Проклятые чувства - Марина Серова

мне доверие. Так кто он такой, в конце концов? И почему решил мне помочь?

— Может, мы уже познакомимся? — обратилась я к нему.

— Это ни к чему, — был мне ответ.

— Но почему? — недоумевала я. — Меня зовут Татьяна. Как тебя звать?

Ответом мне была тишина.

— Ладно… Тогда скажи, почему ты решил мне помочь? Кто ты? Местный знахарь? Лесник? Где ты живешь? В Каймаре?

И опять мне ничего не ответили.

— Послушай, когда я выберусь отсюда, а ты ведь мне поможешь в этом, я смогу тебя отблагодарить…

В ответ я услышала лишь смешок. Я глянула в сторону двери, но там уже никого не было. И как это он умудряется так бесшумно передвигаться, подивилась я в очередной раз. Ведь я ни разу не услышала, как скрипнул старый полусгнивший пол. Потому что, когда я направилась в сторону двери, весь дом заходил ходуном, словно по нему слон прошелся.

Оказавшись на улице, я заметила, что уже стало смеркаться, отчего все декорации вокруг приобрели более зловещие очертания.

— Ты хочешь сказать, мне придется тут остаться на ночь? — спросила я его, хотя старика нигде видно не было — он словно испарился.

— Тебе пока что нельзя возвращаться, — услышала я где-то в стороне.

Обернулась. Он стоял темной худой фигурой около дикой яблони почти по пояс в траве.

— Я боюсь тут оставаться, — призналась я.

— Но именно тут ты в безопасности, — ответил он.

— Господи, что происходит? — спросила я в отчаянии.

— Скоро сама все узнаешь. Потерпи немного.

— И я очень хочу есть. Я очень ослаблена, — честно призналась я.

— Тебе сейчас лучше ничего не есть. А с голоду не умрешь. Иди полежи, через час я приду.

— Почему ты не хочешь побыть рядом со мной? Мне одной страшно.

— Я рядом с тобой, — был мне ответ.

Потом он развернулся, и я не успела оглянуться, как темная фигура буквально растворилась в сумерках…

* * *

Стоило мне оказаться на моем вонючем ложе и принять горизонтальное положение, я сразу поняла, как мне нехорошо и как же сильно я истощена. Перед глазами сразу поплыло, тело в некоторых местах свело судорогой, а в голове загудело. Снова стали появляться непонятные голоса, но уже не так явно, как было буквально вчера. По крайней мере, усилием своей воли я заставила их замолчать. Интересно, долго ли я еще буду приходить в себя после такого странного отравления? Или это действие порчи на меня так влияет? Неужели убитый Лазарев и Исайкин испытывали на себе нечто подобное? А Павел Гаврилович…

Вспомнив про этого интеллигентного старца, я сразу содрогнулась. А ведь я совсем про него забыла. Господи, да я совсем забыла обо всем на свете со всем этим непонятным происшествием. Мне до сих пор кажется, что я нахожусь в каком-то бредовом сне.

И все же мысли о Павле Гавриловиче не давали мне покоя. Где он сейчас? Что с ним случилось? Ведь, помнится, ему тоже досталась порция непонятного яда, а также, с его слов, ему подкинули колдовской подклад.

Мне только оставалось надеяться, что с Павлом Гавриловичем все в порядке, что он все же смог выбраться из этого леса и добраться до дома. И что его бездыханное тело с перекошенным от страха лицом не обнаружат на подступах к лесу, где нашли труп старика Исайкина.

Да что же тут, в конце концов, происходит? В какое дерьмо я вляпалась на этот раз? Неужели все-таки Раиса в этом замешана? Ну держись у меня, старая ведьма, скоро я до тебя доберусь.

Несмотря на то что мой мозг пытался активно работать, надолго его не хватило. Через некоторое время мое сознание снова стало гаснуть, и я полетела в темноту…

— Вставай! — сквозь болезненную пелену услышала я знакомый старческий голос.

Я с трудом разлепила веки и перевернулась на бок. Снова его долговязый еле различимый темный силуэт в дверном проеме. Уже практически полностью стемнело, поэтому его лица я не видела.

— Тебе нужно сделать три глотка, — сказал он.

— Что?.. — Я не сразу поняла, что от меня требуется и почему меня выдернули из бредового, но такого спасительного сна.

— Три глотка из бутылки! Не тяни!

— Ах… да.

Кряхтя, сползла с кровати и села на пол. Поведя рукой по сторонам, нашла бутылку и онемевшими пальцами с трудом откупорила пробку.

— Мог бы и подать умирающему человеку, — пробухтела я и поднесла бутылку к губам. — Три глотка, говоришь? Ну что ж… Три так три, черт с тобой! Если я сдохну после этого, значит, так тому и быть.

Я зажмурилась и, стараясь не дышать, сделала два глотка. Мое лицо перекосило от горечи, а горло обожгло огнем.

Переведя дух, я сделала еще один, третий глоток. Закашлялась, упала на спину и почувствовала, как по всему телу прошла волна жара, словно в мои сосуды влили некое горючее. Лицо запылало, на лбу выступили капли пота, руки задрожали.

— Я точно сейчас не умру?! — хрипло выдавила я из себя, после чего мой желудок стянуло невыносимым спазмом.

Я скрючилась в позу эмбриона и обняла себя за корпус. В этой позе я еще пролежала некоторое время, продолжая трястись и содрогаться от спазмов в желудке. Когда я более-менее пришла в норму и перестала слышать свои стенания, то мой слух уловил странное бормотание со стороны двери. Это было больше похоже на шепот, словно кто-то читает молитву или некий заговор.

«Дурдом какой-то!» — пронеслось в мой дурной голове.

— Старик, ты там бесов из меня выгоняешь? — нашла я в себе силы спросить.

— Ложись и постарайся уснуть. Утром придется повторить, — услышала я его привычный хриплый голос, после чего он, как и прежде, тихо испарился.

Я открыла глаза и уставилась в черный деревянный потолок. Опять те же вопросы: где я? кто я?

Правда, на этот раз ответы нашлись очень быстро. И тело мое не ломило так, как это было вчера, я без труда поднялась со своего ложа и опустила ноги на пол. Растерла виски, встала и потихоньку прошлась к выходу. Видимо, только начался рассвет, небо было чистое, без единого облачка, а где-то вдали за макушками деревьев-исполинов рдел оранжевый диск.

«День обещает быть солнечным», — продумала я и поймала себя на том, что никаких ненужных и бредовых мыслей в моей голове не обнаружилось. Никаких других голосов и намеков на раздвоение или растроение моей личности.

Неужели я наконец проснулась?! И проснулась по-настоящему. И такая реальность, которую я видела перед собой, мне уже нравилась. Вот только безумно хотелось