Мелкий бес - Алекс Меглин

болью в грудине, отчего немели ноги. Проклятая тварь. Чертовка издевательски хохотала.

— Неудача, Бурный рост, Огненный зуд, — во мне было столько злости, что заклинания получила энергию прямо из души. — Бурный рост!

Толстые бревна заскрипели — их окаменевшее нутро менялось с таким трудом, что волокна издавали почти человеческие стоны. Из черных стволов показались молодые побеги, быстро оплетавшие девушку. Неудача тоже сыграла свою роль. Свободную ногу подцепил завившийся петлей побег. Девушка в ярости брыкнула, но теперь угодила в захлестнувшую лодыжку лямку, узлом обмотавшую конечность.

— Ну что…? — начал я, но земля накренилась, а затем больно ударила по коленям.

Понимание заклинания Буйный рост 98 из 100

Привел меня в сознание истошный вой чертовки. Цепи гремели, столбы мелко дрожали, но гибкие побеги держали крепко. Я с трудом поднялся. Какая же упрямая сука.

— Плётки дать? — мрачно спросил я.

— Иди к ебеной матери! — пронзительно завизжала девушка.

Сама напросилась. Я мог использовать не больше одного заклинания, иначе точно упаду без сил. Поэтому нужно действовать прицельно. Отдача после Огненного зуда уложила меня на лопатки. Попробуем еще раз.

Вопли чертовки стихли.

— Ой, ох, ой, ей-ей, — срывающимся голосом запищала она. — Что это!?

Я усмехнулся. Мне кстати вспомнилось сонное бормотание девушки — «чтобы не трогали хвост». Туда я и наложил заклинание. Но ведёт она себя странно — дыхание участилось, а ноги призывно разошлись, открывая нежно-розовую полоску плоти, откуда вытекала поблёскивавшая слизь. Она возбудилась!?

Глава 29

— Ах, плетки бы, господин бес, — простонала чертовка.

Я легонько шлепнул ее по оттопыренным ягодицам. Девушка закричала и затряслась, сотрясаемая судорогами.

Контракт выполнен.

— Хм, так легко? Я принадлежу к тому типу людей, что настораживаются, когда все идёт слишком легко. Уверен, что здесь есть какой-то подвох.

Девушка напряглась, вытянувшись, как струна и издала томный вздох. Бедра и задняя поверхность ног напряглись, вычерчивая волокна мышц. Густая влага потекла по бедрам, а сама дырка быстро сокращалась, пока не исторгла поток прозрачной жидкости. Фонтан ударил мне прямо в лицо. Я зафыркал и отскочил, смахивая любовный сок с лица.

Я слыхал, что искусные шлюхи могут проделывать такой фокус, но сам столкнулся впервые. Чертовка обессиленно повисла на побегах и лямках. Вид ее обнаженных прелестей вызывал во мне томление, быстро переросшее в раздражение, какое бывает, когда нее можешь получить желаемое. Все, я знаю, на что потрачу кровавый камень!

— Камень, — потребовал я, хлопая по щекам девушку.

— Помню, помню, — пробормотала она.

Я помог ей освободиться. Нетвердо стоящая на дрожащих ногах чертовка указала пальцем на лес.

— Был у меня камень лишний, я его хорошенько припрятала, — сказала она. — Пойдем.

— Рассказывай, как дальше по рангу подняться, — сказал я, подбегая к чертовка. Ее шаг был гораздо длиннее.

— А оно тебе надо? — хмыкнула чертовка. — Лучше быть первым в селе, чем последним в городе. Мы, черти, существа подневольные, господа у нас есть, а над нашим господином, ещё господа. А бес, как ветер, делай, что хочешь.

— Я тебя не спрашивал совета, — буркнул я.

— Да дело тут нехитрое, — пожала плечами. — Идёшь к колдуну, заключаешь контракт на весь его век, он тебя чёртом и сделает. Это самый простой способ.

— Давай дальше, — произнес я, заскакивая девушке на плечо.

— Второй способ это убить трёх чертей, — усмехнулась чертовка. — Но у беса против черта шансов не больше, чем у ягненка против волка. А третий, я про него слыхала только, не знаю работает или нет. Бес, что постигнет все темные искусства, сам превратится в черта.

— Что за искусства? — напрягся я.

— Вред, обман, сглаз, неудача, — перечислила девушка. — Ещё есть неизвестное пятое искусство, но что за оно, никто не знает. Поэтому тебе дорога только к колдуну. Мой меня держал сорок лет, да так трахал, что колени чуть не стёрла.

— Сочувствую, — произнес я, лихорадочно думая.

Все четыре искусства кое-как сходятся с теми, что отслеживало Наследие Древних. Но вот пятое… Ничего такого точно не было. Вот и затык. Наниматься на службу к колдуну я не хочу, и не только из-за боязни, что меня затрахают. Свобода дороже.

— А ты сама, что думаешь? — осторожно спросил я. — Что за пятое исскуство?

— Да кто его знает, проще отслужить, — ответила чертовка, принюхиваясь. Мы вошли в густой подлесок. — Кто говорит, что это колдовство или магия тьмы. Но ты поди освой ее ещё. Бесхозный бес слишком сладкая добыча. Я думаю, что последнее искусство это просто брехня.

Я так не считал. Все же бесы существа стихийные, значит должен быть естественный способ повысить свой ранг. Но поскольку он был не на слуху, значит он очень непрост. Но колдуны как-то умеют это делать.

— А как колдун тебя превращает в черта? — уточнил я.

— Там сложный ритуал с жертвоприношением, — улыбнулась чертовка. — Самом такое не провернуть, да и сам ритуал держится в строжайшем секрете. Тебе выколют глаза и пробьют уши, чтобы ты ничего не узнал.

Мне ещё меньше захотелось наниматься подручным к колдуну. Может в подвале колдуна есть необходимые знания, но там поселилось проклятое Лихо. Я мрачно глянул на кольцо. Время ещё есть.

— Ты уверена, что помнишь место? — засомневался я после двух часов продирания через заросли.

— Это не место, я пометила и спрятала камень в животном, в милом маленьком поросенке, — удивилась чертовка. — Только так. Иначе на запах быстро сбежится всякая шелупонь. Но я чувствую камень. Уже скоро.

Мы вышли на залитую солнцем большую поляну. С левой стороны ее огибала высокая скошенная насыпь серого цвета, заросшая пятнами зелёного и жёлтого лишайника. Насыпь покрывали извилистые трещины, делая ее похожей на очень старую кожу.

— Он там! — уверенно заявила чертовка. — Прямо в горке.

Чертовка подошла и пнула насыпь. Та глухо заворчала в ответ. Земля затряслась, высвобождая огромного серого ящера, опутанного травой и корнями деревьев. Треугольная голова замоталась, пытаясь избавиться от наросших кустиков. В круглой орбите повернулся огромный жёлтый глаз. Ящер не успел полностью подняться, но уже доставал до верхних ветвей старых сосен.

— Сука, — сглотнул я.

Ящер поднял голову и заревел. От ужасающей вибрации мои кишки будто превратились в желе. Когти, размером с человека, взрыхлили землю, оставляя глубокие борозды. Чертовка не шевелилась. Я все быстро понял — поросёнка схарчил ящер, а камень превратил его в настоящего, мать его, дракона.

— Не двигайся, — прошептала девушка. — Гневоящеры почти полностью слепы.

Она оказалась права. Чудовище повернулось и потопало в глубину леса, сострясая окрестности постьпую. За ним оставался след из выломанных деревьев и вмятины, глубиной в мой рост. Если вспомнить гигантского волка, то