Человек для особых поручений - Антон Демченко

— Не похож, да? Никак ожидали увидеть седобородого старца из сказаний, а, Виталий Родионович? — Франт протянул мне руку. — Уж извините, каков есть. Ставр Ингваревич. Волхв Волосовой стези.

— Виталий Родионович… учитель рукопашного боя, — чуть помедлив, ответил я тем же тоном, что и мой собеседник, не забыв пожать протянутую им руку. А вот в глаза ему я зря посмотрел, очень даже зря. Оттуда на меня высверкнуло такое! Не знаю, как описать… сила… опыт… знание, все вместе и что-то еще, подавляющее, властное… Этот странный взгляд сначала прошелся рентгеном, просвечивая каждую клеточку моего организма, и вдруг, обретя почти материальную тяжесть, буквально вдавил меня в кресло, в коем я непонятно каким образом очутился, так и не удосужившись отпустить руку этого… м-да. Впрочем, в одном волхв прав. Теперь с серьезным восприятием проблем не будет. Пусть он хоть трехлетним карапузом прикидывается, хоть куклой Барби… не поверю.

— Ох, не рановато ли ты за свои штучки принялся, а, Ставрушка? — вдруг тихим, чрезвычайно ласковым голосом, от которого у меня волосы дыбом встали, вмешалась Заряна Святославна. И судя по тому, как дернулся волхв, тон хозяйки его тоже не оставил равнодушным.

— Да все уже, все… — проговорил Ставр Ингваревич, примирительно поднимая ладони и пятясь от моего кресла. Через мгновение на лице волхва появилась ехиднейшая ухмылка, и он как-то сразу превратился в того же нахального молодого франта, что я увидел входя в гостиную.

— Очень на это надеюсь, Ставр, очень, — проворковала Смольянина, холодно усмехнувшись. Впрочем, стоило Заряне Святославне повернуться в мою сторону, как улыбка ее стала вполне доброжелательной. Не видел бы секунду назад ее отражения в оконном стекле, ни за что не поверил бы, что эта милая дама со всеми признаками наседки способна на небольшой армаггедец, о возможном скором наступлении которого столь ясно предупреждало выражение ее лица. В том, что эта пантомима не останется незамеченной волхвом и тот непременно примет к сведению предупреждение о нежелательности каких-то шагов в отношении меня, сомнений нет. Что, несомненно, радует. Теперь самое главное, чтобы эта защита Смольяниной не оказалась стрельбой пастуха по волкам, подобравшимся к барану, уже отобранному хозяином на шашлык.

— Кажется, мы чересчур увлеклись. Прошу меня извинить, Виталий Родионович, за неподобающее поведение, — посерьезнел гость, очевидно правильно оценив мимику хозяйки.

— И то верно. — Смольянина присела было на краешек дивана, но тут же вскочила и тряхнула подхваченным с приставного столика колокольцем. Тихий перезвон наполнил на мгновение комнату и стих. Почти тут же отворилась дверь, вошедшая в гостиную служанка получила распоряжение о чае, кивнула и тенью выскользнула из комнаты.

За чаем с медом да вареньями, пряниками да сдобой мы и провели следующую пару часов. Ставр Ингваревич оказался настоящим кладезем знаний о метафизической стороне жизни, если можно так выразиться. Кажется, за два часа разговора с волхвами я узнал о здешнем естествознании больше, чем за все время упорных расспросов и учебы в исследовательском отделении канцелярии. При этом Ставр Ингваревич не загружал свою речь неповоротливыми и малопонятными мне терминами, а толковал о воздействиях, объясняя все чуть ли не на пальцах… И почему исследователи не сочли нужным сообщить мне столь интересную информацию? Так, я с удивлением узнал, что здешнее естествознание делится на несколько областей, различающихся по способам и объектам воздействия. Прежде всего это воздействия материальной сферы, к которым относится огромное количество манипуляций — от моих давешних щупов-«костылей» до сложных ментальных проекций, призванных материализовывать предметы и явления. Затем ментальная сфера, манипулирующая тонкими телами. К ней, например, относится «мозголомство» и соответственно защита от последнего. Про использование воздействий этой сферы для получения и структурирования информации пока умалчиваю, поскольку дальше простейшей сети познания сам я пока не продвинулся, а волхв, прекрасно понявший всю глубину моего невежества, не стал заострять внимание на этом моменте. Франтоватый гость Смольяниной лишь задумчиво потер гладкий подбородок и словно нехотя сообщил: «Есть, правда, еще несколько теоретиков, вроде тех же Эйнштейна, Фока и ветловского отшельника Хильберта, доказывающих необходимость выделения третьей сферы… но пока их заумные теории если и находят свое подтверждение, то лишь частичное, и то большинство людей, кажется, неспособно их понять…»

Эйнштейн?! Нет, все-таки либо я где-то ошибся в вычислениях нынешнего года, либо это не тот лохматый дядька с высунутым языком, что я помню по фотографиям! А может… да черт его знает, что может быть, здесь же все совсем иначе. В церковь, что ли, наведаться? Поговорить с попами, может удастся узнать какой сейчас год по привычному мне летоисчислению… а то официальный семь тысяч триста девяносто восьмой от сотворения мира для меня как-то уж очень абстрактен. Хм…

Волхв тем временем решил продемонстрировать несколько воздействий из той самой, несуществующей пока третьей сферы, с легкостью заставив мое кресло летать, не применяя таких знакомых мне «щупов», да и вообще никак не воздействуя на этот предмет мебели! Просто — раз, и кресло вместе со мной парит в воздухе да еще и летит туда, куда укажет волхв. Вместо того чтобы сдвинуть с места довольно тяжелое кресло с помощью кучи щупалец, напрягая внимание и концентрацию для контроля каждого из них, он исказил гравитационное поле, а когда кресло воспарило, заставил его двигаться, точечно изменяя направление действия гравитации. Ну как-то так… Наверное…

— Почему же, имея такие возможности, у нас до сих пор ползают по земле паровозы? — справившись с удивлением, спросил я. — Ведь имея возможность такого воздействия, можно с легкостью подняться в небо!

— Не так все просто, Виталий Родионович. Несомненно, один опытный и умелый мастер манипуляций может поднять в воздух достаточно большой и тяжелый груз… Но где же взять сотни тысяч таких умельцев, чтобы подобные полеты стали более выгодны, нежели строительство дирижаблей? Воздействие на поля куда сложнее, чем воздействие на материю. Это не обогревающий наговор, который можно наложить на карету, или «вечный жар» паровозных топок, не теряющих своих свойств в течение довольно долгого времени. При манипуляциях с полями нужен постоянный контроль над структурой воздействия и ее подстройка. Без последней ментальная проекция очень скоро перестанет резонировать с постоянно меняющейся структурой самого поля, а значит, воздействие не удастся, — ответил волхв.