Императорский ловец - Марина Суржевская

Так что, у всех есть шанс. А многие и без браслета согласны, не каждый день у нас появляются такие сильные самцы. Хорошее потомство может дать, очень хорошее! Ну и так… приятно, наверное… — Орра рассмеялась, а Сойлин схватилась за голову. Великий Двуликий Бог! Точно с ума сошли! Все!

— Ты дашь перо или нет? — мрачно поинтересовалась Уррни. — У всех должны быть равные шансы, это нечестно, что все тебе досталось! И если Армону нравятся твои рыжие перья, то и у нас они должны быть!

Сойлин закусила губу, не зная, смеяться ей или плакать.

— Но у меня не хватит на всех! — попыталась она объяснить. — Если я начну выдирать перья, то не смогу летать!

— А зачем тебе летать, если тебя рихиор на себе возит, — с обидой протянула Уррни. — Значит, не хочешь делиться, да? — она отчаянно зашипела, и Сойлин подобралась, решая — сразу бежать или немного подождать. И подпрыгнула, когда Уррни бросила на стол мерцающий камушек. В Пристани их называли альматинами, и здесь они считались деньгами, потому что были очень редки. Чем крупнее альматин, тем выше его стоимость.

— Вот, бери! — крикнула Уррни. — Хочу за него три пера! И порыжее, слышишь?

Через два часа перед Сойлин лежала горка из альматинов, несколько бусинок, два колечка и венок из распустившихся лилий, что притащила девятилетняя девочка. А сама Сойлин сидела, задумавшись, и с некоторым недоумение обозревала все это богатство. Ни одного альматина у нее сроду не было, а сегодня из нищенки, отверженной и проклятой, она вдруг стала первой красавицей, да еще и обзавелась приданным. И все благодаря Армону.

Только вот почему-то ей отчаянно хотелось его за это прибить.

* * *

Работа в Пристани кипела до самой ночи. Но зато когда на полотне неба замерцали первые звезды, большую часть пространства над домами накрыла сеть из лириса — тонкая, но прочная. И не только сеть — в ее отдельные части были вплетены острые колышки, щедро смазанные ядом озерного ежа, который не убивал, но усыплял почти моментально. И это было лишь начало. Сойлин видела возбуждение в глазах мужчин Пристани, видела, как они оскаливаются и бьют хвостами, переговариваясь и размахивая руками. И на этот раз крылатая замечала в лицах окружающих не привычную обреченность, а радостную надежду. Армон сумел заразить всех своей убежденностью и волей к борьбе, и, кажется, жители Пристани действительно поверили ему. Да, некоторые смотрели недовольно, например, Ромт, но он уже был в меньшинстве. Почти все взрослое население Пристани встало на сторону Армона, они видели его силу, видели и верили ей.

В этот день, несмотря на усталость, спать, кажется, никто не собирался. И как только сеть легла на вбитые столбы, было решено отпраздновать. Тут же появились под навесом бочонки с крепкой настойкой из ягод, девушки притащили закусок, развели костер, на котором уже через полчаса зарумянилось мясо. Буйк устроился в углу и стучал лапищами по своему излюбленному инструменту — деревянному ободу с натянутой шкурой, отбивали ножками такт молодые кошки. Всех охватило какое-то радостное возбуждение.

В самом воздухе будто разлилось что-то терпкое и густое — запах агрессии, радости и желание победить. Даже девушки теперь потрясали кулачками и выкрикивали слова угрозы, пусть только появятся в небе захватчики.

— Больше мы не будем сидеть в подвалах, как пугливые крысы, — смеялась Урнни, блестя желтыми глазами. — Мы будем драться! Мы победим!

Ей ответил хор согласных голосов. Сойлинка на все это смотрела с легким страхом, ее пугали перемены, столь резкие и разительные, но даже она ощущала в груди какое-то странное и настойчивое желание бежать, бить, крушить и сражаться ради рихиора.

— Сила альфы, — тихо прошипел голос, и Сойлин, вздрогнув, обернулась. Рядом стояла Интиория, в человеческом обличии, на двух ногах. Змею Сойлин не любила, опасалась, как и многие в Пристани. Инти отличалась от всех здесь, но в отличие от самой крылатой, она никогда не была отверженной. Скорее, наоборот, к ней относились уважительно. Возможно, из-за ее связи с Ромтом, что всегда был их вожаком, или из-за самой Интиории. Змея была опасна, это чувствовал каждый в Пристани. И старался с ней не связываться.

Впрочем, сама Инти тоже не стремилась к обществу кошек, держалась особняком. Поэтому Сойлинка удивилась, увидев ее сейчас рядом.

— Что ты имеешь в виду? — не удержалась, спросила. Все, что касалось Армона, вызывало у Сойлин живой интерес.

— У рихиора проснулась сила альфы, — Интиория насмешливо сверкнула зелеными глазами. — Он пытался задавить ее в себе, но сила в крови, от нее не спрятаться. И как только потребовалось защитить тех, кого рихиор выбрал, сила пробудилась.

— И что это… за сила? — Сойлин сглотнула.

— К себе прислушайся, — усмехнулась змея, откидывая за спину тяжелые черные косы. — Чувствуешь? Желание подчиниться. Покориться. Сделать все, что он захочет. Идти за ним, куда позовет. Или… — Инти наклонилась к уху Сойлин, понизила голос. Хотя во всеобщем гомоне и шуме их все равно никто не слышал. — Или дать ему все, что он попросит. Или не попросит, а возьмет сам, по праву сильнейшего. Это зов альфы, птичка, никто в стае не может ему противиться.

— В стае? — моргнула Сойлин.

— Да. Ты разве не видишь? Армон выбрал себе стаю, и она приняла его. Покорилась. И значит, теперь каждый пойдет за рихиором даже на смерть.

— Наша смерть Армону не нужна, — воскликнула Сойлин. — Он защищает нас! И этот Зов… Ты так говоришь, словно он лишает нас разума!

— А разве нет? — Интиория блеснула глазами, зрачок в них сузился до тонкой черной нитки. — Разве не ты бросилась уводить крылатых в лес, лишь бы спасти рихиора? Забыла о своей жизни и безопасности, обо всем забыла. Тебя всю жизнь прятали от них, а сегодня ты наплевала на наставления и взмыла в воздух, лишь бы спасти Армона. Даже не задумалась, что сделают с тобой, если поймают. — Инти склонилась еще ниже, так что ее губы почти коснулись уха Сойлин. Крылатая отодвинулась. — Ты была готова на все ради Армона. Ты и сейчас на все готова, маленькая птичка. И ночью, когда он придет к тебе, с радостью отдашь ему всю себя, не так ли?

Сойлин вздрогнула. То, что говорила Инти, было как-то неправильно. Зло. Неприятно. И в то же время… правда?

Змея тихо рассмеялась.

— Знаешь, у оборотней все самки стаи принадлежат альфе, — небрежно бросила она. — Конечно, он может отдавать предпочтение какой-то одной. Но… Не отказывать при этом остальным. Для самки это почетно — провести ночь с альфой, а