Хозяйка графских развалин - Мстислава Черная

Туман заканчивается резко, будто занавеску отдёрнули.

— Леди, — теперь целительница не даёт мне перевести дыхание.

Перед нами открывается проход в третий зал. И для разнообразия никаких купелей — ни водных, ни магических. Я уж думала, что пустят в ход очищение огнём или что-нибудь в том же духе. Нет.

По центру зала на полу лежит белоснежная, расшитая серебром и золотом простыня. Наконец-то! Когда целительница её поднимает и встряхивает, обнаруживаются рукава. Всё-таки не простынка, а накидка, которую следует надеть на голое тело.

Ткань плотная, не просвечивает. Вообще накидка пошита так, чтобы скрыть всё — широченные рукава спускаются до колен, подол немного удлинён сзади и волочится хвостом. А чтобы мне совсем скучно не было, целительница заходит мне за спину и поднимает капюшон, которыяй я умудрилась не заметить.

Край капюшона свисает до груди, лицо полностью скрыто, но как ни странно, непроницаемая для взглядов снаружи ткань лишь размывает мне обзор, но не застилает.

Обуви мне не предложили. Даже носков, чтобы не шлёпать босыми пятками.

— Вы готовы, леди Даниэлла? — спрашивает целительница.

— Нет.

— Тогда поторопимся, господыня Имили Оти вот-вот начнёт ритуал.

Глава 30

Она может начать ритуал не дождавшись меня, хотя я вроде как главная героиня ритуала? Звучит так, будто собираются провести брачный ритуал без жениха и невесты. Очень странно…

Уточнять некогда, да и незачем.

Мы заходим в следующий зал, и по глазам бьёт многоцветье. Стены исписаны растительными узорами с пола до потолка, свод — тоже. Светящегося орнамента нет только на полу. Цвета все, даже чёрный, и должна признать, что чёрный цветок смотрится эффектно, привлекает внимание даже больше, чем белый, золотой и перламутрово-розовый.

Я невольно застываю в восхищении, и меня никто не торопит. Вея и Амела наоборт отходят. Даже жёлтая птица куда-то перепархивает.

Господыня Имили Оти ждёт меня по центру зала. Дождавшись, когда я обращу на неё внимание, она недовольно поджимает губы, но в то же время по её лицу заметно, что моё искреннее восхищение храмом ей польстило.

Она взмахивает рукой. Я думала, что я уже видела магию? Настоящее волшебство начинается сейчас. Орнамент оживает. Я только сейчас замечаю, что в этот раз нет сюжетных сценок, изображены только цветы. И картинки вместо того, чтобы оставаться картинками, сходят со своего каменного полотна. Пространство заполняют всё новые и новые светящиеся цветы, на моих глазах вырастает то ли сад, то ли лес, а на самых крупных стеблях, сколонённых под тяжестью бутонов, появляются птицы. Не светящиеся, созданные волшебным неоном, а самые настоящие живые, которых я видела в вольере.

— Карр! — моё внимание привлекает жёлтая птица. Подозреваю, что она и есть моя воровка.

— Карр, — подхватывают другие птицы.

— Карр-карр!

Раздаётся хлопанье крыльев, и карканье сливается в многоголосый птичий базар, который мало похож на пение.

В храме будто сам воздух меняется.

— Даниэлла, — господыня впервые обращается ко мне по имени. Она жестом приглашает меня.

Мне идти сквозь изображения цветов? Учитывая, что птицы прекрасно держатся за стебли, я сомневаюсь, что лес — мираж.

Жётая птица взмывает вверх, делает надо мной круг и улетает по направлению к господыне, но тотчас круто сворачивает. Да она мне показывает дорожку!

У демонов какая-то особая страсть к лабиринтам, да? Без лабиринта демон не демон?

Среди волшебных цветов я иду не одна. Ещё два силуэта в белых накидках, но лишь у одного вышивка. Полагаю, Гарет и близняшки? А где Бетти? Разве её не нужно пригласить на общесемейный шабаш? Демоны о ней знаю, но почему-то не пригласили.

Девочки идут вместе, а вот у Гарета своя тропинка.

И в компании какой демоницы он плавал обнажённым?!

Эм…

О чём это я?

— Если отсечь ветвь, то ветвь погибнет. Если ветвь отпустила собственные корни, она может стать деревом, но оно всегда будет помнить свои истоки.

Красиво складывает.

Господыня отступает в сторону. То, что стоит в центре зала и до этого момента пряталось за её юбкой… не очень похоже на алтарь, а вот на кадку под фикус или декоративную пальмочку — вполне.

И что надо делать?

Почему нельзя объяснить по-человечески?!

Наверное, потому что демоны…

— Достаточно ли крепки ваши новые корни? Действуйте.

То есть я напрасно обрадовалась, что начался инструктаж?

Мда…

И что делать-то?

В отличии от меня Гарет знает. Он сбрасывает капюшон и поднимает руки, дожидается, когда непомерно длинные рукава соскользнут до локтя и, освободив руки, избавляет от тряпки перед лицом меня.

Его мягкая улыбка разом прогоняет всё моё беспокойство. Что бы ни происходило, вместе мы справимся. Гарет помогает мне освободить руки, переплетает пальцы с моими и тянет к кадке.

— Мы должны наполнить её магией, — поясняет Гарет.

— М-м-м… А как?

Пока что мой магический талант ограничивается умением проявлять магическую татушку на разных частях тела.

— Вместе со мной.

Инструктаж не многим лучше.

Придётся разбираться самой.

Гарет слегка встряхивает наши руки, видимо, намекая, что мне надо расслабить кисти. Я вдруг начинаю чувствовать что-то необычное, будто по нашим рукам заструилась невидимая вода. Это… тоже магия? Я как-то привыкла, что она светится.

Получается, всю работу будет выполнять Гарет, а я стою рядом с ним чисто формально?

Я искренне хочу помочь, но первые попытки чего-нибудь наколдовать надо делать в учебном классе, а не в родовом храме во время ритуала, который, вероятно, определит нашу судьбу.

А моё бездействие не повлияет?

Но приставать с расспросами сейчас — это отвлекать и мешать.

Ничего не происходит, незримая вода бежит весёлым ручейком вниз. По идее она наполняет кадку, но это лишь моя догадка. Интересно, а как понять, что кадка наполнилась? Вопросов всё больше, ответов нет и не будет. Разве что… всё-таки попробовать разобраться самой? Я не рискну что-либо делать, но вот попытаться прислушаться к ощущениям, попытаться почувствовать магию — почему бы и нет?

Вот вода попадает на наши руки… Я концентрируюсь на её появлении и понимаю, что она будто бы вырывается из ладоней Гарета. Это точно магия.

Я пробую проследить за ней, мысленно соскользнуть в кадку вместе с ней, дотянуться так далеко, как только смогу.

И струя как будто становится толще, веселее. Гарет, сосредоточенный на ритуале, поднимает на меня полный удивления взгляд, а струя, приобретя лёгкой перламутровое сияние, становится едва заметной, но всё же видимой.

— Карр! — одобряет жёлтая птица.

— Выберите