным прикрытием. А далее, из каждой четверки пара МиГов, вооруженных ракетами С-24 класса «воздух-земля» с осколочными боевыми частями атаковали обозначившуюся МЗА аэродромов с безопасного расстояния. Вторая пара уже без противодействия стала расстреливать стоящие на стоянках самолеты люфтваффе НУРСами. К моменту окончания атаки реактивных МиГов подошли бомбардировщики, вывалившие осколочные бомбы тоже на стоянки и здания, в районе аэродрома. Попытки поднявшихся с не атакованных аэродромов истребителей помешать работе бомбардировщиков, немедленно пресекались объединенными силами советских реактивных и поршневых истребителей. Последние атаки бомбардировщики совершали уже в темноте июньской ночи, ориентируясь по пожарам на земле. 1000 самолетов Дальней Авиации в это время наносили удары по железнодорожным узлам, заводам синтетического бензина и топливным хранилищам, местоположение которых удалось установить советской разведке.

Садились полки на свои аэродромы уже при свете посадочных прожекторов, не опасаясь удара возмездия. Для страховки последними самолетами, вошедшими в зону действия РЛС, были реактивные МиГи, оборудованные системами «свой-чужой». Все входящие в зону после них априори считались потенциально опасными и при приближении к Минску или Бобруйску подлежали уничтожению ЗРК ПВО «Оса». Маршрут, высота и время возврата самолетов Дальней Авиации был согласован заранее и лежал в стороне от радиуса действия «Ос».

Ночь с 22 на 23 июня 1941 года

Первый день войны в воздухе завершился. Стороны подводили итоги.

В Штабах ВВС, а ныне еще не оформленные приказом, но уже собранные в одних руках, Воздушных Армиях Северо-Западного и Юго-Западного Фронтов, царила если не паника, то уныние точно. Не ожидало командование таких ожесточенных и кровопролитных боев, столь массированного и умелого применения противником авиации. Однако Жигарев, к озвученным цифрам своих потерь и оценочным данным потерь люфтваффе, отнесся достаточно спокойно и даже проявил осторожный оптимизм на завтрашний день. Просто он знал цифры побед и потерь в той истории и видел положительную разницу — результат усилий последней недели перед войной. Воздушные Флота Групп Армий «Север» и «Юг» так же расплатились за успехи первого дня третью своей авиации каждая. На этом фоне очень успешными выглядели боевые действия формируемой Воздушной Армии Западного Фронта. Наши потери составили четверть от численности истребительной авиации Фронта, притом, что было уничтожено в воздухе и на аэродромах до половины всей авиации 2 Воздушного Флота и в основном бомбардировочной. Еще день таких боевых действий — и 2 ВФ потеряет способность пробивать дорогу своим танковым клиньям. Две трети сбитых в воздухе и сожженных на земле немецких самолетов приходилось на счет 1 Особого Корпуса ВВС РГК. Немцы ничего не смогли противопоставить советским реактивным истребителям. Копец так же доложил о разгроме, устроенной двумя батареями ЗРК «Оса» ПВО Минска немецким бомбардировщикам. Похвалил работу РЛС Минска и Бобруйска. С ними ВВС Фронта стали зрячими и реагирование на появления в зонах противника стало действительно достойно самого быстрого рода войск — авиации. Жигарев уже задумывался о вариантах переброски Корпуса на другие направления после установления превосходства в небе Западного Фронта. Еще сильнее он ощутил необходимость быстрейшего изготовления снарядов для пушек МиГов. Нельзя было допустить, чтобы такая техника простаивала. Одновременно у него возник вопрос — а что же предпримут немцы после встречи с реактивной советской авиацией? Он тут же его отбросил — пусть это будет их головная боль. У него хватает и своей. Но, чтобы голова у немцев болела подольше нужно осваивать знания потомков как можно быстрее. И он, несмотря на ночь, начал обзванивать конструкторов КБ Микояна, оружейника Нудельмана, конструктора Климова и наркома боеприпасов Горемыкина П.Н., давая краткую справку каждому из них, как показали себя реактивные машины и, уточняя, как продвигаются дела в решении их задач. Он понимал, что за прошедшие дни вряд ли конструктора КБ МиГ и Климов далеко продвинулись, однако хотел добиться, чтобы они понимали как важно то, чем они занимаются для фронта. Порадовал его Нудельман, уже изготовивший чистовики чертежей НР-23 и Н-37 и нарком боеприпасов Горемыкин П.Н., заявивший, что уже готова оснастка для изготовления снарядов к этим пушкам, и в ближайшие дни один из заводов, выпускавший снаряды для пушек ВЯ будет переориентирован на новую продукцию. Это значило, что они успеют начать выпуск снарядов, прежде чем закончатся запасы у потомков. Немного погодя, должен был начаться выпуск авиапушек НР-23 и Н-37, которые по своим характеристикам должны были усилить вообще всю советскую истребительную и штурмовую авиацию. Далее Нудельману придется заниматься пушкой ГШ-23, которыми Жигарев планировал вооружить бомбардировщики.

А вот в штабе 2 ВФ царила растерянность, если не сказать паника.

В 22 часа у Командующего 2 Воздушным Флотом генерал-фельдмаршала Альберта Кессельринга началось совещание, на котором подводились итоги первого дня войны и определялись задачи на завтрашний день. Докладывал обстановку начальник Штаба Флота полковник Ганс Зейдеман. И чем дальше звучали цифры потерь, тем мрачнее становился командующий. К концу доклада у Кессельринга мелькнула мысль, что хуже, уже и быть не может. Однако, когда в дверях появился бледный адъютант, внутренний голос его издевательски приободрил «Может! Еще как может!». Адъютант доложил, что по сообщениям из частей с 22.00 до 22.30 большевики, подавив ПВО и уничтожив воздушное прикрытие, атаковали 19 аэродромов Флота. Потери только на земле составили около 240 машин. Таким образом, потери Флота составили около 900 машин всех типов. ПВО и инфраструктура атакованных аэродромов уничтожены, большие потери в летном и техническом составах. Судя по докладам — большевики при этом потерь не понесли.

В комнате воцарилась абсолютная тишина. Фельдмаршал понял, что это конец. Завтра большевики просто добьют Флот. И скрыть этот разгром никак не получится. Если продолжить воздушные операции — их добьют красные. Если свернуть — тут же в Штаб Группы «Центр» и из нее в Ставку Гитлера полетят жалобы Гота и Гудериана на отсутствие воздушной поддержки и тогда этот же разгром станет известен из чужих уст. А как самому о разгроме доложить Герингу — Кессельринг не представлял. Один день войны! Всего один! И конец всей карьере. Стоявшему в дверях адъютанту Командующий приказал собрать всех командиров эскадр и групп. В совещание был объявлен перерыв.