Мемориал - Роман Вадимович Славацкий

не только его! Мгновенно и необратимо изменилось всё окружающее — весь ближний космос.

Да, произошло что-то страшное. Что-то изменилось бесповоротно, и ничего уже нельзя было поделать. Чувство опасности настолько поразило Кассандру, что она заметалась по своей келье, как зверь в предчувствии землетрясения. Что-то ужасное произошло. Но что?!

Хотя бы узнать, откуда идёт угроза — и пусть это ничего не изменит, но придёт понимание — горькая мудрость, единственная утеха смертных!

Задымилась трава на углях — и глухой мрак стал размываться. И по мере того, как прозрачнее и проницаемее становилось окружающее, душа Кассандры становилась легче, всё дальше выходя за края тела, схватывая чьи-то скользящие призраки.

— Сосредоточься, Август! Берегись: очень важно не потерять себя. Может закрутить, замести вихрем. Смотри, Виола. Ты видишь?

— Я никак не могу разобраться. Ночь.

— Побережье… — промычал я. — Видите: волны, спокойные такие волны, и луна:

— Луна играет в волнах:

— А на побережье, смотри, что это: какая-то процессия, что ли?

— Да нет, это караван какой-то.

— Смотрите! У них оружие бронзовое! Настоящие копья!

— Да не ори ты, Август! Ну копья, ну и что? А ты что рассчитывал у них увидеть — автоматы Калашникова? Ах, напасть, ни черта не видно:

— Да как не видно, что ты говоришь, Виола? — Это же троянский берег!

— Почём ты знаешь?

— Отстань! Говорю вам: это троянский берег!

— Но тогда нам не сюда, нужно поменять сектор.

— Погодите! Не надо менять ничего!

— Но:

— А-а! — завыл я. — Да что это за наказание на мою голову! Глядите, говорю! Глядите во все глаза! Вот он!

— Кто? Что?

— Чёрный корабль!

И ЧЁРНЫЙ КОРАБЛЬ вышел из темноты, из моря, тихо, почти неслышно, словно само это море поднялось и слепило корабль своей зыбкой плотью. Но так казалось очень короткое время: он двигался, этот корабль, и чем ближе, тем яснее в лучах Селены выступал его длинный корпус, высокая мачта, огромный свёрнутый парус и протяжённый ряд вёсел. Нет, это было не видение, а настоящий корабль. Он подошёл к берегу, почти упираясь в него. Чёрные сходни с чёрного борта бросали смуглые люди, настолько смуглые, что в темноте тоже казались чёрными.

Сошёл оттуда странный кто-то с чёрной копной волос, в белом хитоне (наверное — капитан?).

Долон слышал их разговор очень отчётливо, но не понимал ни слова. Они говорили очень торжественно, как будто исполняя ритуал. Имена каких богов призывали они в этой шумящей тьме, сквозь горький воздух моря, сквозь мерцание волн и звёзд?

Троянцы слушали молча.

Затем Аменаа обернулся к начальнику отряда.

— Можно начинать. Ставь людей цепочкой.

И акрополь Трои повторился, только наоборот.

Если раньше грузили золото на колесницы, то теперь стали их разгружать, так же молча и быстро. Тяжёлые мешки шли один за другим по цепочке рук — из хрупких на вид повозок — в огромный чёрный акрополь деревянного корабля.

Да, настоящий чёрный кремль, только не каменный, а живой, дышащий, — покачивался у берега своими расписными бортами, на которых выступали таинственные рисунки. Странно: или осадка у корабля неглубокая, или здесь море было глубже, но судно стояло совсем рядом.

Золото текло и текло серой вереницей опечатанных мешков. И смуглые люди на борту принимали их в свои руки, и там, на корабле, золото уходило в трюм и ручейками растекалось в укромные закутки-хранилища.

Пояс власти.

Эти слова внезапно вошли в её сознание.

И Кассандра увидела, как бы за прозрачной стеной воды, двух девушек, удивительно красивых, одну светловолосую, а другую с длинными прекрасными пепельными волосами, и причёски их были схвачены блестящими обручами, и глаза их — широко открытые, длинные, как на фресках, смотрели на неё в упор. А рядом с ними стоял молодой человек в совершенно дикой варварской одежде, безумный, с горящими глазами, всклокоченными волосами и жидкой бородой.

Они как будто пытались что-то сказать. Чем-то помочь!

Путеводная книга подземного царства.

Изречение первого шага, исхождения из земли:

— Свершай свершаемое Тобою, о Сокар, властитель пышных пажитей, покровитель усопших, Сокар, восседающий в своём дворце у порога Херет-Нечер! Я, сияющий на небесах, Я восхожу в небо и приближаюсь к Сияющему. О, как я устал! Как я устал: Я прихожу, и я так изнемог на том берегу — на берегу тех, чья речь развеялась ветром, чьи слова унесены в глубины Херет-Нечер…

И тут весь Город открылся, вернее — не один Город, а несколько их, вложенных один в другой. И каждая эпоха существовала сама по себе, отделённая тонким прозрачным слоем, но все вместе они составляли единое — Илион. Но где-то в непроницаемых слоях была трещина — оттуда сквозило, и поэтому можно было одновременно схватить прошлое и угадать будущее. Как будто кто-то разбил амфору времени, нарочно пробил эту трещину — и вот совместились два противоположных царства; одно из них — Илион, а другое — там, где существовали три непонятных призрака. И теперь она поняла: жуткое круговое движение как-то связано с Поясом!

Путеводная книга.

Заклинание воздушного тела:

— Здравствуй, мой Ка, моя жизнь! Смотри: я пришёл под твою сияющую сень, о могущественный! Я принёс тебе фимиам и ладан, которыми я освящу тебя. Мои грехи не вменятся мне, ибо со мною — святой папирус, свиток, что в горле Ра. О Ты, Кто измеряет на весах, пусть Истина взойдёт к ноздрям Ра в день Суда. Пропусти меня — я чист. Оправдан Озирис пред врагами Его.

Долон шёл последним. Он отстал нарочно. Воины, измученные переноской драгоценностей, путём, долгим ночным бодрствованием, утратили наблюдательность. Командиры не пересчитывали десятки; и когда Долон увидел небольшой холмик, бросающий резкую тень в ярком лунном свете, он просто бесшумно лёг в эту тень и стал ждать.

Отряд удалился, тише стало слышаться движение людей, глухой топот копыт, поскрипывание колёс.

Тогда воин поднялся и крадучись пошёл за своими. Он сразу узнал этот куст.

Ощущая непонятное давление в ушах, непривычное глухое гудение тьмы, он неслышно подошёл и склонился. Рука его мгновенно нащупала мешок.

Теперь надо было решать: идти ли вслед своим, и там, в Трое, спрятать сокровище, или бежать в неизвестность.

Но выбор делать не пришлось. Внезапный удар в спину пронзил его огненной молнией боли, помутил сознание, хлынула кровь, и душа его вышла вон из тела вместе с кровью.

Путеводная книга.

Слова входящего у врат Зала Двух Истин:

— Слава тебе, Всемогущий Бог, Владыка Двойной Правды! Я пришёл к Тебе, мой