Пепел на твоих гбах (СИ) - Зверева Вера

— Прекрасно, — промолвила она в тишине. Подняла горшок и открыла свою дверь. — Ну, заходи, — обратилась она к цветку, проходя домой и, запирая за собой дверь, — чувствуй себя как дома.

Вика поставила цветок на стол у окна и положила записку рядом.

— Только не забывай, что ты в гостях, — добавила она, будто цветок вообще её слушал.

В незакрытые окна лилась слабая ночная прохлада, даже после наступления темноты, жара нехотя отступала от раскаленных городских улиц. Единственное, что спасало, это обилие зелени вокруг и лес, внутри которого зарождалась влажность, и остужался ветер. В центре Москвы было бы намного сложней пережить жару без кондиционера в доме, но эта проблема осталась в прошлом. На окнах мирно покачивались повешенные шторы, напоминая о незваном дневном госте, который отчего-то решил, что стоит проявить излишнюю самостоятельность, пока она спит.

Что за напасть такая у неё с мужчинами? Последний оплот вменяемости Дима, тоже оказался человеком с сюрпризом. Хотя, если вдуматься, ничего страшного не произошло. Ну, повесил он шторы, позаботился о благополучии Вики. Может, для кого-то это нормально и обычный вторник, заботиться о людях вокруг, не спрашивая их на то позволения. Доброта душевная такая, что прорывается под большим давлением.

А для кого-то доброта душевная и обычный вторник — таскать людей из огня и дарить пальму в качестве извинений. Вика уселась на стул и уставилась на цветок, подперла двумя ладонями подбородок.

— Ну и что мне с тобой делать? Ты же самый настоящий подкидыш.

Записка лежала на столе надписью кверху, буквы, написанные простым, остро заточенным карандашом своей тонкой резкостью пытались докричаться до Вики. Выходит так, что Андрей решил взять на себя ответственность за произошедший между ними… контакт. И непросто взять, но и извиниться за него. Пожалел? О том, что сделал или о том, как сделал? Пожалел о результате? Посчитал, что был неправ?

Вика уже давно назначила виноватого, и эта записка совсем не вязалась с её внутренними ощущениями. Она уже смирилась. Зачем он решил сломать эту чёткую картину в её сознании.

Конечно же, Андрей понятия не имеет, что у неё в голове творится. И хорошо. Но просить прощения он не должен был. Поэтому и выглядел этот зеленый «монстр» неуместным. И в то же время…

Вика прикоснулась к его листьям.

— Он ведь тебя специально для меня купил? — спросила она у цветка, уже зная ответ. В квартире Андрея его не было.

И почему пальма в горшке, хоть и маленькая пока. Чтобы росла у неё на глазах и набиралась сил, как сомнения Вики, чтобы наливались его листья и мясистые стебли силой, как ощущение, что она не может «уйти» от него. Ощущение, которому неоткуда было взяться, но благодаря Разумову, оформившееся окончательно.

— Теперь будешь мне напоминать о том, что произошло, да?

И Вика помнила. Ох, как она помнила. Каждое мгновение. Каждую их с Андреем встречу — на дороге, у озера, в лифте — каждый мучительный раз, когда она хотела быть рядом с ним, касаться его, чувствовать, дышать им. И помнила исполнение своих желаний, в которых точно не будет винить Андрея, как бы он не старался теперь извиниться.

Наверное, нужно поговорить с ним об этом, а не переваривать это всё в одиночку. Выяснение их позиций должно поставить точки над ё в этом безумии. И желательно его прекратить.

Ради Андрея, ради того, чтобы «не разрушить то, что не ей восстановлено», чтобы это не значило в устах его друга.

Вика встала и отправилась в спальню, чтобы лечь, наконец, спать и этот ужасный день закончился, но ещё долго лежала без сна в глазах. Перед ней на тумбочке лежал маленький квадратик бумаги с единственным словом, и всё что хотелось, это касаться его пальцами, будто так она сможет впитать что-то оставшееся от Андрея. То, чему в её жизни не место.

Утро не было мучительным или внезапным, ранний рассвет разбудил Вику мягким светом и шумом уборочной машины, подметавшей улицу перед домом. В мыслях царил порядок и странное умиротворение, будто вчера выгорело всё, что еще могло воспламеняться внутри её головы и в душе, а теперь на выжженной пустыне только и гулял, что чистый прозрачный ветер.

Рабочую планерку она не пропустила в этот раз, не только потому, что уже давно не спала и успела сделать массу работы, но из иррационального страха, что это снова приманит уютного Диму наводить порядок в её жизни. Она должна сделать это сама, и не зависеть больше ни от чьих, даже самых добрых, намерений и побуждений.

Цветок стоял на столе и дразняще помахивал широкими листьями от редких движений воздуха. Вика твердо решила, что она вернет его. Жить с мыслью о совершенной ошибке она сможет, но смотреть на напоминание об этом днями напролет вряд ли. Чуть позже, когда она закончит самые неотложные дела, она сходит к Андрею, постучит в его незапертую дверь и вернёт этого зеленого Монстра, поставив точку. Пора двигаться дальше.

На столе засветился экран смартфона, поставленного на беззвучный режим. Вика проверила его и прочла сообщение от Маши со словами «перезвони мне, когда сможешь». Откладывать не было смысла.

— Привет! — бодро ответила Маша жизнерадостным голосом.

— Привет. Я смогла, — подтвердила Вика свой статус.

— Рада слышать. Я по поводу твоей просьбы.

— Что удалось узнать? — оживилась Вика.

— Совсем не то, чего я ожидала, — голос подруги изменился на задумчивый, — если честно, я думала к этому времени он будет звонить во все колокола, в полицию заявление напишет или что-то в этом духе.

— А он?

— Полный штиль.

— Совсем ничего? — в это сложно было поверить, особенно зная Рената очень близко. Раньше он её и на шаг от себя не отпускал, контролируя всё, включая переписки с друзьями и выписки с банковских карт.

— Я влезла в его соцсети, там всё по прежнему. Точней, будто ничего не произошло, только фотографии не с тобой, а в одиночку или с друзьями. Даже с родителями своими куда-то в Европу слетать успел.

— А с другими девушками?

— Никого. Даже из спортзала своего только с местными парнями да с тренером по борьбе. Мускулами красуются. Он у тебя такой нарцисс, это же ужас.

— Не у меня.

— Да. Прости. Я не это имела в виду.

— Ладно. Проехали, — отмахнулась Вика, начиная чувствовать легкое беспокойство.

— Если честно, я покрутила все его фотки и сообщения с момента твоего побега и так и не поняла, отразилось ли это хоть как-то на его жизни. Там больше фотографий его машины, тренировок или новых часов, чем хоть каких-то рассказов о личной жизни. О тебе вообще ни слова. Просто вакуум.

— Странно.

— Да. Особенно, если вспомнить, что до ухода, ты у него была в каждом третьем сообщении, как минимум. Ты была его любимый моделью, Вик.

— А то я не знаю.

— Он тобой только и делал, что хвастался, извини уж на прямоту, будто куклу любимую всем показывал. Вот тут он тебя в ресторан ведет, вот тут на Мальдивах в море купает, вот тут на капоте машины разложил.

— Это, вообще-то, немного вымораживало. Просто я привыкла уже и не думала, как со стороны смотрится. А так да. Он очень любил меня снимать. Большую часть, слава богу, не выкладывал никуда, но телефон в его руках иногда заменял его лицо при нашем общении.

— Сочувствую, подруга. Особенно, если в постели с телефоном. Но прости, я отвлеклась немного.

Вика с трудом затолкала поглубже воспоминания о Ренате и их постельных “играх”, которые даже язык не поворачивался назвать занятиями любовью. Это всегда был театр, представление с актерами в разных ролях и костюмах, с любованием и упоением картинкой, видом Вики и самого Рената. Он действительно был невероятным нарциссом, но только спустя время, она начинала понимать, что то, что принимала за любовь к себе, за наслаждение и любование Викой, было тем же самым только к нему самому. Ренат делал фотографии, снимал видео, а оно потом всё кричало: «моё, это моё, смотрите, какое у меня есть!». Из этого капкана невероятно сложно было выбраться, ведь очень многие женщины были бы готовы на всё, ради того, чтобы получить вот такое к себе отношение, чтобы ими наслаждались, как самым сладким фруктом или сверкающим бриллиантом на пальце.