Джони, о-е! Или назад в СССР-3! (СИ) - Шелест Михаил Васильевич

— Конечно. Затормозил немного Советский Союз в развитии культурных мероприятий. Вот нас и позвали, чуть чуть ускориться. А то олимпиада на носу, а у нас одни матрёшки и балалайки с медведями, хе-хе…

— Вы так говорите, словно вы уже здесь давно живёте, Пьер.

Я мысленно поморщился. Кося-я-я-к!

— Я так много читал и думал про СССР, и так много встречался с вашими людьми там во Франции, что мне кажется что я здесь живу тысячу лет. Я очень хорошо знаю вашу историю. Наверное, лучше вас. Историки среди вас есть?

Ребята покрутили головами.

— Тем более. И Литературу вашу я знаю очень хорошо. Я прочитал все книги всех ваших классиков: Толстого, Чехова, Лескова, Куприна, Пушкина, Лермонтова… Да всех я прочитал. Могу поспорить. Назовёте произведение, я расскажу про что и назову персонажей. Но мы, — я остановил Арбузова, — сейчас не станем меня экзаменовать. Хорошо. В другой раз как-нибудь. Сейчас уже поздно. Будем расходиться. Значит, подведём итог. Завтра я распечатываю контракт и мы подписываем его, Окей?

— Окей! — закивали головами ребята.

— И там будет про пятьдесят рублей? — спросил Семцов.

— И про пятьдесят и про десять, и про штрафные санкции, если вы пропустите репетицию или выступление.

Я усмехнулся.

— А вы как думали? Я капиталист. А вы — лохи. Поэтому читайте контракт внимательно, чтобы я вас не закабалил штрафами. Специально такие условия пропишу, чтобы вас по рукам и ногам повязать и ничего не заплатить.

— Это зачем вы так? — чуть не подавился крошками коржика Славик Арбузов.

— Чтобы вы знали, что капиталистам верить нельзя. Хотя, мне можно, — я вздохнул.

— Вы как Мюллер — Штирлицу сказали: «Никому верить нельзя. Мне можно».

— Так и есть, — снова вздохнул я. — Никому верить нельзя. Всё! По домам!

Четверг и пятница прошли в репетициях и переговорах с ректором. Оборудование пришло и я передал его Университету с условием, что его установка будет осуществляться под моим контролем. На всех машинах стоял пароль и запустить их кроме меня не мог никто. Пароль был прописан в самом «Биосе».

«Монтажники» из организации «Специэлектросеть» прибыли в четверг и участвовали в приёме передачии имущества и в опечатывании комнаты, в которую сие оборудование складировали. Монтаж витых пар начали в тотже четверг, сразу после подписания между нами соответствующего контракта. Молодцы ребята, действовали без проволочек.

Себе е в Театре я установил пять машин, наскоро протянув кабеля между тремя кабинетами и двумя гримёрками. У себя я установил кроме рабочего компьютера, сервер, набитый различной информацией, уже скачанной из Британского датацентра и моими программами. Я тут же подключил модем и соединился с Академсетью через заведённый там ещё вчера аккаунт, который позволял выходить в глобальную паутину. Гостевые аккаунты, давали права доступа к ограниченным ресурсам.

Пока я занимался компьютерными технологиями, ребята-музыканты старались вовсю. Ещё утром я распечатал заготовленные ранее контракты и заставил их внимательно их прочитать. Семцов и Арбузов нашли расставленные мной подводные камни и сильно удивились.

— Хрена себе, — сказал Арбузоа. — Ведь мы ему ещё и должны будем.

Я похвалил ребят и контракты поправили, почиркав прямо по печатному пастовым карандашом. Подписали. И вот они с самого утра отрабатывали контракт, стараясь неимоверно. Особенно Мишаня со Славой. Слава Арбузов взял над ними шефство и действительно быстро сориентировался в ритмике и аккордах новых песен и подобрал клавишные партии.

Он, оказывается, неплохо играл и на электро-гитаре, а потому оказался ценным кадром. Я шёпотом сказал ему, что его субботнее выступление будет тарифицироваться по двойному тарифу. Арбузов дёрнул бровью, но я понял, что он этого от меня и ожидал, так как вздохнул он облегчённо и принялся репетировать с удвоенным энтузиазмом.

Кстати, пришло ещё трое музыкантов: один ударник-пианист, гитарист-баянист и пианист-аккордионист. Тоже ребята со средним семилетним музыкальным образованием. Но никто из них на электронных инструментах не играл, а потому они сразу и добровольно ушли во «вторую лигу», но тоже согласились подписать контракт.

Я тут же назначил кураторов, повысив им ставки за наставничество и репетиционный процесс, как говориться, пошёл. Это пока я занимался компьютерами. После обеда я включился в репетицию с Мишаней, Славиком Арбузовым, Славиком Орловым и новым барабанщиком. Как я и предполагал, первые трое уже уверенно шли в моём кильватере, а новый барабанщик чуть подтормаживал и нервничал.

Минут через двадцать я сказал ему.

— Ты думаешь, они репетируют год?

Костя кивнул.

— Они репетируют два дня. Даже нет… Второй день. Кроме вот его.

Я показал на клавишника.

— Он репетирует третий день.

Барабанщик раскрыл рот и вымолвил:

— Да, ну, на?

— Точно. И завтра ты уже будешь барабанить, как Николя.

Я стал называть Николеньку на французский манер «Николя» и я видел, что ему это нравилось.

— Ты же чувствуешь, что под барабанную фонограмму стучать легче?

— Ага, — сказал Костя. — Точно легче.

— Ну вот. Так что успокойся, работай и всё у тебя получится.

В пятницу мои новые музыканты кое как разучили шесть песен. Ещё четыре песни никак не давались, но у меня всегда имелись «тузы в рукаве», а именно куча фонограмм для песен на русском языке, которые я мог исполнить один. Взять того же «Лилипутика». Его я всё-таки хотел запустить на «сладкое», если создастся определённая атмосфера.

В пятницу с утра висели объявления о танцах, распечатанные на принтере. На листе ватмана формата А-1 было написано: «Московский Рок-Клуб МГУ приглашает на Танцевально-музыкальный вечер». На объявлении красовались силуэты знаменитой Ливерпульской четвёрки, с гитарами и ударной установкой на больном барабане которой имелась многообещающая надпись «Beatles». Рисунок я наскоро нарисовал сам, и отсканировал планшетным сканером, собранным на заводе «Rainbow» по купленной у Hewlett-Packard лицензии и доработанной мной лично технологии, перенёс его на компьютер в графический редактор и распечатал его вместе с текстом.

До своего лазерного принтера Hewlett-Packard доберётся только к восмьдесят четвёртому году, а к сканеру только к восемьдесят седьмому году. А мне нужно было раньше. Вот я и довёл технологии до нужной кондиции и до нужного мне размера. А-1 это вам не А-4. Хе-хе… Хотя и с А-4 форматом сканеры и принтеры наш завод выпускал. Однако расходники на лазерный принтер были очень дорогими, поэтому тексты контрактов я предпочитал печатать на ленточных принтерах с их характерным звуком движения каретки «бз-з-з-ык, бз-з-з-ык, бз-з-з-ык, бз-з-з-ык». Музыка восьмидесятых, мля. Хотя и в девяностых ещё на них печатали. Да-а-а…

Параллельно с лазерными «Rainbow» освоили выпуск струйных принтеров. Технологии и струйных, и лазерных принтеров мной были переданы «куда надо» и я рассчитывал на их быстрое воплощение в СССР. Однако прошло три года, а принтерами в СССР так и не «пахло». Я за три года вон чего в Британии наделал, а они тут продолжали «чинить да рядить».

— Так кто там впереди планеты всей? — подумал я, вспоминая сегодняшний день и разглядывая довольно симпатичное объявление.

Дело в том, что к моему «кипящем» всевозможными технологиями мозгу добавлялось то, что вся новая аппаратура и новейшее оборудование, приходившее к нам в институт: первые принтеры, компьютеры, сканеры, я знал досканально, так как обслуживал их ремонтировал и даже самолично отливал из пластмассы сломанные зубчатые колёса. Поэтому «Rainbow» и смогла в кратчайший срок наладить выпуск оргтехники по слегка изменённым мной технологиям. Знал я слабые стороны этой аппаратуры, а потому добавил немного прочности некоторым узлам.

В субботу мы до обеда выучили ещё одну песню, и на этом репетиции основного состава я прекратил. Остальные музыканты, а их количество увеличилось ещё на три человека, разбились на группы и продолжали разучивать репертуар. Я сидел на своём полипропиленовом «мешке» пил кофе, чай, молоко, дремал, получая кайф от того, как работают другие люди. Однако всё-таки периодически вставал, подходил, советовал, показывал.