Король-одиночка - Анастасия Дробина

– Мадам, целую руку, – растерялся Зямка. – У меня до вас дело на пару минут. Я – от Короля.

– От Короля? – без удивления переспросила женщина. Помолчала – и вдруг взорвалась: – Проснулись! Опомнились! Где вас черти до сих пор носили?! Ну, ладно. Пришел, так входи.

Зямка недоверчиво усмехнулся. Мария посмотрела на него с легким презрением:

– Боишься? Я одна. Пусти своих людей посмотреть.

Пускать в квартиру «быков» Зямка не стал. Жестом приказал им дожидаться снаружи и, лихорадочно прикидывая, что все это может значить, шагнул внутрь.

Жизнь Зямки Лягушонка до сих пор складывалась так, что обращаться к ясновидящим ему не было нужды. Представление об этих личностях он имел смутное и ожидал увидеть в квартире госпожи Марии ярусы свечей, ведьмачий треножник с котлом, карты и прозрачный шар на подставке – иначе как прикажете пускать людям пыль в глаза? Но ничего этого не было. О профессии Марии говорило только старинное круглое зеркало на столе. И, судя по раскрытой косметичке рядом с ним, зеркало использовалось для обычных бабьих целей. Мария схватила косметичку и исчезла за другой дверью.

– Посиди, я сейчас! – крикнула она оттуда, словно они были сто лет знакомы. Зямка пожал плечами и начал осматриваться.

Ну, какая она гадалка, господи? Рояль – в полкомнаты, гитара на стене, повсюду – ноты… Стена над роялем была увешана фотографиями в рамках. Почти на всех карточках была Мария – молодая, смеющаяся, в цыганских костюмах. Зямка остановился перед одной из них – увеличенной, цветной. Мария сидела на полу, раскинув по нему широкую красную юбку, подбоченившись и склонив голову к плечу. Лукавая улыбка и распущенные по плечам волосы делали ее похожей на девочку. За спиной у нее стоял цыган с гитарой в руках, и Зямка мог бы поклясться, что эту бандитскую рожу он уже где-то видел. Но где – не мог вспомнить, как ни пытался. Раздосадованный, он отошел к другим фотографиям. Мария – с микрофоном в руках, голова запрокинута, тонкая рука поднята вверх… Мария – в пляске, вихрь юбок, озорная улыбка… Мария в костюме Кармен: надменная поза, черный веер, сигарета на отлете. Мария в свадебном платье. Фата – водопадом, в руках розы, а рядом… рядом, похоже, наше солнце Граф. Точно – он. Это что же получается?

Сзади послышался легкий шорох. Обернувшись, Зямка увидел, что Мария вернулась и сидит на низкой тахте, прикуривая сигарету. Она не сменила халата, лишь запахнула его аккуратнее и туго перетянула в поясе. Мельком Лягушонок отметил, что талия у нее – двумя пальцами обхватить можно. Волосы Мария распустила, и они, как на фотографии, волнами сбегали по плечам и спине. Кажется, она даже успела слегка подмазаться. Черные блестящие глаза по-прежнему смотрели без испуга, без удивления.

– О чем ваш Король думает? – сердито спросила она. – Зачем у Графа в доме погром сделали? Почему ко мне сразу не пришли?

– Ты – его жена? – уточнил Зямка.

– Первая. – Мария кинула быстрый взгляд на фотографию. – Я вашего Короля уже месяц ищу. Почему он сам не здесь? С тобой я разговаривать не буду.

– Слушай, цыпа! – Зямка встал. – Прикинь получше. Нас, если посчитала, пятеро. Если думаешь, что меня послали канкан перед тобой делать, – так ничего подобного. Возьмем, свяжем, как сосиску, – и…

Мария медленно поднялась.

– Шаг сделаешь – так садану, что детей точно не будет. Смотри – молодой еще…

В ее спокойном голосе не было даже угрозы, но Зямка счел за нужное вернуться на место. Ну ее к чертям… сумасшедшая.

Мария опустилась на тахту, нервно затянулась сигаретой. Долго молчала, разглаживая ладонью фиолетовый бархат подушки. Зямка ждал, одновременно прикидывая, есть ли у нее что-нибудь под этим халатиком или нет. Похоже, что нету…

– Мне Король нужен – понимаешь? – наконец резко сказала она. – Побыстрее! Я все знаю – и где товар ваш, и как его можно взять. Времени у вас – два дня. Тебе я ни слова не скажу. Думай, как будешь.

– Мадам, не лепите… – кисло поморщился Зямка. – Не пройдет такая клюква. Король – сюда, а Граф – следом? И с ним еще дивизия? Нам оно надо?

– Какая дивизия, боже мой? – устало возразила Мария. – Назначайте место сами, если так боитесь. Я одна приду.

Между полами халата мелькнула смуглая длинная нога. Зямка тщетно пытался отвести от нее взгляд. Хороша бабец… и врет художественно.

– Тебя Граф научил так говорить?

– Что?.. – она сказала это очень тихо, но к Зямке повернулось такое бешеное лицо, что он снова испугался за свое потомство.

– Граф? Меня?! Да если б он знал!.. Вы, дураки, где его искали? У Радки? У Розы этой, потаскухи?! Да вам ко мне, ко мне идти надо было! Он же бывает здесь все время! И вчера был! Где вас носило, отец небесный, где?!

– Он бывает у тебя?

– Да чаще, чем дома! – Мария отвернулась. Зямка не сводил глаз с качающегося в вырезе халата золотого паука.

– Чем докажешь?

– Гаджо! – оскалилась она. – Еще доказывать тебе! Поди сюда!

Зямка подумал, что не расслышал, и не тронулся с места. Мария, вскочив, рявкнула в голос:

– Поди сюда, говорю! И свет зажги!

Лягушонок встал, дернул выключатель. Бледно-розовый свет упал на Марию. В упор глядя на Зямку, она потянула пояс халата. Атласные полы разошлись, и Лягушонок увидел рассеченную до крови кожу на ребрах, длинный синяк в низу живота, сизые пятна на груди. Он невольно охнул.

– Ты что, мальчик? Испугался? – Мария поспешно запахнулась, повернулась спиной. – Это – Граф…

– Он что – псих? – хрипло осведомился Зямка. – Почему?..

– Потому что я ему жить спокойно не даю. Понимаешь, гаджо? Ничего ты не понимаешь… Ладно. Все, иди. Пусть Король приезжает.

Вместо этого Зямка подошел вплотную. Мария не поворачивалась к нему. Глядя на распущенную копну ее волос, Лягушонок подумал, что сейчас набросится на нее без всякого политеса и будет прав.

– А сегодня… может твой Граф прийти?

– Он, когда хочет, приходит.

– Я останусь тогда… Хорошо?

Тишина. Зямка ждал ответа, но Мария молчала, отвернувшись к окну. А потом она всхлипнула, и он обнял ее тонкую, как у девочки, талию, и потянул Марию на себя.

– Тебе нельзя одной… Я из твоего Графа винегрет сделаю. М-м… мелкий…

– Ну, с ума сошел… – отмахнулась Мария. Расценив это как сомнение, Зямка важно вытащил из-за пояса «макаров» и положил его на стол рядом с зеркалом.

– Спешите видеть…

Она наконец повернулась. Зямка увидел темное, худое, мокрое от слез лицо, лихорадочно блестевшие глаза. С минуту она смотрела на него, потом слабо улыбнулась:

– Дэвлалэ, ты же маленький…

Крайне возмутившийся, Зямка уже хотел было сказать, что маленький, да удаленький и, слава богу, никто еще не жаловался… но речь не пошла. В черных глазах женщины отражался розовый огонек торшера. Она смотрела куда-то через его плечо, плакала, не вытирая слез, и, казалось, даже не замечала, что он обнимает ее. Мысли поскакали в разные стороны. С такими дамами Зямка еще не имел дела, а следовательно, необходим был высший пилотаж. Хорошо бы вспомнить стих… Пушкина какого-нибудь… Но в голове, как назло, вертелась одна похабщина, и Лягушонок не стал рисковать. Без лишних слов встал на колени и взял в ладони влажные от слез пальцы Марии. Старый, испытанный поколениями прием сработал: цыганка не вырвала рук.