Изгнание из Эдема. Книга 2 - Патриция Хилсбург

— Знаете, вы нам скажите, сколько будет стоить купить, а сколько — арендовать. А мы уж тогда решим.

— Полностью мой корабль не продается, — начал месье Бонсью.

— Но вы только что сами спрашивали, хотим ли мы купить или арендовать, — перебил старика Роберт.

— Для начала, господа, неплохо было бы выпить.

Роберт согласно кивнул головой и щелкнул пальцами.

Тут же подлетел молодой туземец.

— Слушаю вас, господа!

— Нам три рома, пожалуйста!

— Мне двойную порцию, — сказал месье Бонсью. — За их счет.

Туземец кивнул головой, и уже через минуту на столе стояли три большие стакана. Два из них были наполнены до половины, а один доверху.

Месье Бонсью схватил свой стакан и жадно отпил залпом почти половину.

Роберт и Деннис едва пригубили крепкий напиток.

— Так как, господа? Вы хотите купить или арендовать?

— Все будет зависеть от названной вами цены, — сказал Деннис.

Владелец двухмачтовой шхуны задумался.

— Знаете, у меня очень хороший корабль. Я на нем объехал полмира.

— Мы понимаем, что корабль у вас хороший. Но почему он такой облезлый, некрашенный и скорее всего, у него неисправен мотор.

— А это не мои проблемы. Это будут ваши проблемы, если вы его купите и если у вас, на самом деле, есть деньги.

Роберт похлопал по своей кожаной сумке.

— У нас есть деньги.

— Покажите, — попросил месье Бонсью.

Роберт поставил на стол сумку, расстегнул молнию, открыл ее и показал старику. Месье Бонсью, казалось, впился глазами в пухлые пачки банкнот.

— А эти деньги настоящие? — спросил он.

— Да. Самые настоящие. Из сиднейского банка.

— Тогда хорошо. Теперь мы можем разговаривать дальше… Еще, пожалуйста, стаканчик рома…

Через минуту туземец вновь поставил перед стариком стакан рома.

— Так я понимаю, вы хотите купить мой корабль?

— Вы правильно нас поняли, месье Бонсью.

— А вы знаете, мне его не хочется продавать, — допив до половины стакан, сказал месье Бонсью.

— Но ведь мы только что с вами говорили о том, что вы согласны!

— Я? Разве я сказал, что согласен? Я сказал, что не хочу его продавать… Но я его продам.

Роберт потер руки.

— Но, вот это, месье Бонсью, совсем другой разговор.

— А вы знаете, почему я его продаю?

— Нет, не знаем, но хотели бы узнать, — сказал Деннис.

— Знаете, господа, у старого Бонсью было два сына и дочь.

— И что? — спросил Роберт.

— Так вот, господа, не перебивайте. Я расскажу вам все до конца и тогда вы поймете, почему я так задешево отдаю эту шхуну… Мой старший сын, как и я, был рыбаком. Он погиб. Погиб, когда ему было восемнадцать лет…

А вот младший сын у меня был хороший. Хороший был до определенного времени. Мы вместе с ним ходили в океан, ловили рыбу, продавали ее — все было совсем неплохо… Но однажды в порту он связался с одной женщиной. Оттуда, с континента, из Австралии.

— А-а… Ясно. Женщины всегда все губят, — сказал Роберт.

— Вот и я говорю, что женщины до добра не доводят… Она работала здесь в порту, в публичном доме. И мой сын так влюбился в эту грязную тварь, в эту шлюху, что украл у меня все деньги и вместе с ней сбежал на континент… Потом он писал мне письма, просил прощение — но я его не простил… Он где-то там и затерялся на континенте среди этих глупых австралийцев.

Роберт и Деннис переглянулись. Они никак не хотели считать себя глупыми австралийцами.

Месье Бонсью перехватил их взгляды.

— Господа, господа, прошу меня простить, я не имел в виду вас!

Он вновь сделал несколько больших глотков из своего стакана и по его щекам потекли слезы.

— А моя дочь, которая всю жизнь обещала жить со мной и присматривать за мной, вышла замуж за одного туриста и вместе с ним уехала в Южную Америку. Представляете?! Она даже не пишет мне писем, и я даже не знаю, где она и что с ней…

— Понятно! Такова жизнь. Се ля ви!

— Да. Се ля ви, как говорят французы, — ответил месье Бонсью. — Я остался один и шхуна мне теперь просто ни к чему. Она уже полтора года стоит на приколе.

— Так вы нам ее продадите или нет?

— Конечно же продам. Зачем она мне?

После этого мужчины принялись торговаться. Наконец, сумка с пачками банкнот оказалась в руках месье Бонсью. Он тут же заказал еще три рома. Мужчины выпили и, видя, что месье Бонсью уперся головой в стол, принялись его тормошить.

Месье Бонсью поднял голову.

— Да-да, господа, еще нужно оформить все документы. Пойдемте!

Оказалось, что на ногах после трех стаканов рома он держится вполне прилично. Хотя его язык, которым он и так с трудом выговаривал английские слова, уже изрядно заплетался.

А когда Деннис и Роберт вывели его на улицу, месье Бонсью неожиданно высвободился и огляделся по сторонам. Он глубоко вдохнул горячий воздух и показал пальцем в конец узкой извилистой улочки.

— Господа, нотариус живет там. Мы сейчас дойдем…

Взгляд месье Бонсью внезапно вновь помутнел, и он принялся бормотать себе что-то под нос.

Пока Роберт, Деннис и старик шли улочкой, месье Бонсью говорил без умолку. Но он ни к кому, в сущности, не обращался. Он говорил сам с собой. Постепенно английские слова стали звучать все реже и реже, а вскоре старик полностью перешел на французский. Но даже Деннис, который знал французский вполне прилично, не мог понять двух слов из трех. Потому что месье Бонсью говорил на каком-то странном диалекте. Потом он вдруг так же резко осекся и стал вообще говорить на каком-то из местных наречий…

Наконец, они остановились у небольшого дома с ухоженным садом, на калитке которого была прикручена латунная табличка, которая сообщала, что в доме живет одновременно судья, адвокат и нотариус — и все в одном лице.

Деннис облегченно вздохнул, прочитав фамилию этого человека — Джонсон.

— Ну вот, Роберт, нам повезло. Хоть с ним-то не придется ломать язык и на пальцах объяснять, что нам нужно.

Они вошли в калитку и пошли дорожкой, вымощенной обкатанными морскими камнями, к небольшому, аккуратному домику.

Хозяин сидел в тростниковом кресле на террасе, надвинув на лоб шляпу, и медленно раскачивался. На коленях у него лежал раскрытый журнал с фотографиями голых девиц. Владелец дома внимательно рассматривал фотоснимки и лениво переворачивал страницу за страницей. Он курил толстую сигару и время от времени метко сплевывал в пепельницу, стоящую ярдах в трех от него. Позади него в гамаке так же лениво раскачивалась полуголая туземка.

Она только лениво потянулась при виде вошедших и повернулась к ним спиной. Владелец дома тут же сообразил, в чем дело, захлопнул журнал и вышел к гостям навстречу.