Я — Тимур властитель вселенной - Марсель Брион

главу Забулистана, могу ли я нанять в свое войско какое-то количество рослых и могучих мужей Забулистана, чтобы создать из их числа отдельный отряд. Глава Забулистана дал следующий ответ: «О, Амир Тимур, ты мой гость, и хозяин обязан исполнить любую просьбу гостя, однако эту твою просьбу я не могу принять, так как уроженцы этого края не становятся воинами в чужеземном войске. Даже если я и повелю, они не сделают этого. Здесь — Иран, а иранские мужи со времен Рустама и до нынешнего времени привыкли служить лишь в иранском войске, и потому не станут они вступать в чужеземное войско».

В тот день, когда я покидал Забулистан, его глава подарил мне десять верховых буйволов и комплект боевых доспехов, состоящих из шлема, панциря, наколенников, те доспехи сохранились и поныне, ибо мне не довелось пользоваться ими, даже для меня они были слишком велики. Когда мы прощались, глава Забулистана, который уже был в столетнем возрасте, сказал: «Возможно, я больше не встречусь с тобой и покину этот мир, но прежде чем умру, я завещаю чтобы мои наследники всегда оставались дружелюбными по отношению к тебе». Я спросил его: «Если когда-нибудь я обращусь к тебе за помощью, окажешь ли ты ее мне?». Эмир Гяршасп сказал: «Я обещаю тебе дружбу, но моя помощь тебе будет обусловлена тем, что я должен знать, с кем ты собираешься воевать, если твой враг окажется и моим врагом, я помогу тебе, но если ты будешь при этом вести войну против кого-то из моих друзей, я не смогу тебе помогать».

Начиналась зима, я покидал край, где родился Рустам, чтобы направиться в Каъин со своими конниками. Когда я проезжал мимо Черной горы (Сияхкуха), сильно похолодало, причем настолько, что я начал опасаться, как бы все мы не замерзли там насмерть. Поэтому, на каждой из стоянок я отряжал воинов на сбор хвороста из которго разжигали большие костры. К тому времени начал падать снег и вся степь покрылась им. Наши проводники были настолько сведущими и опытными, что, несмотря на снег, они не потеряли дорогу и мы, перенеся множество страданий от холода, дошли наконец Каъина.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Битва за Исфаган

В ту зиму решив возвратиться в Мавераннахр налегке, свою мечеть, перевозимую на арбах, о которой я ранее рассказывал, оставил в Хорасане. Так же я оставил в Хорасане некоторое количество тяжелого воинского снаряжения с тем, чтобы можно было использовать его позднее. Сына своего я отправил вперед на заготовку продовольствия и фуража, поручив ему создавать по нашему маршруту склады не только с провиантом, но и с топливом. В зимнюю пору топливо столь же насущно необходимо, что и еда. Наш путь на протяжении двадцати пяти фарсангов в сторону юга от города Туе был сравнительно легким, так как передвигались мы по долине. Но после того, как прошли Гунабад, идти стало тяжелее, так как мы достигли предгорных районов. Я не стал останавливаться в Тусе и продолжил свой путь. Но в Кучане из-за холодов я простоял пятнадцать дней, поскольку знал, что стоит мне повести войско через горы, возвышавшиеся на севере, оно неминуемо замёрзнет насмерть. Из за нашей остановки в Кучане, цены на продовольствие резко возросли, причем настолько, что цена пары лиц приравнивалась к одному дирхему. Представители населения Кучана пришла и обратились ко мне со словами: «О, Амир Тимур, если ты намерен и дальше держать здесь свое войско, то от голода умрем не только мы, но и всё твоё войско».

Между тем, спустя пятнадцать дней погода несколько потеплела и мы отправились в путь. Пройдя горный район на севере от Кучана, мы вступили в долины Туркестана, и оттуда до самого Самарканда не произошло ничего, о чем стоило бы упоминать. Вступив в Самарканд, я услышал печальную весть о том, что Самар Тархан, мой учитель фехтования покинул этот мир. Я очень был опечален той вестью, так как Самар Тархан сыграл большую роль в моем становлении — это он во время занятий фехтования связывал веревкой мою правую руку и вынуждал фехтовать только левой, требуя чтобы я представлял, что у меня всего лишь одна рука, да и та — левая. Я извлек пользу из этих уроков Самара Тархана во время войны с Тохтамышем, когда в одной из битв я был серьезно ранен в правую руку, я не мог ею двигать, и если бы не умение рубиться держа клинок в левой руке, я бы погиб в том бою. Меня спасло именно умение фехтовать левой рукой, привитое мне Самаром Тарханом. После той битвы моя правая восстановилась настолько, что я снова мог держать ею клинок и фехтовать, однако с той поры и до сих пор не могу писать ею, для письма я пользуюсь левой рукой. Доехав до Самарканда, я получил письмо от Садридина Исфагани, известного под титулом «Хакими эллахи» (Мудрец от Бога), в котором содержался его ответ о сущности фатализма и предопределении свыше. Ещё перед выступлением на Сабзевар, я отправлял Садриддину Исфагани послание, в котором спрашивал: по своей воле или же по принуждению свыше, человек живет и совершает поступки?

Эта тема является одной из важнейших среди учений о мудрости и ученые по сей день не развязали тот узел и не могут со всей определенностью сказать, сотворил ли Бог человека обречённым быть игрушкой в руках рока и предопределения или же человек волен в своих поступках и может совершать все, что сам желает. Садриддин, упоминая о сурах Корана, в частности о таких, как «Аль-Имран» и «Ахзаб» утверждал, что согласно их, человек в жизни самостоятелен, и может творить, что захочет, однако эта воля ограничена и человеку не преступить тех границ. Из пояснений исфаганского ученого я обратил внимание на то, что он не совсем хорошо уяснил смысл аятов Корана. Поскольку, содержание некоторых сур Корана очень трудно понять, кари (чтец Корана) должен много учиться, чтобы постигнуть их подлинный смысл.

Мое же мнение состоит в том, что кроме своего рождения и смерти, во всем остальном человек вполне самостоятелен и может совершать все, что захочет. И те, кто полагает, что их создали для того, чтобы жили они в несчастье и лишениях, глубоко заблуждаются, ибо несчастья их порождены их же недостаточным усердием и стараниями. И всякий, кто недостаточно усерден, будет обречен переносить страдания.

В своем ответе Садриддину Исфагани я написал, чтобы он в течении года уехал из