ГЛАЗ ТИГРА (сборник боевой фантастики и приключений) - Уилбур Смит

С раскачивающихся пальмовых ветвей срывались с высоты пятидесяти футов гроздья твердых, как чугун, орехов. Они были не меньше пушечного ядра и не уступали ему по убойной силе. Мы бежали как сквозь бомбежку. Один из орехов попал в мотор, который нес я. От удара я едва не упал. Еще один стукнулся о землю возле тропы и, отскочив, ударил Шерри по ноге. Удар был не столь сильным, но и его оказалось достаточно, чтобы сбить ее с ног. Шерри упала на песок, будто куропатка, подстреленная из мощного ружья. Когда она поднялась на ноги, то смогла передвигаться лишь прихрамывая. Однако ей удалось побороть себя, и она побежала сквозь смертельный град кокосов.

Мы уже почти достигли седловины между холмов, когда ветер подул с особенно дикой силой. Он завывал над нами на высокой пронзительной ноте, несясь по верхушкам деревьев подобно вырвавшемуся на волю зверю. Ветер метнул на нас новую песчаную завесу. Я бросил взгляд вперед и увидел, как начала валиться первая пальма.

Сначала она устало наклонилась, будто лишившись сил сопротивляться порывам ветра, а затем земля вокруг нее вздыбилась, обнажая вырванные из песчаной почвы корни. Падая, дерево набирало скорость, раскачиваясь из стороны в сторону; оно падало как топор палача, прямо нам навстречу.

Шерри бежала в пятнадцати футах впереди меня, уже начав взбираться на холм. Ее лицо было опущено вниз, словно она наблюдала свой собственный бег, а руки прижаты к голове. Она бежала прямо навстречу падающему дереву и казалась крохотной и хрупкой под готовым обрушиться на нее стволом пальмы. Один удар этого циклопа убил бы ее на месте.

Я закричал ей, но, хотя она была близко от меня, мой крик не услышала. Рев ветра заглушил все наши чувства. Длинный ствол падал все ниже, и Шерри была уже на его пути. Я сбросил с плеч мотор и кинулся вперед. Было ясно, что я не смогу вовремя догнать ее. Поэтому я сделал рывок вперед и падая, протянул правую руку — я хотел ударить Шерри по ноге, чтобы остановить ее. Я приемом футболиста перебил ей лодыжку, и она свалилась лицом вниз в песок. Мы оба лежали распластавшись на песке, когда пальма наконец рухнула. Грохот падения на мгновение заглушил даже завывание ветра. От удара дрогнула земля, и он отозвался во всем моем теле. В следующее мгновение я поднялся и потянул Шерри, чтобы она встала на ноги.

Пальма упала в двадцати дюймах от Шерри, лишь чудом не задев ее. Шерри все еще была ошеломлена и напугана. Я обнял ее, чтобы утешить и приободрить, а затем перенес через ствол, лежащий поперек тропы. Указал на седловину, я подтолкнул ее вперед.

— Беги! — крикнул я, и она, шатаясь, сделала шаг вперед. Анджело помог мне снова взвалить на плечи мотор. Мы перебрались через дерево и с трудом побрели вверх по склону за удаляющейся фигуркой Шерри.

По обеим сторонам тропы было слышно, как с грохотом рушатся все новые и новые деревья, но я старался смотреть только вперед, чтобы падение не застало меня врасплох. В это время еще один крупный сорвавшийся с ветки кокос ударил меня по виску. На мгновение я потерял сознание, но затем, качаясь, двинулся вперед, почти ни чего не видя перед собой, среди чудовищных гильотин падающих пальм.,

Почти бессознательно я достиг гребня седловины. Я не ожидал, что ветер со всей своей мощью начнет толкать меня в спину. Он швырнул меня вперед. Земля ушла у меня из-под ног, и я перелетел через гребень. Ноги не слушались меня, и я вместе с мотором покатился вниз по склону. Во время этого странного спуска, я догнал Шерри, налетев на нее сзади. Она упала на меня, и теперь вниз катилось уже трое — я, мотор и Шерри. Наверху оказывался то я, то Шерри восседала у меня между лопаток, то мотор давил своей тяжестью нас обоих.

Когда, наконец, мы достигли дна седловины, скатившись вниз по крутому склону, и лежали там побитые до синяков, не в силах пошевелиться, я расслышал, что говорила Шерри. Склон защищал нас от прямых атак ветра. Не было ни капли сомнения в том, что Шерри приняла мое падение за нарочно подстроенную атаку, и это привело ее в ярость. Она без стеснения высказывала все, что думает о моих родителях, характере и воспитании. Даже в столь жалком положении, ее гнев показался мне ужасно комичным, и я рассмеялся. Я видел, что она собирается с силами, чтобы побольней ударить меня, и решил ее отвлечь.

— Джек и Джилл пошли к реке…, — хрипло произнес я. На секунду Шерри пристально посмотрела на меня, как на идиота со слюнявым ртом, а затем тоже расхохоталась. Но что-то безумное было в ее истерическом смехе.

— Ты свинья, — давясь от смеха, произнесла она. Слезы катились у нее по щекам, а слипшиеся от песка волосы болтались по лицу как толстые черные змеи.

Когда нас догнал Анджело, он подумал, что Шерри плачет, и заботливо помог ей подняться на ноги, проводив последнюю сотню ярдов до пещеры. Мне пришлось самому взваливать на покрытые синяками плечи мотор и в одиночестве плестись за ними.

Пещера наша была удачно расположена. В нее не проникал ветер. Наверно, древние мореходы вырыли ее, специально имея это в виду. Я принес брезентовую занавеску от насекомых, которая была закручена вокруг ствола пальмы и завесил вход, привалив нижний конец камнями. Мы, будто раненые животные, вползли в наше тускло освещенное укрытие.

Я оставил мотор в пещере Чабби, зная, что тот, подобна любящей матери, позаботится о нем, как о больном ребенке, и как только циклон стихнет, мотор снова будет готов к работе в море. Как только я завесил вход пещеры от ветра брезентом, мы с Шерри разделись, чтобы смыть с себя соль и песок. Для этого нам пришлось использовать тазик с драгоценной пресной водой. Мы поочередно становились в него, и один из нас протирал другого губкой. После бесконечной битвы с мотором, я был весь в синяках и царапинах, и хотя моя аптечка покоилась вместе с вельботом на дне залива, я отыскал в сумке большую бутыль с антисептиком. Шерри не без успеха принялась подражать Флоренс Найтингейл. Комочком ваты, смоченным в лекарстве, она обработала мне раны, мурлыча при этом в знак симпатии и сочувствия.

Эта процедура показалась мне по своему приятной, и я стоял, как загипнотизированный, автоматически отвечая на просьбу Шерри поднять руку или подвинуть ногу. Первым же намеком на то, что мисс Норт отнеслась к моим увечьям без достаточной серьезности, которой они заслуживали, было то, что, издав внезапно боевой клич, она намазала мне самую нежную и выдающуюся часть алым антисептиком.

— Красноносый олень Рудольфа, — смеясь, воскликнула она, и я поднялся, чтобы защитить себя.

— Что ты делаешь?! Это же не смывается!

— Великолепно! — засмеялась она. — Теперь ты будешь заметен даже в толпе!

Я был шокирован таким неподобающим в нашем положении легкомыслием, приняв полный достоинства вид, отправился на поиски сухой пары брюк. Шерри, откинувшись на матраце, наблюдала, как я роюсь в сумке.

— И сколько это продлится? — спросила она.

— Дней пять, — ответил я и остановился, прислушиваясь к завываниям ветра.

— Откуда ты знаешь?

— Это всегда длится пять дней, — объяснил я, натягивая шорты.

— Что ж, у нас будет время, чтобы еще ближе узнать друг друга.

Из-за циклона мы словно попали в заточение. Было непривычно постоянно находиться бок о бок в тесной пещере. Каждое путешествие наружу, вызванное природной необходимостью или визитом к Чабби и Анджело, было сопряжено с неудобствами и риском. Хотя в течение первых двенадцати часов с пальм были сорваны почти все кокосы, и самые слабые деревья были уже повалены, время от времени раздавался треск падающего ствола, и в стороне, будто стрелы, разлетались щепки и отломанные ветки. Гонимые ветром, они могли ослепить или серьезно ранить.

Чабби и Анджело часами колдовали над моторами. Они разобрали их и очистили от морской соли. Работа в этой ситуации была наилучшим занятием.

В нашей пещере, когда первоначальная новизна прошла, надвигался кризис. Я еще не до конца понимал его, однако ощущал его опасность. Я отдавал себе отчет, что никогда не понимал до глубины характера Шерри, Многие вопросы оставались без ответа. Она не пускала меня дальше какого-то барьера, оставаясь недоступной. До сих пор она не высказывала мне своих чувств и не задавала вопросов о будущем. Мне это казалось странным. Любая другая женщина, из тех что я знал, всегда ожидала, более того — требовала объяснений в любви и страсти. Я чувствовал, что эта нерешительность доставляет ей самой не меньше огорчений, чем мне. Она словно попала в ловушку и пыталась выбраться наружу, и от этого страдали ее эмоции. Однако, об этом не было сказано ни слова. Мы будто пришли к молчаливому соглашению не обсуждать наши чувства. Мне это давалось с трудом, ведь я любовник, привыкший изливать свои чувства в пышных фразах. И если пока не удалось заставить эту пташку спуститься с ветки ко мне на ладонь, то, наверно, отчасти потому, что я не прилагал должных усилий. Я бы мог без особых трудностей наверстать упущенное, но отсутствие будущего сдерживало меня. Казалось, для Шерри наши отношения продлятся не далее заката. И все же я знал, что она этого не желает — иногда периоды уныния сменялись у нее вспышками страсти, в искренности которых не оставалось сомнений.