Мадам - Джанетт Энджелл

В какой-то момент вы проходите через стадию самооправдания. Я знала, а иногда даже была уверена, что если бы эти девочки не работали на меня, то они работали бы на кого-то другого, и, скорее всего, этот кто-то обращался с ними намного хуже, чем я. Я достаточно хорошо была знакома с методами работы других бостонских эскорт-служб, не говоря уже об уличных сутенерах, чтобы понимать, что я — деликатес в мире секс-индустрии.

Кроме того, я оправдывала себя тем, что привлекаю особую касту клиентов. Девяносто процентов моих клиентов, как я уже говорила, представители среднего класса, которые хотят обычного секса безо всяких там выкрутасов. В большинстве случаев это постоянные клиенты, с которыми я имею дело годами. Я их знаю и, насколько это вообще возможно в нашем мирке, доверяю им, по крайней мере считаю, что смогу с ними справиться. Так что если какая-то девочка приходит ко мне после работы в другом агентстве, то я считаю это новой ступенькой в ее жизни, ступенькой к лучшей жизни. Иногда девочки уходят из «Аванти», поскольку находят для себя что-то получше. Иногда они просто переживают ту черную полосу безденежья, которая толкнула их на панель, и двигаются дальше, а я поздравляю себя с тем, что сыграла достойную роль в их успехе.

Потом в какой-то момент я вообще перестала искать объяснения.

А сейчас? Я не чувствую вины за то, что делаю, хотя и не пытаюсь обмануть себя, что я мать Тереза. В этом веке все мы пожинаем плоды нашей пуританской истории. Америка — единственное место во всем мире, где можно вовсю демонстрировать убийства по телевизору, но при этом нельзя показать даже часть соска, и это неправильно. Я даю возможность двум взрослым людям провести время вместе, он получает оргазм, а она — деньги, и, честно говоря, я не вижу в этом ничего плохого.

Но, на мой взгляд, и хвастаться особо нечем. Это просто работа, и всегда ею была, просто раньше я до смешного идеализировала ее, и в какой-то момент сама потеряла путеводную нить.

Да, действительно, когда занимаешься чем-то незаконным, это возбуждает. В нашем обществе бытует мнение, что все нелегальное — это романтично и круто, и именно такой я себя видела — Персик Вне Закона, сексуальная и соблазнительная, умная, но умеющая сочувствовать, этакая Королева Бостона. Под этим лозунгом я миновала сложные времена и опасные моменты, от которых, возможно, и не смогла бы избавиться никак иначе.

Но с возрастом положение «вне закона» теряет притягательность, перестает быть таким уж крутым. Я забеременела. Я вышла замуж. Возможно, игры с законом были неотъемлемой частью моей профессии, но я уверена на все сто, что меня они больше не возбуждали.

Я пережила период влюбленности в свою работу, когда она казалась мне гламурной и крутой, потом я какое-то время стеснялась ее, потом мне наскучило быть «мадам», и вот наконец подошла к своему теперешнему отношению — это только работа и ничего более. У меня есть свой бизнес, и я хорошо им управляю. И как любой работающей жене и маме, сложнее всего совместить работу и семью.

Любая женщина, занимающая руководящий пост, скажет вам то же самое…

После переезда в Чарлзтаун я стала осторожнее. Раньше я не задумывалась о том, как меня воспринимают соседи. Мне тогда вообще было плевать на соседей, если уж на то пошло. Но теперь мы мило общались с пожилой четой, живущей в нашем доме, я познакомилась с продавцами магазинчика за углом, куда каждый день бегала за сигаретами, хотя Бенджамен, моя мать, его мать и почти все мои друзья и знакомые в один голос уговаривали меня бросить курить.

Люди, чье мнение имело для меня значение — мои друзья, семья и даже мои клиенты, — принимали меня такой, какая я есть. В прошлом мне хотелось только одного — стать модной светской львицей, успешной «мадам». Но теперь моя жизнь изменилась, и мне пришлось перестраивать и свое поведение тоже.

Я приобрела мобильный телефон, но пользовалась им лишь в тех случаях, когда находилась вне офиса, поскольку обычный телефон намного надежнее. Я до посинения повторяла историю про обслуживание банкетов. Но мне хотелось перестать быть только Персиком, хотелось, чтобы и Эбби тоже присутствовала.

Я не знала, моя это заслуга или Бенджамена, но к тому моменту, как мы поженились, я смотрела на себя совершенно другими глазами. Возможно, впервые в жизни я посмотрела на себя как на многогранную личность: южанка, поэтесса, «мадам», жена, будущая мама.

Я увидела, что состою из сложных элементов, которые и делают нас в итоге людьми.

Я записалась в спортклуб и стала каждый день заниматься плаванием, сидя у бассейна так, как раньше сидела в кафе, — передо мной открыта книга в кожаном переплете, а вокруг порхают слова моих будущих стихов. Я писала о начале и конце жизни, о людях, продающих тела, и людях, продающих души. Я смотрела на невероятный светло-зеленый цвет воды в бассейне и представляла опаленные солнцем ленивые островки в южных морях, бесконечные дни и песок между пальцами. И писала об этом.

А потом родился Сэм, и моя жизнь изменилась навеки.

Глава двадцать пятая

Я не уволила Джил, несмотря на обещание, данное Джону. Она сама догорит как свеча. Мне просто не хотелось отказываться от денег, которые я на ней зарабатываю. Но я все-таки не совсем бездушна, поэтому стала посылать ее к другим клиентам. Клиенты типа Джона, которыми легко манипулировать, просто не могли справиться с Джил и ей подобными, но у меня было достаточно клиентов, которые спокойно выдержат ее спектакли и глазом не моргнут. Если Джил считала, что все средства хороши, то в этом вопросе я могла ее переплюнуть.

Джил, определенно, уже выдыхалась, я такое и раньше видела, но еще не понимала, что с ней происходит. Она грубила и срывалась. Думаю, такое может случиться с каждым, но было неприятно и неловко наблюдать за ней, и порой ее поведение действовало мне на нервы.

Вообще-то девочки хамят клиентам постоянно, и если уж на то пошло, то клиенты тоже за словом в карман не лезут. Но когда девочки начинают грубить мне, то я подвожу черту. И не важно, насколько они мне нужны, я все равно им нужнее. Может, в Бостоне и полно других агентств, но и поток хорошеньких девушек никогда не прекращается, потому что каждый год в августе армия первокурсниц приезжает в город, где жизнь никак нельзя назвать дешевой.

Ну, справедливости ради замечу, в случае с Джил, перед тем как подвести эту самую черту, я заработала на ней кучу денег.

— Привет, Джил. Это Персик. Есть работа.

— Кто? — Громкий зевок на другом конце провода.

— Генри Рамирес. Он живет в Бэк-Бэй. Постоянный клиент. Ты должна приехать к нему к восьми.