Вепрь-2 - Константин Калбанов

Своя дружина. Да еще и тайная, потому как больше десятка ему набрать никто не даст. А за какие шиши ее содержать? Деньги на то нужны и немалые. Откуда их взять? Разворачивать производство, устраивать мануфактуру. Товар у него дорогой, специфический, но ой как нужный мастеровым, настолько нужный, что отрывать его будут с руками, да еще и в очереди стоять. Всего лишь семь наборов принесут тысячу рублей чистого дохода, это к гадалке не ходить, а изготовить их за месяц, даже при нынешних мощностях и рабочих руках вполне возможно, да можно и больше. В том же Рудном заказывать стальные болванки, а в мастерской только доводить детали. Вот только в этом разе, можно себе же и медвежью услугу оказать, наложат лапу на все, а людишек похолопят, найдут предлог, причем особо и напрягаться не будут, сошьют белыми нитками и приходи кума любоваться.

Не-эт, прав Зван, тысячу раз прав доверять здесь никому нельзя. Они это дело иное. Они ему теперь соратники, и с каждым боевым выходом веревочка боевого братства их вяжет все сильнее. Блин, это что же получается, нужно создавать свое государство, чтобы считать себя в безопасности, а там поди еще найди покой, ить тогда появятся другие, кто будет зубы на него точить. Зря он все же Богдана отправил в Рудное за комплектующими для новых станков. Нет не зря. Он там еще должен будет проследить, чтобы никаких форм не осталось, чтобы никто не смог воссоздать. Придется уподобляться местным мастерам и беречь свои секреты пуще глаза.

А может пришла пора оборотить взор в сторону Длани? Податься к местным казачкам. Ерунда. То только для бояр с Длани выдачи нет, кто же станет противиться воле Великого князя, отморозки, отморозками, но не идиоты же они в самом-то деле. Слышал Виктор, что в свое время, когда казачки выказывали недовольство, то пылали станицы и стонала Донская земля под стрелецким сапогом, да еще и самих же казачков друг против друга использовали, играя на противоречиях. Опять себя Меньшиковым возомнил? Да какой Меньшиков, прейдет княжья грамотка, писанная по просьбе бояр, верных престолу и опоры власти, и выдадут дланьцы его как миленького, а нет, тогда двинутся туда полки, но не из-за него, нет, а из-за непокорства выказанного княжьей воле. Нужны им такие неприятности? Я вас умоляю.

Тогда куда? Новый Свет? Это да. Это возможно. Но тут нужно крепко думать. Сорваться самому и близким, организовать там свою колонию, в принципе можно, да только опять таки, нужна сила, без нее могут стереть в порошок. Причем кто угодно — местные аборигены, там резня стоит такая, что многотысячные поселения с сотнями солдат не выдерживают, западники, которые ревностно следят за тем, чтобы не появлялось в тех краях новых акционеров. Мало того, так еще и друг с другом бьются, только перья летят. Сунуться туда, где Западниками и не пахнет? Заманчиво, вот только там и против аборигенов придется стоять в одиночку. Сколько он сможет туда увлечь народу? При самом благоприятном развитии ситуации не больше сотни. И с этим встать против тысяч дикарей?

А может просто с близкими, поселиться в какой колонии западников и жить спокойной жизнью? Раньше нужно было думать, когда рожей своей светил направо и налево, ведь теперь и во Фрязию дороги нет, потому как схватят и выдадут, а то как же, соседей добрых обидели. А что тут скажешь, не думал он тогда ни о чем, просто злобу свою изливал, местью упивался и готов был весь мир спустить в унитаз, лишь бы свою жажду крови утолить. Тогда казалось, что та жажда неутолима, а вот пришло таки время подумать и о будущем.

А может ну его все к чертям собачьим? Ведь собирался же смертушку принять за близких себе людей, без дураков собирался. И что их ждет? Парней вечная солдатчина и гибель не пойми за что, Орехин и Сохатовы, однозначно в холопы попадут, как только выяснится, какие технологии им ведомы. И ведь могли мальцы избежать этого, да сам же Виктор и подтолкнул их в ту сторону, когда одобрил их желание, изучать мастерство Богдана. Ох, дурья башка, что же ты наделал! Прогрессер хренов!

Решение никак не хотело приходить. Не видел он выхода из сложившейся ситуации. Вот вроде свет в окошке, но тут же находилось великое множество "но" и на горизонте начинали маячить огромные неприятности. Однако когда они следующим утром подъезжали к городской заставе, из пленников на волокушах лежали только четверо раненных татей, да приказчик Истомы, все укрытые так, чтобы их ни одна живая душа не видела, удар должен был быть внезапным и страшным, чтобы купец ничего не успел предпринять.

Не хватало двоих и в десятке Виктора, Зван и Кот сопровождали четверых пленников на постоялый двор. Дорогой с ними должны были провести задушевную беседу, в дополнение к той, что провел сам Волков, чтобы новички осознали, что надлежит делать, чтобы выжить. Сначала кнут, о пряниках речь пойдет гораздо позже.

Проехали прямиком в кремль, пред ясны очи воеводы. В воротах их хотели было досмотреть, но так же как и у городских ворот, Виктор, не позволил этого, откровенно злоупотребляя именами отца и сына Смолиных. Однако когда они уж достигли воеводского дома, его ждало разочарование. Воеводы не было на месте.

Оказывается в доме боярина сегодня бурное торжество, он выдавал замуж одну из своих внучек, а потому был занят совсем иными заботами, возложив все административные вопросы на дьяка. Вот только идти на съезжую, Волкову было не с руки, дело касается одного из уважаемых купцов града. Тут главное не опростоволоситься иначе все думы о том, как бы вывернуться из сложной ситуации останутся только думами, потому что сожрать его могут еще до того, как он начнет осуществлять любую из своих задумок.

— И что будем делать?

— Делать нечего Горазд. Оставайся здесь и никого не подпускай к волокушам. Никого, слышишь, даже если придется стрелять. Если сейчас не сработаем так как надо, тогда все прахом пойдет, а за наши жизни я и полушки не дам.

Уже через пять минут скачки по улицам града, Виктор был у ворот боярской усадьбы. Из-за ограды слышались музыка, разноголосое пение, что говорится — а свадьба пела и гуляла. У ворот шастал народ, которому щедрой рукой боярской дворни разливали хмельное без ограничений. Наблюдались уже и пропойцы, валяющиеся у ограды, одного Волков даже узнал, завсегдатай той самой таверны, вот только уже в беспамятстве. Интересно которую из внучек он выдает замуж? К черту. Какая собственно разница, тут вопрос жизни и смерти.

Но тут он столкнулся с непреступной стеной в виде привратника. Он без лишних разговоров, перенаправил Виктора в сторону выставленных бочонков у которых стояли и сами уж хмельные виночерпии. Прибыл к боярскому подворью, хвала небесам, эвон испей винца за здоровье молодых, да ступай с миром, хочешь всю бочку опустоши, чай погреба Смолиных не иссякнут, другую прикатят, а о делах и слышать ничего не хочу, есть на съезжей дьяк, он все решит и рассудит.

— Отец, да как ты не поймешь, дело не терпит отлагательства, — пустился в уговоры Виктор, а что поделать коли ни казенный тон, ни грозный вид, на старика ревностно охраняющего вход в усадьбу своего господина, не действовали.

— Коли дело срочное, так чего же тогда ты тут время теряешь? Скачи на съезжую, доложи дьяку, а тот уж рассудит, нужно воеводу известить, сам и прибудет, только его по делам дозволено пускать.

— Отцом небесным прошу, ты только весточку воеводе подай, что прибыл мол гонец от Великого князя с посланием срочным в руки самого воеводы, — а-а-а, пропадай моя телега, сгорел забор, гори и хата.

— Так чего же ты мне тут лясы заговариваешь? — тут же возмутился старик. Если Великий князь, то тут дело такое, не посмотрят и на многие годы верной службы, на старости лет оприходуют батогами как родного.

— Ничего я не заговариваю. Я же сказываю, дело срочное.

Но старик его уж не слушал, обернувшись он вызвал из-за калитки добра молодца, оказавшегося дюжим боевым холопом и что самое примечательное абсолютно трезвым. Ага. Повышенные меры безопасности. Виктору не раз приходилось слышать армейскую поговорку и испытывать ее на своей шее — для военных праздник как для лошади, голова в цветах, жопа в мыле. Ну один в один, с веками ничего не меняется.

— Это гонец от Великого князя, к воеводе, сопроводи в горницу, а я к боярину кого с известием отправлю.

— Да какой это гонец, то служивый из Обережной, Вепрем прозывают.

Вот так, вот, был Добролюб, а теперь все больше Вепрем поминают. Прозвище это навешенное на него гульдами, постепенно прилипало к нему так, что и не отдерешь, хотя ему оно вовсе не нравилось и если кто его так называл, то здоровья произнесшему не прибавляло.

— Язык придержи, холоп, — угрожающе прошипел Виктор, заставив мужика невольно отшатнуться.

Глупо конечно. Какая разница, что он свободный, боярин за своего боевого холопа однозначно заступится, вольный там или не вольный. С другой стороны перед Волковым стоял уже не старик, мало истово исполняющий свой долг, но и убеленный сединами, кои уважать надо. А этот коли знает, кто он, то долен знать и то, что прозвище то, настроения носящему его не прибавляет.