Ошибка архитектора - Эйлин Торен

— Потрясающе! — взвилась Эйва. — Какое благородство! То есть из-за того, что он успел до войны девице какой-то детей сделать, его жизнь цениться больше твоей?

— Ну, ему надо детей поднимать, воспитывать.

— Чему он их научит? А? Как быть хорошим честным малым? Да? Или как свалить свою вину на другого ни в чём не повинного человека? О, да, он помог тебе сбежать! Какой молодец!

Рэндан смотрел на её такое искреннее и праведное негодование и сдерживать смех уже не мог, а на сердце стало так хорошо, уютно, словно дома оказался, вот так лёжа головой на коленях женщины, которая въелась в сердце. И больше ничего не хотелось. И ничего и не было кажется теплее.

— Что ты смеёшься? — продолжала гневаться Эйва. — Что смешного?

— Ты смешная, — ответил он и перевернувшись потянул её под себя.

— Перестань! И ты бегаешь четыре года?

— Три с половиной, — ответил Рэндан, — полгода они там следствие вели.

— Вели следствие они, — фыркнула она. — А Бэлт?

— Он просто командиром моим был, тоже помог мне сбежать. Я был против того, чтобы со мной в бега пустился, но уж как вышло… с тех пор в связке, — он погладил её щёку, потом провёл пальцами по морщинкам на лбу. — Да и не такой уж я хороший, Эйва. Я всё думал, что надо сдаться. Нам же не всегда честно получалось жить — воровали, где разбойничали откровенно, да и двоих, кажись, я убил всё же. Ну, не считая войны.

— На войне все убивали, а "кажись" твоё… — она фыркнула и закатила глаза.

— Мальчишка, который меня охранял, я его приложил сильно, скорее всего…

— Может быть… — иронично уточнила она.

— И один мошенник на севере, он нам документы должен был сделать, чтобы мы границу перешли, а в итоге сдать нас хотел, шантажом денег пытался вытянуть. Я его пырнул. Мы его оставили. Ушли.

— И он может быть умер? — уточнила Эйва, язвительно.

— Да, — кинул Рэндан, улыбаясь ей.

— А может не умер?

— Эйва… — покачал он головой и прижался к ней, чтобы поцеловать, но она тоже мотнула головой.

— Рэндан… — потом спохватилась: — И это не твоё настоящее имя?

— Моё. Я осенью, в горах сдал сильно, думал, что у меня хнийка, не хотел к людям идти, а потом оказалось, что простуда просто. И мы сюда вышли. Думал, если не пустят на постой, то я пойду в город сдамся. И когда меня Янра спросила, как меня зовут, я был не в себе, и сказал настоящее имя.

— Вы хотели уйти? С началом весны?

— Бэлт не хочет, он к графине прикипел, переживает за неё. Да и… — он почесал за ухом, склонил голову, — я не хотел оставлять девок домашних с безумным пьяницей. Думали герцог прогонит. Но не прогнал.

Эйва задумчиво кивнула.

— Веришь мне? — почему-то ему отчаянно хотелось, чтобы она поверила.

— Я знаю, что ты не плохой человек, — ответила она.

— С чего ты решила?

— Из-за лошадей.

— Лошадей? — удивился Рэндан.

— Да, если бы ты не ценил жизнь человека, то жизнь животного вообще ничего бы не стоила.

Эта женщина… кажется отцепить себя от неё будет невозможно.

— Иди спать, шельма, — проговорил он, целуя её нос.

— А ты?

— А я посплю здесь, — прошептал он ей в губы.

— Ты замерзнешь, ночью ещё холодно.

— Зато умру счастливым, — улыбнулся Рэндан.

— Дурак! — и Эйва стукнула его, но что ему до этого, он был счастлив, как мальчишка.

— Угу… — и он хотел снова поцеловать её, но в конюшне занервничали животные, а пёс, что там спал, начал лаять.

— Что такое? — спросила Эйва, хмурясь и прислушиваясь.

— Подожди здесь, — приказал ей Рэндан и вышел.

В одном из денников нервничал конь.

— Что с ним? — она выглянула из-за плеча Рэндана и понятно, что не послушалась.

— Эйва, а подождать? — шутливо возмутился он. Но она недовольно фыркнула, не хуже норовистой лошадки. — Колит его, надо ходить, — пояснил мужчина, надевая на коня недоуздок.

— Ходить?

— Да, пока не отпустит. Ляжет — помрёт.

— И сколько надо ходить? — уточнила Эйва.

— Пока не отпустит, — повторил Рэндан и улыбнулся её озадаченному виду. — Тут лекарства были, дам, надеюсь до утра полегчает.

— До утра? То есть всю ночь будешь с ним ходить?

— Да, — улыбнулся он, приобняв её и отодвигая в сторону, чтобы вывести коня.

— Это же… — Эйва повела головой.

— Это работа моя, — и как же не хотелось её отпускать, но понятно, что если до того мог хотя бы спать рядом с ней, то сейчас ей надо было бежать в теплую кровать, а не сидеть с ним неизвестно сколько времени. — Беги, Эйва, беги лисичка.

И она, поцеловав его, ушла, но дойдя до калитки, что вела в сад дома, вернулась почти сразу обратно

— Ты чего? — спросил Рэндан.

— Там закрыто, — развела руками Эйва.

— Закрыто?

— Да.

— Вот же, проклятье, — и он ума не мог приложить, как такое могло случиться. — Бэлт рано встаёт — откроет. Иди спать в сенник.

— Не пойду, одна не пойду, — поёжилась она и, обняв себя руками, опёрлась спиной на перекладины внутренней площадки для выгула. Потом посмотрела на него и буркнула: — Там в сене мыши.

— И? — не понял Рэндан, ведь с ним же она там была. И тогда, когда он её в сеннике видел и еле сдержался, потому что уже тогда был готов смять, несмотря на то, что знал всего ничего. — Ты что мышей боишься?

— Не то, чтобы… — она пожала плечами, — просто в театре было сено, чтобы черновой пол посыпать, и, когда я была маленькой, то однажды пошла, распотрошила тюк, а там мышка родила и были мышата. И я…

Рэндан рассмеялся в голос.

— Не шуми! — шикнула на него Эйва, но ей тоже было смешно.

— Ты испугалась мышат?

— Их было много и они копошились, мне показалось, что их там было штук двадцать.

— Двадцать? — и он рассмеялся ещё сильнее.

— Перестань, Рэндан! — надулась Эйва и стало совсем не сложно представить её маленькой. — Если тебе нравится, когда по тебе мыши бегают, то мне нет!

— Иди одеяло возьми, трусишка, — сказал он ей, потому что действительно переживал, что замёрзнет.

Но не успела Эйва сделать шаг, как к ним вышел герцог. Конюх напрягся, да собственно как и горничная.

— Эйва? Рэндан? Что случилось? — кивнул он на коня.

— Кишки колит, — ответил конюх и опережая другие вопросы, кивнул на горничную. — Эйва услышала и вышла спросить, что случилось, а дверь захлопнулась.

Шелран, хмурясь, кивнул.

— Тебе помочь? — уточнил он.

— Нет, ваша светлость, я справлюсь. Не переживайте и простите, что побеспокоили.

— Ничего, — мотнул