Суррогат мечты - Григорий Крячко

Суслов молча согласно кивнул головой. Новиков мрачно пробасил:

— Больше никто не придет. Это конец.

Николай Лебедев сжал зубы и быстро набрал необходимее команды, нажал несколько клавиш, повернул два тумблера. Все. Двери, снабженные специальными кремальерными затворами, полностью отсекли бункер от внешнего мира. Системы вентиляции заперлись. Запустился огромный генератор специально настроенного и смодулированного излучения, способного накрыть бункер невидимым куполом, сквозь которое не могло пробиться даже теоретически ни один внешний импульс. Даже губительное, чудовищной силы пси — излучение, которым сопровождалось рождение Зоны.

А наверху, там, в коридорах Института суета уже закончилась. Помещения огромных зданий были полны остывающих человеческих трупов. Лицом в луже собственной крови лежала очаровательная Людочка из непосредственной лаборатории Лебедева. И сотни других людей, которых не смогло спасти ни собственные знания, ни уникальные защитные разработки, которые теперь служили на благо другим, более стойким, хладнокровным и рассудительным, способным противостоять панике.

Волна пси-излучения мгновенно вызывала в людях приступы неконтролируемого ужаса, превращающего разумных существ в стадо. Только некоторые могли противостоять ему. Наверное, Лебедев и его товарищи приобрели ней иммунитет во время работы с генераторами и источниками пси — поля. У остальных же людей такого опыта не имелось. Рождалась в страшных муках земли и всего живого вокруг Зона, затапливая мир потоками боли, страха, гибели и отчаяния. С грохотом и вспышками появлялись ловушки, сдвигались, заслоняя чистое и безопасное небо, мрачные свинцовые тучи, грохотал гром, били в землю страшные, рогатые молнии, хлестал по сжавшемуся в панике лесу отчего-то горячий, как кипяток, дождь.

Зона вступала в свои права.

Институт встретил людей, пришедших извне, темнотой, запустением и гробовой тишиной. Только где-то капала просочившаяся через треснувшие во время землетрясений дождевая вода и изредка поскрипывала на сквозняке дверь. Да, если кто-то и представлял себе ворота в Преисподнюю, то это явно были именно они. Однако уже невооруженным взглядом стало видно, что группа Кротова безнадежно опоздала. Из лабораторий и офисов вытащили все, что представляло хоть малейшую информационную ценность. Бумаги, диски, винчестеры компьютеров.

Круглов в бешенстве пнул лежащий вверх колесиками мягкий стул и сел на корточки.

— Здесь уже ничего нет. Мы опоздали. Но кто залез сюда?

Кротов пожал плечами.

— Тот, кому это было нужно.

— Здесь места поганые, — подал голос Дима. — Ходоки сюда не забредают даже под стволом. Самоубийц, как сами понимаете, нет. Так что здесь побывал именно тот, кто знал точно, что именно надо искать. И как…

— Только вот они все удрали отсюда, причем, в панике, буквально теряя штаны.

— Я заметил, — откашлялся в кулак Эдуард. — Там вороха бумаг валяются внизу. Но что их могло спугнуть? Наверное, раз сюда добрались, то ребята не трусливые.

— Не знаю, — немного раздраженно ответил майор. — Короче, наука, не сгущай атмосферу. Что еще тут осталось? Давайте, делаем все в темпе.

— Проверим восьмой сектор, — сверился с картой Юрий. — Это туда, за угол и на следующий этаж…

Здесь им повезло. Грабители не успели сюда забраться. Круглов принялся методично прочесывать помещения, внимательно копаясь в столах, этажерках, шкафах и укладывая находки в рюкзак. Правда, обнаружилось не так-то уж много. Пара десятков флэшек, штук восемь папок с бумагами, четыре жестких диска из компьютеров. Это только в фильмах лаборатории ученых буквально завалены всяческой макулатурой. На самом деле почти вся информация хранится в головах, остальное — на электронных носителях, так, чтобы можно было максимально оперативно ее оттуда добыть и пользоваться. На дворе стоял двадцать первый век, время высоких технологий, и никому уже не хотелось перекапывать тонны бумаг для поиска нужной формулы или результата расчета.

— Это еще что? — Борман подошел к высокому цилиндрическому агрегату величиной с большой холодильник, только крашеный в желтый цвет.

Боец подергал свисающие с агрегата провода, легонько щелкнул ногтем по небольшому пульту с жидкокристаллическим экранчиком. Кротов рявкнул на Бормана, и боец сконфуженно отошел на шаг.

— Автоклав, — обернулся Эдуард. — Своего рода инкубатор. Здесь выращивали что-то живое.

— Да? — опасливо шарахнулся Борман, — А оно, это, не выскочит?

— Не выскочит, — усмехнулся Круглов. — Сдохло давно уже. Вон, датчик температуры пятнадцать градусов показывает. Да и времени столько прошло уже.

Круглов отвинтил шесть прижимных болтов, отщелкнул два замка и откинул крепящуюся на здоровенных шарнирах герметично запираемую крышку. Изнутри дохнуло непереносимым смрадом, что-то противно чавкнуло, как отрыгнуло и сплюнуло. Кайман побелел, Дима негромко выругался. Круглов взял длинный лабораторный щуп и вытащил наружу из автоклава нечто, напоминающее эмбрион человека, только с неестественно длинной и костистой рукой с подобием клешни вместо кисти. Трупик уже весь вздулся, посинел, частично разложился и вонял так, что слезилось в глазах. Круглов брезгливо стряхнул твареныша обратно в автоклав, в зеленовато-белую жижу, наполнявшую прибор. Видимо, это когда-то была питательная среда.

Раздались характерные звуки: это отчаянно и неудержимо блевал, согнувшись в три погибели, Кайман, судорожно вцепившись в дверной косяк. Дождавшись, когда содержимое желудка бойца в несколько фонтанов переместится на пол, Кротов достал фляжку и протянул подчиненному:

— Умойся и иди в коридор. Не смущайся, мне самому противно.

Кайман наплескал себе воды в ладони, вытер лицо и рот и, покачиваясь, вышел вон из лаборатории.

— Что это могло быть? — спросил Шухов Эдуарда, показывая на автоклав.

— Черт его знает… Здесь вообще много чем интересным, похоже, занимались. Вон там, в соседнем помещении, генные секвенсоры стоят. Это вообще адские штучки. И еще автоклавов штук семь. Короче, выращивали что-то. Сахаров говорил про биологическое оружие…

— А еще сюда привозили заключенных, — бесстрастно добавил Кротов. — Гоняли под конвоем сюда, в этот самый Институт. И больше о них никто не слышал ничего и никогда. Как вам такое?

— Класс, — также равнодушно молвил Эдик. — Жертвы во благо родной науки. Между прочим, над теми заключенными ставили ряд интересных опытов. Не буду уточнять, каких именно. А то застрелите еще. Майор, поверьте, мне мерзко не меньше вашего. И искренне стыдно, хотя я лично и не виноват, за все, что здесь творилось…

Кротов ничего не сказал и молча отвернулся, сделав вид, что крайне заинтересован непонятного содержания схемами и графиками, развешанными на стене. Через несколько минут вернулся Круглов:

— Все готово. Пошли дальше.

Следующий корпус выгорел, можно сказать, дотла. В воздухе до сих пор витал едкий запах оплавившегося пластика и горелого дерева. На полу застыли ручьи из линолеума, металлические перила на лестнице свернулись в спирали, мраморная плитка почернела до неузнаваемости и даже кое-где треснула. Опытным взглядом Кротов оценил масштабы разрушения и догадался: огонь бушевал здесь очень недолго, но был неимоверной силы, если даже расплавилась кое-где сталь дверей и лабораторного оборудования. Интересно только, что же могло вызвать такой пожар?

И мертвецы… Много трупов. Они не разложились и не были растащены разным зверьем, так как обгорели до черноты, до углей и уже не представляли ничего интересного в плане съедобности. Многие тела буквально перемешались с обломками или были заключены в настоящие коконы из расплавившейся пластмассы. Плоть смешалась с полимерами, ткань бывшей одежды намертво спеклась с черными костями. Странны и страшны были шаги живых в этом царстве мертвецов.

В лабораториях царил полнейший хаос. Перевернутые столы, кучи пепла на покоробившемся полу, дорогостоящее и тонкое оборудование разбито и исковеркано. «Как Мамай прошел» — почему-то пришла Шухову на ум аллегория. Круглов иногда подходил по ему одному ведомым признакам к тому или иному завалу, копался некоторое время и разочарованно качал головой. Один раз, вцепившись в какой-то обломок, и рванув его что есть силы, Юрий запнулся и упал на пол. Обернулся и едва сдержал крик: прямо на него смотрела раздавленная и обугленная человеческая голова…

Корпус обошли быстро и практически ничего не нашли. Юрий озадаченно произнес:

— Маловато что-то… Ладно, тут мы свое дело сделали. Теперь пошли разбираться с «Пульсом» и реактором, и надо мотать отсюда.

Проблема заключалась в том, что единственная лестница в подвал оказалась заваленной при землетрясении, а лифт работать не желал. Скорее всего, существовали и другие проходы в подземелья, но о них Юрий не знал и на карте они обозначены не были. Те же шахты вентиляции. Только вот лазить по узким стальным кишкам, рискуя застрять, задохнуться, подвергнуться нападению какой-нибудь твари или просто заблудиться тут навеки никто бы не захотел. Устроили короткий совет и, в конце концов, Кротов подозвал одного из своих бойцов: