Чудовищная правда - К. А. Найт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Мисс Талли? — зовет один из детей, когда захожу в гостиную.
— Да, Фер? — бормочу, приседая перед ним.
Он топает ногами, украдкой поглядывая на меня.
— Мама сказала, что ты очень занята и не стоит тебя беспокоить… но не могла бы ты почитать нам? Хотя бы часок? — умоляет он, глядя на меня своими большими черными глазами. — Пожалуйста?
Как, черт возьми, я могу отказать?
— Конечно, — отвечаю я и беру его за руку, позволяя Феру повести меня к остальным. Не знаю, когда я стал Крысоловом, читающим истории монстрам, но вот мы здесь. Я усаживаюсь поудобнее и наблюдаю за ними. — Какую сегодня?
— А ты можешь рассказать нам одну? — спрашивает другой ребенок, Трес.
— Я? — Я моргаю. — Эмм, я не знаю ни одной.
— Может расскажите про стену? — добавляет другой ребенок. — Как там, откуда ты родом?
Я не знаю, должна ли я говорить об этом, но это может уменьшить путаницу между нашими расами, поэтому я успокаиваюсь.
— Ну, это очень похоже на город, в котором ты живешь, только у нас деление идет не по племенам, а по социальному рангу — насколько ты влиятелен, — объясняю я. — На самом границе стены находится место, которое мы называем трущобами. Там живут те, кто не обладает большой властью. Это не очень хорошее место, и им приходится много бороться. — Я отказываюсь умалять правду. — Они голодают, их обижают, и о них часто забывают.
— Почему ваши люди не помогают им? — спрашивает один ребенок.
— Потому что люди — эгоистичные существа, — отвечаю я. Некоторые из нас пытаются, но нас мало. — За трущобами расположены дома, магазины и рабочие места. А еще у нас есть продукты питания, поля и водоочистные сооружения. Все это работает как шестеренки в машине…
— Я не понимаю.
Я оглядываюсь вокруг, нахожу игрушку и беру ее в руки.
— Видите, как эти детали помещаются только в определенные отверстия? — Когда они кивают, я продолжаю. — Вот так и там, где я живу. У всех нас есть свои места, где мы умещаемся.
— А где умещаешься ты? — спрашивает Фер.
— В лаборатории, такой же, как у Катона. Я была… Ну, я помогала людям придумывать вакцины, чтобы обезопасить таких детей, как ты, и заменители пищи для тех, кто не мог ее получить.
— Ты всегда хотела этим заниматься? — спрашивает другой.
— И да, и нет. Я всегда хотел быть ученым, чтобы помогать людям. — Я пожимаю плечами.
— А как же твои родители? — спрашивает другой, заставляя меня усмехнуться.
— Их больше нет с нами. Они умерли, когда я была совсем маленькой, — признаюсь я. — Они были невероятными людьми, тебе бы они понравились. Мой отец каждый вечер рассказывал лучшие истории, и неважно, насколько он устал, он разыгрывал их для меня. — Я усмехаюсь. — А моя мама? Она пекла лучшие блинчики на свете.
— А как они умерли? — спрашивает ребенок.
— В результате несчастного случая, — медленно отвечаю я, — но это было очень давно.
— Ты скучаешь по ним? — спрашивает другой
— Очень сильно. У меня было разбито сердце, когда я их потеряла. Было очень, очень больно.
— А как насчет твоих друзей? — спрашивает другой, и так идут вопросы за вопросами, от моей личной жизни до работы и города. Я отвечаю на многие из них настолько правдиво, насколько могу, не пугая и не расстраивая их.
— Значит, люди просто выбирают человека и спариваются с ним? — спрашивает один подросток постарше. — Это не основано на брачном чувстве, как нас учили?
— Для людей? Нет. — Я пожимаю плечами. — Мы влюбляемся, это химическая реакция. Мы находим лучшего человека для себя — в большинстве случаев инстинкты не задействованы — и если вам очень повезет, этот человек полюбит вас в ответ.
— Вы уже влюблялись, мисс Талли? — спрашивает кто-то.
— Однажды, — признаюсь я.
— Что случилось? Разве он не был твоим спутником жизни? — спрашивает другая девочка, заставляя некоторых мальчиков захихикать.
Похоже, дети, даже дети-монстры, все одинаковые.
— Нет, не был, но я многому научилась благодаря этой любви. Я научилась быть сильнее, отстаивать себя и верить в себя. Я научилась быть одной.
— Одной? — спрашивает другой. — Ты часто бываешь одна?
— За стеной? Да, — тихо отвечаю я.
— Разве это не одиноко? — спрашивает Фер. — Мы никогда не бываем одни. Не думаю, что мне бы это понравилось.
— Я начинаю понимать, что было очень одиноко. Не знаю, как я смогу вернуться к вечерам, когда не слушаю, как вы играете, и не читаю вам сказки. Вы все меня так избаловали. — Я подмигиваю, и это печальная правда.
— Не грусти, Талия, — говорит Фер и подходит ближе, беря меня за руки. — Ты можешь остаться с нами — так ты больше никогда не будешь одна. Ты сможешь стать одной из нас.
Слезы наполняют мои глаза, когда я смотрю в его упрямое маленькое лицо.
— Я не думаю, что смогу остаться, — бормочу я. — Я… другая. Человек, и некоторым это не нравится.
— Мне все равно, что ты человек. — Он серьезно кивает. — Ты добрая. Ты читаешь нам сказки, играешь с нами и заставляешь ворчливого Катона улыбаться. — На это я усмехаюсь. — Почему это важно, если ты не красная, как мы?
— Я не знаю, дружок, просто некоторым людям это не нравится, — говорю я ему. — И это нормально, у них на то свои причины.
— Это глупо. — Он хмыкает, и в этот момент я вижу, каким потрясающим человеком он вырастет. — Ты ничем не отличаешься от нас, только внутренне, а моя мама всегда говорила, что главное — это то, что внутри.
— Твоя мама очень умная, — говорю я, сжимая его руку, — и я хотела бы остаться, правда, хотела бы.
— Правда? — спрашивает другой.
— Да. Мне здесь нравится. Мне все нравятся, и я люблю город, но иногда мы не всегда получаем то, что хотим. Давайте не будем грустить, — говорю детям, когда они замирают. — Я уже здесь, так что как насчет новых историй? Я могу рассказать вам о том, как я пробралась к друзьям на озеро, но застряла на камне, потому что была уверена, что в воде сидит монстр и хочет меня съесть! — Я набрасываюсь, заставляя их смеяться.
Пока я рассказываю им истории, мое сердце разрывается от желания остаться, как они того хотят, и когда заканчиваю, то понимаю, что вокруг снова толпа. Я сильно
