Рассвет судьбы - Розанна Битнер

Ленни закурил тонкую сигару.

– Это мексиканцы. В этом нет никаких сомнений. Но их вожак – индеец. Вот тут я ничего не понимаю.

– Откуда ты знаешь, что он вожак?

– Да это сразу видно. По его раскраске. Кроме того, у него слишком уж высокомерный вид. Про других этого не скажешь. Ты видел, как близко он подобрался к нам? И никто не сумел подстрелить его.

– А может быть, он – мексиканец, раскрашенный под индейца?

– Возможно. Но в нем есть что-то дикое, то, что есть только у индейцев. Ты заметил, как он сидит на лошади?

– Думаешь, это и есть «плохие»?

– Совпадает с их описанием. Правда, мы недавно слышали, что они орудуют далеко на юге.

– Очевидно, они вернулись.

– Не понимаю, почему они не сдаются. Ведь все равно ничего не изменишь. Калифорния принадлежит американцам, и с этим надо смириться. Какой смысл в этих убийствах?

Они оба уставились на свежий холмик общей могилы.

– Все это попахивает обыкновенной местью, Ленни. Да, обыкновенной местью. Тогда в этом есть смысл, понимаешь? Говорят, они нападают только на американцев.

Ленни поежился.

– Что-то мне холодно. – Он поднял фонарь и осмотрелся. – Давай подумаем… Мы не видели разведчика уже целые сутки. Почему он не предупредил нас?

Они посмотрели друг на друга. Каждый знал ответ, но не хотел высказывать его вслух.

– Я буду чертовски рад, если завтра доеду до Сономы, – сказал Ленни.

«Завтра» принесло новое нападение ранним утром, застав несколько человек спящими. Еще пятеро были убиты, остальные девять, полусонные, схватились за оружие.

На этот раз нападавшие подъехали еще ближе. Ленни тщательно прицелился в раскрашенного индейца, но едва он собрался выстрелить, как тот упал по одну сторону лошади, и пуля Ленни просвистела мимо. Он зарядил ружье и вновь прицелился, но в следующую секунду индеец выстрелил из своего револьвера, даже не выпрямившись в седле. Ленни упал и еще оставался живым, когда индеец подъехал совсем близко, сидя опять как ни в чем не бывало, и посмотрел на Ленни.

– Американская свинья, – процедил он сквозь зубы. – Ты отобрал у меня женщину и будешь страдать за это. Он вытащил факел из мешка, привязанного к седлу и зажег его. Потом бросил пылающий факел на крышу фургона, возле которого лежал Ленни.

Индеец поскакал дальше и нашел себе другую жертву – кто-то в панике убегал от него. Он прицелился в спину убегавшему и окликнул его по-индейски, торговец повернулся, глядя на скачущего всадника расширенными от ужаса глазами. Он поднял свой револьвер, но индеец опередил его, и торговец упал с дыркой во лбу.

Индеец развернул лошадь и вытащил еще один факел. И вот уже второй фургон запылал в огне. Индеец принялся освобождать мулов. Ему ничего не стоило убить американца, но он не мог дать погибнуть в огне беззащитным животным.

Друзья индейца прикончили остальных американцев и подожгли почти все фургоны. Еще минута, и весь обоз охватило пламя. В живых остался только один американец. Он кругами ползал на коленях перед разбойниками, а те всячески обзывали его по-испански и смеялись над его страхом. Наконец он собрал все свои силы и встал, ожидая своей участи. К нему приблизился индеец и направил дуло револьвера прямо в его лицо. Американец дрожал и чуть ни плакал.

– Пожалуйста… отпустите меня, – жалобно простонал он.

Индеец ухмыльнулся и неожиданно опустил свое оружие.

– Я отпущу тебя. За день-два ты, возможно, дойдешь до Сономы.

К этому времени некоторые фургоны сгорели почти дотла. Языки пламени жадно пожирали товары стоимостью тысячи долларов.

– Ты пойдешь туда, – продолжал индеец, – и расскажешь о том, что здесь произошло, рассказывай им об этом снова и снова, пока американцы не заплатят за то, что они сделали калифорнийцам. Ты скажешь им, что будет лучше, если они уберутся из Калифорнии.

Американец уставился на индейца, пораженный его прекрасным английским языком. У него был легкий испанский акцент, но выглядел он как индеец.

– Кто вы такие? – выдохнул он.

– А об этом пусть догадываются американцы.

Торговец покрылся холодным потом и попятился.

– Вы – лос-малос – не так ли? Индеец оскалился.

– Лос-малос? Плохие!? Так они нас называют? Американец кивнул.

Индеец рассмеялся и что-то сказал по-испански своим друзьям. Они начали смеяться, обмениваясь возгласами. Американец тоже скривил губы наподобие улыбки, но индеец внезапно оборвал свой смех и дико взглянул на него. Он подъехал ближе и схватил американца за грудки.

– Я скажу тебе, кто плохой, – с издевкой проговорил он. – Вы, американцы! Вы пришли сюда и стали убивать, насиловать наших женщин, красть наши землю! Не называй нас плохими! Вы украли землю у индейцев, вы украли Техас, а теперь вам понадобилось еще больше? Вы не остановитесь, пока не будете иметь все!

Он отшвырнул американца с такой силой, что тот упал на землю. Индеец подал знак, и налетчики ускакали прочь.

Американец смотрел им вслед, пока они не исчезли так же быстро, как и появились. Он вздохнул с облегчением, вне себя от радости, что остался жив, затем посмотрел на догоравшие фургоны и сокрушенно покачал головой. Еще немного помедлив, он встал, схватил за уздцы одного из мулов и повел его за собой.

– Пойдем со мной! Пригодишься, если ноги мне откажут, – и с этими словами направился в сторону Сономы.

Спустя несколько часов в укромном местечке у подножья гор семеро мужчин сняли капюшоны, а восьмой смыл краску с лица и груди.

– Ты видел, как дрожал этот американец, Том? – спросил индейца один из мужчин.

Том Сакс улыбнулся, вытирая лицо полотенцем.

– Видел, Хесус. – Он отбросил полотенце в сторону. – Да, сегодня им досталось. Мы уничтожили большую партию груза.

Все дружно закивали.

К Тому, Рико и Хесусу постепенно присоединились еще несколько человек. У каждого из них имелась своя причина мстить американцам: кто-то потерял жену и детей, кто-то – землю, дом и скот. Все они были из мирно настроенных калифорнийцев, но когда американцы принялись бесчинствовать на их земле, для этих людей основным смыслом жизни стала месть, многие полагали, что сумеют прогнать американцев, но Том этому не верил. Он не разочаровывал своих товарищей, чтобы те не теряли надежду. Его главной целью была месть за Хуаниту.

– Как чувствует себя сеньорита Гальвес в последнее время, Том? – спросил Рико.

Том помрачнел.

– Немного лучше. Она ходит и сама обслуживает себя – ест, одевается… Но она все еще не разговаривает, а иногда смотрит на меня… – он отвернулся, надевая рубашку, – и начинает плакать.

Том задумчиво посмотрел на горы.