Танкистка (СИ) - Айзенберг Александр "Берг Александр"

— Видал! Ты глянь, что вытворяет эта оторва, не удивлюсь, если она самолично резала немцев. — Это сказал один из награждённых своему товарищу, когда увидел мой финт с ножом, но говорил он достаточно тихо и своему толи другу, толи товарищу, так что и я не стал лезть в бутылку.

А в это время Сталин думал о отце и дочери Нечаевых, теперь ему было ясно, в кого уродилась Валькирия. Подполковник Нечаев, а тогда ещё майор Нечаев, командир полка, после гибели штаба дивизии принял командование остатками дивизии на себя. Не испугавшись окружения, он не только сумел вывести свою дивизию к своим из окружения вместе с остатками тяжелого вооружения, но и умудрился за счёт других окруженцев и отбитых пленных довести состав дивизии до списочного состава, а кроме этого и разжиться брошенным другими нашими частями тяжелым вооружением. Кроме этого он не продвигался сторожась каждого куста, а нанося немцам по мере своего движения болезненные удары. В итоге он вывел к своим полнокровную дивизию, сохранив все знамёна и после небольшой проверки и короткого переформирования, его дивизия была включена в оборону Западного фронта. Ну вот почему такие Нечаевы присутствуют в единичных экземплярах думал Сталин. Почему он и его дочь не растерялись, напротив они использовали сложившуюся ситуацию в свою пользу. А основная масса других командиров всё теряет, даже не задумываясь, что они могут действовать иначе. Надо выявлять таких Нечаевых и всячески их продвигать наверх, именно они смогут преломить ситуацию на фронте в нашу пользу и принесут нам победу.

Разумеется я не мог знать о чём думает Сталин, к тому же меня сейчас волновало совсем другое. Приставленный ко мне политрук не сказал ни слова, а лишь уселся впереди, так что я оккупировал вместе с отцом заднее сиденье эмки, вот так мы и доехали до моей гостиницы. Политрук попрощавшись, уехал, а мы с отцом прошли в ресторан при гостинице. На фуршете в Кремле особо не поешь, вот мы и решили совместить приятное с полезным, и червячка заморить и поговорить в спокойной обстановке. Сделав заказ, а я снова заказал мясные блюда и бутылку Хванчкары, так что пока готовился наш заказ, я налил себе в бокал вина и стал неторопливо, маленькими глотками его пить, смакуя его фруктовый вкус. Отец тоже налил себе бокал, и вот так, время от времени отпивая вина, мы и стали разговаривать.

— Надюш, как я рад тебя встретить, мать написала мне, что вы расстались в первые дни войны и больше она про тебя ни чего не слышала.

— Как она?

— Благополучно добралась к родителям, ты им написала?

— Нет.

— Почему, не уж-то так трудно чиркнуть хоть несколько строк, ладно когда ты была в тылу противника, а до этого или когда ты прилетела сюда, это ведь всего несколько минут, хоть написала бы жива, здорова, воюю. Ты понимаешь, как мать с дедом и бабкой за тебя волнуются!

Да, собственно говоря отец прав, вот только ещё бы знать куда и кому писать.

— Па, тут видишь ли какое дело, ма тебе сообщила, что меня почти сразу сильно контузило?

— Да, писала, а что?

— Тут видишь какое дело, я хоть после контузии и очухалась, вот только почти ни чего не помню, зато хорошо стала понимать, как нужно воевать. Я тебя узнала только тогда, когда увидела, а до этого вместо тебя был какой-то смазанный силуэт.

— Бедная ты моя, да как же так?! Ты к врачам обращалась?

— Разумеется нет, мне воевать надо, а если я к ним с таким обращусь, то меня сразу в госпиталь законопатят. Главное, что воевать мне это не мешает, а остальное не так пока важно.

— Ладно, напишу тебе их адрес, ты хоть помнишь, как их зовут?

— Нет. Тут такое дело, часто мне нужно что-то увидеть, что бы вспомнить, как тебя например.

Тут нас прервали, ко мне подошёл молодой и симпатичный капитан и с обезоруживающей улыбкой произнёс: — Извините товарищ подполковник, можно мне украсть вашу очаровательную спутницу на танец?

— Надь? — Только и произнёс с вопросом в голосе отец.

— Извините товарищ капитан, но я не танцую, я только отца встретила, мы с ним с самого начала войны не виделись.

— Жаль, и извините меня.

Капитан с явным разочарованием на лице ушел, но в отличие от той тройки пьяных тыловиков он был фронтовик, такие обычно сразу бросаются в глаза, а главное, он был вежливым и сразу отошел, получив вежливый отказ.

Кстати та тройка всё же не осталась безнаказанной. Политуправление приставило к Нечаевой негласную охрану, пара оперативников НКВД в штатском сопровождала её незаметно, а в ресторане не стала вмешиваться, увидев, что всё и так благополучно разрешилось. Нет, обострись ситуация и им бы пришлось сбросив конспирацию вмешаться, но всё разрешилось и так. Разумеется, происшедший инцидент был отображён в рапорте, а найти незадачливых ухажёров было не трудно, они оказались завсегдатаи этого ресторана. Хотя свои звания они и сохранили, но вот со своими тёплыми местами в штабе Московского округа им пришлось расстаться и уже через день все трое направлялись к новым местам службы в действующей армии. Война дело такое, что даже тыловики в штабе бывает гибнут, так что отправились они заполнять собой образовавшиеся вакансии в связи с гибелью предшественников. Но всё это прошло мимо меня.

Затем наконец официант принёс наши заказы и мы на некоторое время замолчали. Обед был вкусным, а мы голодными, только поев, мы продолжили разговор, неторопливо потягивая вино, а вкусное зараза, теперь понятно, почему его так любил Сталин. Так в спокойной обстановке сначала я рассказал отцу свои приключения, а затем он мне. А он тоже оказался не промах и действовал по похожему сценарию, главное, что не паниковал. А вообще интересно получилось, можно сказать, что мы действительно родственники, духовно, зачастую родители и дети абсолютно разные, как не родные, а тут можно сказать родство душ, может именно поэтому меня и затащило именно в его дочь, кто знает. Короче посидели мы тут ещё около часа, вволю наговорившись, затем отец сходил посмотреть мой номер, заодно записав адрес деда с бабкой, где сейчас и мать жила. Они жили в Рязани, в самом городе, это меня обрадовало, всё же они стали мне не чужими людьми и то, что немцы Рязань так и не смогут взять радовало меня. Они подошли к Рязанской области, но до самого города не дошли, а затем была битва за Москву, и фронт откатился от города на пару сотен километров. Будь иначе, постарался бы известить новоприобретённую родню, что бы они переехали дальше в тыл. Добрая душа всегда найдётся, а что сделали бы немцы с семьёй Валькирии, которая уже у них в печёнках, лучше даже не думать. Главное, с нынешней цензурой, это было сделать не так легко, попробуй иносказательно их убедить уехать и сам точно не смог бы к ним приехать, что бы объяснить напрямую. А так ничего страшного, немцы город не возьмут и ничего особо страшного им не грозит. Честно говоря, я был рад, что встретил отца своего тела, не имея своей семьи в прошлой жизни, я наслаждался ей сейчас и пускай это был короткий миг нашего общения, но не зная этого в прошлом, я был счастлив. Не знаю, как сложится моя судьба в дальнейшем, но сейчас, пусть и ненадолго, но я испытал это чувство и был этому очень рад. Завтра отец уезжал назад в свою дивизию, поэтому мы посидели еще несколько часов в моём номере, поужинали и отец ушел к себе, а я стал прикидывать свою речь на завтрашнем выступлении по радио.

Снова знакомый политрук везёт меня по прифронтовой Москве на радио. Текста моей речи нет, всё будет в прямом эфире и даже скрывать мою личность под пресловутым капитан «Н», никто не будет, по сообщению разведки, немцы уже и так знают, кто им так качественно гадит. Я особо тоже не скрывался, да и так думаю, кроме своих агентов в наших штабах, а они были, противник мог также получить информацию от пленных, а мы имели пропавших безвести, да и не всегда имели возможность забрать своих убитых и раненых. Взять хотя бы того придурка со званием, что подчинил себе мой отряд и в тот же день его можно сказать бездарно угробил. При том прорыве мы потеряли много людей, и все они знали, как меня зовут и наверняка некоторые ранеными попали немцам в плен. Так что скрывать моё имя и звание, это всё равно, как секрет полишинеля.