Нечисть Швеции. Обитатели кладбищ, лесов и полей - Юлия Антонова-Андерссон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но к своей старой избушке она была очень привязана, а потому пригрозила:
– Не будет покоя тем, кто меня увез! И дом мой навсегда останется моим!
Вскоре старушка умерла. Ее избу продали, но новые жильцы едва ли могли в ней жить. Каждый день и каждую ночь слышали они стук да вздохи – вернулась все-таки старушка в любимый дом!
А что безгрешные?
Те, кто вел праведный образ жизни, тоже не были застрахованы от превращения в призрака. Часто возвращались люди, которым в загробном мире чего-то не хватало – скажем, любимой табакерки, трубки или бутылочки спиртного. В местечке Уннарюд (Unnaryd) провинции Смоланд для усопших даже изготавливали специальные маленькие емкости красивой формы: эти символические сосуды, наполненные алкоголем, отправлялись в мир иной, чтобы предотвратить возвращение мертвеца.
Случалось и противоположное: нужный предмет хоронили вместе с хозяином, но позже по какой-то причине изымали. В таком случае усопший отправлялся на поиски и не успокаивался, пока не возвращал свою вещь.
Негативные последствия имело и желание родственников сохранить что-то на память о покойном. Типичный сюжет таких преданий: в деревне умирает девочка или взрослая женщина, родные перед похоронами отрезают ее роскошную длинную косу и оставляют у себя как напоминание. Девочка/женщина не находит успокоения и постоянно возвращается в дом, пока не получает волосы обратно.
В Нюдале (Nydala), что находится в Смоланде, у жены священника была такая огромная копна волос, что, когда она их укладывала, казалось, будто голова ее становится в два раза больше. А коса и вовсе была толщиной с руку!
Но вот умерла эта женщина, и отрезали дети ее косу, потому что захотели сохранить что-то на память о своей матери. С тех пор не было в доме покоя. Да и могилу словно постоянно кто-то разрывал. Сколько бы камней туда ни бросали – ничего не помогало!
Обратился тогда священник к мудрому солдату, что неплохо разбирался в духах. Дождался тот женщину-призрака и спросил:
– Чего ты хочешь?
– Мне нужна моя коса! – ответило привидение.
Отнесли тогда дети косу на кладбище – и та на глазах у них исчезла, а дыра на могиле затянулась, будто и не было ее вовсе. С тех пор не беспокоила женщина своих родных.
«Отнесли тогда дети косу на кладбище… С тех пор не беспокоила женщина своих родных»
Не любили усопшие, когда по ним слишком сильно тоскуют. Этот мотив берет свои корни в средневековых балладах и характерен для всех регионов Швеции. Умерший приходит к погруженным в глубокую печаль близким до тех пор, пока те не успокаиваются.
Было это в начале XIX века. Жили в местечке Лёвберг (Lövberg), что в Медельпаде, Эрик Ларссон и жена его Стина-Брита. Родилась у них дочка, да только не суждено ей было долго прожить: через несколько лет отправилась она в мир иной.
Стина-Брита места себе не находила, что ни день – плакала по любимой дочери. И вот однажды увидела она, как умершая девочка подошла к кровати и, глядя на мать, начала крутить занавеску. С тех пор приходила дочь каждую ночь, но ни слова не слышала от нее Стина-Брита. Наконец, набралась она мужества и спросила, чего та хочет.
– Хватит по мне так печалиться! – ответила девочка. – Из-за вас нет мне в могиле утешения и покоя. Если и впредь будете так убиваться из-за моей кончины, то скручу вас, как эту занавеску!
Испугалась Стина-Брита за себя с мужем, но куда больше расстроилась из-за дочки, которой и в загробной жизни приходилось страдать. Собралась она с силами и перестала плакать. Больше дочка не приходила – значит, успокоилась душа ее.
Визитов из потустороннего мира можно было ожидать и в том случае, если ребенку дали «неправильное» имя. Раньше детей часто называли в честь достойных уважения усопших родственников. Если этого не происходило, умерший мог намекнуть живым на их оплошность – явиться в виде призрака и напомнить о закрепившейся в обществе традиции. Это могло продолжаться до тех пор, пока нерадивые родители не пообещают дать следующему отпрыску имя покойного.
Меры предосторожности
Чтобы покойник не начал снова ходить, предпринимались специальные меры. Гроб делался исключительно в соответствии со снятыми мерками и был «персонализированным». Если он окажется чересчур маленьким, мертвый, которому будет тесно, попытается вылезти из него. Если слишком большим – покойному захочется лежать в компании, и он в скором времени заберет к себе кого-то из села.
Чтобы усопшие не могли подняться из могилы, им связывали ноги или пальцы на ногах. Ну а если вдруг им все же удастся встать, то далеко они не уйдут. Эту меру применяли даже в отношении высокопоставленных людей: когда в 1917 году вскрыли могилу монарха Карла XII (1682‒1718), то обнаружили у него связанные ноги[107].
Был и другой вариант: в ноги втыкали иглы. При попытке пойти призрак чувствовал боль и либо возвращался в могилу, либо выдавал себя криком, позволяя людям подготовиться к встрече с ним. Если ничего не помогало, тело перезахоранивали лицом вниз: так мертвец точно не сможет подняться.
В ряде селений Смоланда и Эстергётланда вплоть до XIX века гробы умерших, проявлявших особую злобу при жизни и потому наиболее склонных к превращению в призраков, пробивали дубовым колом с железными заклепками. К подобной практике прибегали и в тех случаях, когда хоронили в неосвященной земле. Археологи до сих пор обнаруживают могилы с проткнутыми телами.
В качестве дополнительной защиты от «хождения» на грудь покойному помещали псалтырь или стальной предмет (мужчине – нож, женщине – ножницы). С женщинами отправляли мужскую рубаху, с мужчинами – женскую сорочку, дабы в загробной жизни они не тосковали по своей второй половине и не пытались вернуться к ней.
В Смоланде в гроб клали еще и щепку от забора, чтобы в случае чего мертвец не проходил дальше калитки. В Вестергётланде бросали иголку с отломанным ушком, приговаривая: «Приходи, когда сможешь в эту иголку вставить нитку!»
При выносе тела из дома следовали особым ритуалам, призванным удержать мертвеца от возвращения назад. Мертвый якобы всегда использовал тот путь, по которому его тело покинуло дом, поэтому задача родни – сделать так, чтобы он не увидел или не узнал дорогу. Вынести усопшего ногами вперед
