Охота на Роммеля - Стивен Прессфилд

За десять секунд первая трехтонка рассыпалась на части. «Виккерс» разнес кабину на куски. Колеса грузовика выпустили воздух и лопнули. Остов упал мертвым грузом на обода. Горючее, пролившееся из продырявленных баков, воспламенилось от трассирующих пуль, и первый грузовик превратился в столб оранжевого пламени. Второй попытался развернуться и умчаться назад по дороге. Я стрелял по нему из «Томпсона». Ветровое стекло разбилось. Машина потеряла контроль, перевернулась на бок и остановилась. Из нее вываливались люди. Половина солдат из первого грузовика и какая-то часть из второго выпрыгнули на дорогу. Наши пулеметные очереди настигали их, валили на землю и даже подбрасывали в воздух, постепенно переходя на тех людей, которые оставались в кузовах. Я и глазом не успел моргнуть, как опустошил магазин на 50 патронов. Пулеметы Панча и Олифанта продолжали стрелять. Мы находились так близко от итальянцев, что я видел их усы и обручальные кольца.

Интенсивность стрельбы из «Виккерса» и «Браунингов» была такой яростной, что создавала ветер. Брезент на втором вражеском грузовике раздувался и хлопал. Подхватив искру, он загорелся. Итальянцы выпрыгивали из машин, как обезумевшие от ужаса животные. У некоторых в руках имелось оружие, но никто из них не пытался повернуться и открыть огонь. Вместо этого солдаты бросались на землю, искали защиту под грузовиками, за колесами и за пылавшими машинами. Наши трассеры и пули изливались на них смертельным потоком. Я слышал, как «Браунинг» Панча гремел в нескольких дюймах от моего уха. От ствола шел дым. Наше оружие не лишало врагов жизни хирургически точными ударами. Оно забирало их в кровавом месиве. Пулеметные очереди измельчали кости до порошка. Пули превращали тела в желе. Сцена не походила на стрельбу в художественных фильмах, где чуть позже на земле лежали трупы людей, с головами, руками и ногами. Когда мы закончили обстрел, на дороге остался только красный студень. Валялись ноги, оторванные от тел, и ботинки, слетевшие с ног. Наш огонь превратил живых солдат в жидкую кашу. Я благодарю небеса, что видел этот ужас только в отсвете горевших грузовиков и при вспышках трассеров — да и то лишь на одно-два мгновения, которые смог выдержать, пока не отвел взгляд в сторону.

Впрочем, в то время меня тревожили другие мысли. Мне хотелось уничтожить или сделать недееспособными каждого противника. Я не желал даже думать о том, что один из выживших итальянцев мог выстрелить из укрытия или выпустить пулеметную очередь в моих людей. Эти вооруженные солдаты спешили сюда с единственной целью: они намеревались убить меня и отнять жизни у моих товарищей. Я должен был опередить их любой ценой. Никакая другая истина не могла быть более значимой. Но и ничто не могло изменить того факта, что, несмотря на стремление итальянцев ликвидировать нас, под фашистскими эмблемами на их форме бились простые человеческие сердца. Эти люди были отцами своих детей, мужьями жен, сыновьями матерей и отцов. Сейчас меня уже не волнует, под каким флагом они сражались или что они сделали бы с нами, если бы мы оказались слабее. Все равно расправа над ними была и остается жестоким убийством.

Я позволил стрельбе продолжаться до тех пор, пока не убедился в полном истреблении противника.

— Прекратить огонь!

Когда мы с Колли направились пешком к дороге, на севере снова засияли огни фар. К нам приближалось несколько машин. Я крикнул парням, чтобы они приготовились уезжать. Мы решили бросить мой грузовик и перебраться всей группой в машину Колли. Внезапно огни фар на севере остановились. В небо взмыла желтая сигнальная ракета. За ней последовала красная.

— Это Ник!

Через тридцать секунд патруль Уайлдера добрался до нас. Кроме двух своих грузовиков, они пригнали с собой итальянскую «Лянчу». Без приказа Панч и Олифант начали перегружать в нее наше имущество. Они передавали друг другу через борт «Браунинги», ящики с патронами, канистры с водой и горючим. Грейнджер полил наш кузов бензином и бросил спичку. Колли выпустил две длинные очереди из «Виккерса», обстреляв канавы по сторонам дороги.

— Боже мой! — проворчал Ник. — Какое ужасное зрелище!

Я взобрался на борт «Лянчи». В моих ушах все еще стоял грохот кровавого побоища. Перед самым отъездом я оглянулся назад и увидел Панча. Тот по-деловому забирал с горевшего «Те-Арохи IV» наши спальники и кувшин с ромом, закрепленный за сеткой у заднего борта.

Прибыв к месту сбора в Сиди-Маммоуд, мы нашли обуглившиеся остатки разгромленного оазиса, залитые грязью и затяжным дождем. Атака на Бенину разворошила осиное гнездо. Немецкие и итальянские патрули перекрыли все пути отхода к востоку и к югу. Самолеты-разведчики кружили над равниной и над каждым местом, с мало-мальским прикрытием. Теперь отрядом командовал Ник Уайлдер, и я был этому рад.

Мы уходили от погони два дня и две ночи. Дождь делал машины трудно различимыми с воздуха. Однако поверхность пустыни превратилась в кашу, и наши колеса покрылись многочисленными свежими латками. Каким-то образом враг просчитал направление, в котором двигался наш отряд. Немцы выслали вдогонку «Макки» и «Ме-110». Они нашли место сбора и уничтожили оазис.

Милнс умер. В первую ночь мы устроили лежку в широком каменистом понижении. Нам приходилось располагаться на ночлег у пологих склонов, чтобы в случае необходимости быстро выехать на открытую местность. После мощного выброса адреналина все переживали упадок сил. Мы согрели чай на раскаленных двигателях и выпили рома чуть больше обычного. Наши усилия не смогли спасти Милнса. Он потерял слишком много крови. Мы завернули его тело в шинель и уложили труп на песчаный швеллер в кузове «Лянчи». В йоркширском полку «зеленых говардцев» он был чемпионом по шахматам. Мы подсунули его бороду под рубашку. В тот день нам даже не хватило сил на то, чтобы забрать из карманов Милнса личные вещи, которые мы собирались позже отослать его жене и детям.

Ник вызвал меня к себе для доклада о потерях. Я отчитался за десять секунд: фельдшер убит, грузовик с рацией уничтожен, теодолит разбит (вместе с ним утеряны звездные карты, справочник по тригонометрии, дорожный атлас и так далее). На уцелевшем грузовике один из «Браунингов» сломался, маслосборник треснул, две тяги погнулись, бензина осталось на сотню миль. Несколько человек получили сильные ушибы и ожоги. Часть патруля страдала от ран и болезней. Некоторые имели и то и другое. Патруль Ника находился в таком же состоянии. Они отличались от нас только тем, что их рация по-прежнему работала. И они тоже лишились навигационного оборудования.

Вечером второго дня наш объединенный отряд добрался до сожженного оазиса. Осмотрев его в бинокли из укрытия, мы отъехали назад на пять миль и устроили лагерь в резервной точке сбора, о которой договорились перед атакой на Бенину. Остовы грузовиков, увиденные нами в Сиди-Маммод, имели плачевный вид. Даже в убывающем свете дня мы угадывали в них машины наших товарищей — дока Ловсона, слесарей и радиста Ника. Грузовики лежали на голых ободах с проколотыми шинами. Покореженные моторы обгорели до черноты, резина оплавилась, от сидений остались лишь остовы и пружины. Мы видели следы бронемашин: они приехали, обстреляли наших товарищей и уехали. Песчаные насыпи были изрезаны полутраками тягачей, которые немцы использовали для перевозки моторизированной пехоты. Чуть дальше виднелись следы от широких колес трехтонок, на которых они перевозили боеприпасы, рацион и горючее.

— Похоже, гансы и не думают покидать этот район, — сказал Ник.

Немцы решили продолжить охоту на нас.

Уайлдер взял двух парней и отправился на разведку. Вернувшись, он сообщил о трех могилах: одной вражеской и двух с нашими парнями — с Дэвентри и Портером (я не был лично знаком с этими новозеландцами).

— Следует отдать врагам должное. Они похоронили наших честно.

Ник забрал с собой идентификационные диски наших ребят. Немцы оставили их на деревянных крестах, водруженных над окаймленными камнями могилами. Уайлдер собирался вернуть их в штаб армии. Немцы пометили два наших подбитых грузовика надписью: «288 MENTON». Мы уже видели такую надпись на немецких мотоциклах.

— Это номер их части, черт бы их побрал, — сказал Ник. — Они дают нам понять, кто прижал к ногтю наших товарищей.

Несмотря на полное истощение сил, мы не могли задерживаться около оазиса. Уайлдер хотел разделить отряд надвое. Мелким группам легче было оставаться незамеченными. Но тогда в критической ситуации мы не смогли бы помогать друг другу, поскольку рация имелась только у Ника. Я планировал похоронить Милнса рядом с нашими парнями. Однако время поджимало. Мы распределили оставшийся бензин и пищу поровну на четыре машины, затем разделили ром и сигареты, чай и шоколад на случай, если одна-две машины попадут под обстрел или увязнут в песках.