Время меча - Юрий Нестеренко

Утром после завтрака Эйрих попытался распросить о дальнейшей дороге на восток — и, к удивлению Элины, получил довольно подробный ответ от хозяйки, у которой была подруга родом из соседнего селения. Путники набрали себе еды в дорогу, и затем Эйрих полез в кошель за деньгами. Ни о какой меди хозяин слышать не хотел, и Эйрих протянул ему ральдовскую серебряную полукрону, полагая, что это весьма щедрая плата. Лесовик посмотрел на монету презрительно, и крикнул: «Жена! Принеси гривну! « Хозяйка вышла в другую комнату и вернулась с толстым серебряным незамкнутым обручем, украшенным затейливыми узорами. Весу в нем было не менее трех фунтов. На Западе за такую вещь — учитывая не только вес драгоценного металла, но и искусную работу — можно было бы купить целую деревню, и получше, чем эта. Но еще больше, чем богатству этого лесовика, Элина поразилась его беспечности — он демонстрировал свое достояние двум вооруженным незнакомцам, в то время как его собственные дубина и копье стояли у стены в отдалении. Это не очень вязалось со словами Эйриха, что луситы готовы прирезать за пару сапог — будь они таковы, логично было бы им и от других ожидать подобного. Или луситу так хотелось утереть нос пришельцам, что он забыл об осторожности? Элина метнула настороженный взгляд на Эйриха и поняла, что он подумал о том же самом. Ей даже показалось, что рука ее спутника чуть сдвинулась в сторону меча. Но под взглядом Элины тот, должно быть, вспомнил свое согласие честно платить, а не брать силой.

Лесовик больше ничего не сказал, но его отношение к жалкой серебряной полукроне было продемонстрировано вполне наглядно. Эйрих, скрепя сердце, выложил еще две монеты, и, хотя лусит явно рассчитывал получить больше, решительно направился к выходу, слыша недовольное бормотание за спиной.

Отъезжая от дома, Элина бросила взгляд назад, и ей показалось, что в дверной щели мелькнул любопытный детский глаз. Сколько времени пройдет, прежде чем унылая пустая скука местной жизни убьет в этих детях всякую живость и интерес, превратит их в угрюмых лесовиков, замкнувшихся в скорлупу тупого равнодушия? Даже произведения искусства здесь держат где-нибудь за печкой кишащей насекомыми избы, завернутыми в грязную тряпку…

— Луситские земли богаты и малонаселены, — произнес Эйрих, чьи мысли, очевидно, развивались в сходном направлении. — Счастлив будет правитель, которому удастся их покорить… Только боюсь, что всех армий Запада не хватит для контроля над этими дикими лесами.

Деревня осталась позади. Едва приметная лесная дорога вела на юго-восток; судя по отсутствию следов, по крайней мере с начала дождей по ней никто не ездил. Всю первую половину дня они ехали без каких-либо происшествий — разве что дорога иногда совершенно исчезала под копытами, но вскоре проступала вновь; даже то начинавшийся, то перестававший дождь воспринимался уже как зло привычное и неизбежное. Однако где-то в четвертом часу пополудни выяснилось, что обычный дискомфорт — не худшее последствие дождей. Под копытами подозрительно захлюпало, деревья стали редеть, да и характер жухлой растительности по бокам дороги изменился.

— Болото, — констатировал Эйрих.

— Но дорога идет через него, — возразила Элина, — значит, можно проехать.

— Летом, может, и можно. А в период осенних дождей — не уверен. Спешиваемся.

Они слезли с коней, и Эйрих, срубив мечом два тоненьких деревца, изготовил шесты для прощупывания пути. Путники осторожно двинулись вперед, ведя коней в поводу. Предосторожность оказалась нелишней — в скором времени Эйрих, шедший первым, едва не провалился по колено; очевидно, дальше было только хуже. Впереди виднелись остатки старой гати, но она, как видно, не обновлялась слишком давно. Пытаться форсировать болото напрямик, да еще с лошадьми, было явным безумием. Лишним подтверждением тому служил торчавший в отдалении из бурой жижи предмет, который Элина сперва приняла за корягу, но потом поняла, что это лосиные рога.

Путникам ничего не оставалось, как искать путь в обход. Болото оказалось весьма обширным — недаром прокладывавшие дорогу не попытались его обогнуть. Ночь застала их по-прежнему бредущими по хлюпающей грязи на юг в тщетных попытках свернуть к востоку. Пришлось-таки снова заночевать в промозглом осеннем лесу; утром же поднялся такой туман, что всякие дальнейшие поиски пути пришлось отложить почти до полудня. По мере их продвижения граница болота начала отступать, и к вечеру путники уже двигались в восточном направлении, однако попрежнему вдали от всяких признаков жилья. Меж тем их запасы провизии, рассчитанные на два дня, подходили к концу, да и с водой было не лучше — окруженные со всех сторон сплошной сыростью, не могли же они пить воду из болота или грязных луж на земле. Эйрих, впрочем, в очередной раз продемонстрировал широту своих кулинарных взглядов — оставив луситскую еду Элине, он изловил руками ужа (попутно объяснив вздрогнувшей графине, чем ужи отличаются от гадюк) и, надев на палку, зажарил на костре. Элина заставила себя смотреть на его трапезу — и с удивлением убедилась, что в этом нет ничего отвратительного, если только не внушать себе обратное. Тем не менее, попробовать она не решилась.

На третий день, по-прежнему шагая вдоль южного края болота и не рискуя садиться в седло, Эйрих заметил в грязи человеческие следы. Строго говоря, они не обязаны были привести к жилью; человек, скорее всего, был охотником на промысле, и встреча с ним могла произойти вдали от его селения. Тем не менее, у него по крайней мере можно было распросить о дороге.

На сей раз, однако, судьба улыбнулась путешественникам; четыре часа они шли по следу, а затем впереди обозначился просвет, и вскоре Эйрих и Элина вышли к околице деревни. Для пущей солидности они вновь оседлали коней, прежде чем выехать из леса.

Это селение было больше предыдущего, притом местные жители были не только охотниками, но и земледельцами; они вырубили и выжгли под свои поля довольно большой кусок леса.

Никто не встретил путешественников на краю деревни — и это не удивительно, так как, похоже, основное ее население собралось на широкой площадке в центре. Урожай был давно убран, так что вряд ли это был какой-нибудь сельскохозяйственный праздник; непохоже было и на сход общины, решающей какие-то вопросы, ибо в толпе было немало детей и подростков. Заинтригованные, Элина и Эйрих подъехали к собравшимся.

Оказалось, что толпа окружает полукольцом врытый в землю столб, к подножию которого несколько человек стаскивали поленья, ветки и сучья. Среди луситов царило возбуждение, они явно предвкушали какое-то радостное событие. Взгляды большинства были устремлены кудато в сторону леса на юге. Лишь несколько человек обратили внимание на конных чужаков и повернулись к ним. Эйрих приветствовал их полуситски и спросил, могут ли двое путников остановиться в этой деревне на ночлег.