Жженые карты (СИ) - Ирина Голунцова

Наверное, пауза в тот миг длилась дольше отведенного срока, но мужчина не мог поверить услышанным словам. Он уже давно поставил крест на личной жизни, полагая, что у него никогда не будет семьи. Как он мог отреагировать?

Он едва не заплакал от счастья. Крепко обняв Манану, Константин мысленно взмолился всем существующим богам с благодарностью. Неужели это действительно правда? Раз его ждал такой счастливый конец, то муки и страдания, пережитые им, сыграли свою роль в его жизненном пути.

Они поспешили рассказать об этом Ираклию, однако Константин испытал чувство дежавю, пожелав провалиться сквозь землю от убийственного взгляда друга. Однако мужчина поклялся, что как только представится возможность, он увезет Манану в Уфу, свой родной город, где они будут растить их ребенка. Такой расклад событий устроил их всех. Все обернулось как нельзя лучше. Все было хорошо.

Вот только на четвертом месяце Манану начали мучить боли. Местный врачи диагностировали аномально быстрое развитие плода, что обеспокоило всех. Медики ломали головы и разводили руками, однако Константин впервые подумал, что его еще не родившийся ребенок мог оказаться не даром, а проклятьем. Все трое уже успели подумать об этом, однако никто не осмелился сказать о том, что эксперименты, изменившие мужчину, могли также перестроить и ДНК ребенка. Каким же он был идиотом! Почему не подумал об этом прежде, чем окунаться в омут радости, как только представилась первая возможность? На кону стояла жизнь Мананы…

Но девушка не жаловалась, она сияла счастьем. Страх в ее взгляде не пропал, но его затмевала любовь: к нему, к ребенку. Константину оставалось дивиться ее силе воли и храбрости, а также поддерживать ее каждый день. По вечерам они сидели вместе, он гладил ее округлившийся живот, ощущая движение внутри, а она напевала приятную на слух колыбельную, слова которой Константин запомнил довольно быстро.

Шли недели, во время которых мужчина чувствовал себя циркачом, ступающему по канату, натянутому под потолком. Внешний вид Мананы не вызывал утешений: ее щеки впали, кожа побледнела, а приступы боли все чаще вынуждали ее глотать таблетки. Она заталкивала в себя пищу в небывалых количествах, но продолжала терять вес и силы. Константин от бессилия едва не бился головой о стену, ожидая того, что последует дальше.

Но вскоре девушка пошла на поправку. К ней вернулся здоровый цвет лица, она все чаще начала улыбаться и даже несколько раз изъявила желание прогуляться. Недомогание ушло, и на протяжении последующих дней Константин почувствовал себя самым счастливым человеком на земле. Пока однажды не проснулся ночью от душераздирающего крика.

На шум сбежались все врачи, диагностировав преждевременные роды. Они вытолкали Константина из палаты, несмотря на его желание остаться рядом с Мананой. Девушка махала руками и дергалась, словно пытаясь убежать от боли; сквозь стеклянную дверь он видел, как что-то шевелится в ее животе, рвется наружу. Его охватила паника, мужчина не мог отойти от двери, жадно вдыхая воздух и наблюдая за тем, как врачи успокаивали Манану. Они вкололи ей что-то, но лекарство не подействовало, а когда люди пытались удержать грузинку за руки и ноги, она с легкостью дикого зверя освобождалась. Голоса слились в один ком, но потом вдруг наступила тишина и незнакомцы в белых халатах разом отпрянули в стороны.

Тонкую кожу прорезало что-то черное и бугристое, кровь хлынула из пореза множеством багровых ручьев. Манана неистово кричала, звук ее голоса казался оглушительным до того момента, пока палата не содрогнулась от плача. Детского плача.

Выбравшись из чрева матери, младенец бултыхался в околоплодной жидкости и издавал звуки, которые не могли присниться и в страшном сне. Его крупное тельце, покрытое красной слизью и черными наростами, дергалось и пыталось вытянуть себя из матери, которая в немом шоке смотрела в потолок. Невозможно догадаться, мертва она или еще цеплялась за жизнь.

Минутная заминка сменилась оживлением. Врачи, до этого растерянные, внезапно проявили себя профессионалами, которых готовили к подобной ситуации. Они действовали быстро и четко, извлекая ребенка из разорванного чрева. Казалось, их уже не интересовала мать малыша, никто не обратил на нее внимания, когда крохотное тельце закутали в пеленки и уложили на каталку.

Константин в беспамятстве смотрел на погибшую Манану пустыми глазами, не в силах поверить в случившееся. Они же были так счастливы, жизнь подарила им второй шанс, ничто не предвещало беды. Почему это случилось с ней? С ним?

Так бы он и стоял столбом, если бы не услышал ее. Ее? Он нутром почувствовал опасность, отчаянный зов о помощи, ударивший его по сердцу. Это голос ребенка. Малыш звал его. Она звала его, она. Девочка… Он стал отцом крохотной малютки, которую куда-то уносили незнакомые люди. Почему они не показали ее ему? Почему они торопились скрыть от него дочь? Его дочь!

Дальнейшие события утонули в тумане, Константин смутно помнил, как его пытался удержать Ираклий, который в конечном итоге ринулся вслед за ним спасать племянницу. К ним присоединились и их друзья. Они рвали и метали, как и в тот день: убивали каждого, кто вставал на их пути. Грохот, выстрелы, крики. Они убили всех, всех до единого, превратив лагерь в маленький город-призрак, который на протяжении нескольких часов сотрясал плач младенца.

Вот к чему привела его самонадеянность. Военный лагерь поглотила красная пустота, двое его товарищей погибли – капитан из Москвы и Ираклий – погибли во время перестрелки. Единственное, что ему оставалось – скрыться.

Последующие годы обернулись для Константина самым тяжелым испытанием в его жизни. Изгнанник, убийца, с младенцем-монстром на руках. Куда податься? Ему пришлось затаиться в небольшом поселении на окраине, окаймленной полуразрушенными зданиями, в одном из которых мужчина нашел временный дом. Азиза – имя для девочки выбирала Манана – в то время еще не могла контролировать свой организм: покров то появлялся, то исчезал, просачиваясь сквозь поры нежной кожи. И она постоянно плакала, когда это происходило, словно ее заживо пожирал дикий огонь.

Стоял вопрос о выживании. В поселении находилось два-три магазина, но платить за товар оказалось нечем. Он бы устроился на работу, даже самую тяжелую и неблагодарную, но без документов его никто и слушать не желал. Любое рабочее место в этих краях ценилось на вес золота; после войны, промчавшейся по побережью подобно шторму, здесь не осталось ничего ценного и достойного. Города-курорты, заманившие к себе туристов горячим солнцем, аквапарками, пряными винами и прочими развлечениями, превратились в жалкие тени своего прошлого. Если кто-то не уехал на север, то он выживал здесь. Как и Константин.

Поэтому мужчине ничего не оставалось, кроме воровства. Не столько ради себя, сколько из-за беззащитной дочери. В какой-то момент ему пришла в голову мысль украсть козу – звучало забавно и нелепо, но нужно же чем-то кормить младенца.

А время все шло. Пока Константин боролся с призраками прошлого, тоскуя о Манане и своих товарищах, Азиза росла как на дрожжах. К трем годам она выглядела пятилеткой, а к шести ей можно было дать все восемь лет. Мужчина понимал, что вырастить из своей дочери дитя джунглей он не мог, не имел права обречь ее на мучительное одиночество, поэтому в какой-то момент рискнул вывезти ее в город.

Константин постепенно приучал Азизу к обществу, и она впитывала все, как губка. Искренний восторг и любознательность не покидали ее взгляда, она расспрашивала обо всем, что мелькало перед ее взором. Мужчина пытался казаться всезнающим, но и сам, признаться, ощущал себя ребенком, попавшим в парк аттракционов. Удивительно, как изменился мир всего за несколько лет. Константин в какой-то момент позабыл о страхе быть узнанным в толпе, он также изучал окружение и привыкал к обстановке. На украденные несколькими днями ранее деньги он покупал Азизе сладости, от которых она приходила в такой восторг, который не смог бы испытать обычный ребенок. Мужчина радовался, испытывал некую гордость за резвую дочь, однако в душе не переставал бояться. Что, если его опознают? Что, если Азиза сорвется и не сможет взять под контроль свою силу? С младенческого возраста девочка ни разу не использовала покров, однако мужчина переживал, едва не впадая в панический ужас.

Но все шло хорошо. В какой-то момент Константин позволил себе вздохнуть с облегчением и с восторгом размышлял о том, что у них с Азизой может сложиться нормальная жизнь. Он даже подумывал обратиться к старым знакомым, чтобы сделать для них с девочкой новые паспорта. Ему бы удалось устроиться на работу охранником, например, а дочь смогла бы поступить в школу где-нибудь в небольшом городке или поселке – привлекать внимание Константин до сих пор не решался.

Вот только об этом, как и обычной жизни, пришлось забыть, когда Азиза убила детей на игровой площадке. А он только отошел на минуту, думая, что все будет в порядке!