Грехи и святость. Как любили монахи и священники - Каринэ Фолиянц

И родные не оставили Евдокию. Они сумели установить с ней связь и стали пересылать ей деньги и вещи. Жизнь ее в монастыре потихоньку налаживалась, монахини прониклись к ней уважением и любовью, и так прошло десять лет…

Царь и думать забыл о своей бывшей жене, но о брошенной царице помнил народ и сложил о ней песню, за которую певцам резали на эшафоте язык:

Возле милого сижу млада,Меня милый друг журит, бранит,Он журит, бранит,В монастырь идти велит…

– пелось в той песне.

А потом в ней появлялись странники и спрашивали молодую монахиню, как очутилась она в монастыре. Монахиня отвечала:

Я пострижена самим царем,Я посхимлена Петром Первым,Через его змею лютую…

– и все слушатели понимали, что «змея лютая» – это любовница царская, Анна Монс.

Но, как мы только что сказали, прошло десять лет…

И вот тут-то случилось неожиданное: к старице Елене пришла любовь.

В 1710 году прибыл в Суздаль высокий и статный тридцатисемилетний майор Степан Богданович Глебов, прибыл он по делам службы, но явился в монастырь навестить свою давнюю знакомую Евдокию, которую знал с самого детства. Они долго разговаривали, Степан расспросил Евдокию о ее жизни, рассказал о своем житье-бытье, о неудачном своем браке, о болезни жены…

В следующий свой приезд Глебов вновь зашел навестить опальную царицу. Деньги и письма от родни привез, а также, самое главное, – весточку от сыночка Алеши. И снова они долго-долго говорили… И с той поры стал Степан Богданович самым близким и желанным человеком для Евдокии.

А вскоре пришла к ним самая настоящая любовь… Многие монахини монастыря знали об этом, но ни одна не выдала их.

Несколько лет продолжалось тайное счастье опальной царицы. С каждым годом любовь Степана и Евдокии только крепла, хотя и он, как когда-то Петр, часто уезжал от нее по делам службы в разные концы страны. Но он всегда возвращался к ней.

А потом случился «заговор царевича Алексея», и началось очередное следствие, до которых был такой охотник царь Петр. Пошли бесчисленные аресты, и в Суздаль к Евдокии отправился капитан-поручик Преображенского полка Григорий Скорняков-Писарев с солдатами. Он неожиданно явился в келью к Евдокии и увидел ее в мирской одежде, что было нарушением монашеского устава. Не дав ей опомниться, Скорняков устроил обыск и нашел письма от сына.

Быстрый капитан-поручик арестовал Евдокию и нескольких священников и монахинь и привез их в Преображенский приказ в Москву. Началось дознание. И привело оно к тому, что старица-казначея Маремьяна рассказала о посещениях Степана Глебова. Она показала, что Степан бывал у Евдокии в келье не только днем, но и оставался на всю ночь. Другая монахиня рассказала, что «к ней, царице-старице Елене, езживал по вечерам Степан Глебов и с нею целовались и обнималися. Я тогда выхаживала вон; письма любовные от Глебова она принимала и к нему два или три письма писать мне велела».

Как вы понимаете, Глебова тут же сыскали и арестовали, а при нем нашли письма Евдокии…

В одном из писем Евдокия писала:

«…Забыл ты меня так скоро. Не угодила тебе ничем. Мало, видно, твое лицо, и руки твои, и все члены твои, и суставы рук и ног твоих политы моими слезами… Свет мой, душа моя, радость моя! Видно, приходит злопроклятый час моего расставания с тобой. Лучше бы душа моя с телом рассталась! Ей-ей сокрушаюся. И так, Бог весть, каков мил ты мне. Уж мне нет тебя милее, ей-богу. Ох, любезный друг мой! за что ты мне мил таков?.. Носи, сердце мое, мой перстень, меня люби, я такой же себе сделаю… я тебя не брошу до смерти».

Видно, была Евдокия женщиной темпераментной, пылкой и чувственной…

Можно только поражаться бесстрашию этих любовников: ведь майор Глебов пробирался ночью не просто в келью монахини (что уже было греховно), но он наслаждался любовью бывшей царицы, матери наследника русского престола! Смелым был человеком майор Глебов…

Степан признался в близости с бывшей царицей, но отказался покаяться и просить прощения у государя даже тогда, когда его любовница подписала покаянную записку – один из уникальных документов русской истории:

«Февраля в 21 день, я, бывшая царица, старица Елена… с Степаном Глебовым на очной ставке сказала, что с ним блудно жила в то время как он был у рекрутского набору, и в том я виновата; писала своею рукою я, Елена».

Майору Глебову и Евдокии устроили очную ставку. В судебных отчетах о Глебове записано: «С розыску ни в чем не винился, кроме блудного дела». От блудного дела отпираться и впрямь смысла не было, а все остальное (участие Евдокии в деле царевича Алексея) Степан отрицал.

И тогда его начали пытать.

«Глебова раздели донага и поставили босыми ногами на острые деревянные шипы. Спиной он упирался в толстую доску с шипами. На плечи ему положили тяжелое бревно, и под его тяжестью шипы пронзили ступни Глебова. Истязаемый ни в чем, кроме блуда, не сознавался.

Палачи стали бить его кнутом… кожа летела клочьями, кровь брызгала во все стороны, но Глебов стоял на своем.

Тогда к окровавленному телу стали подносить угли, а потом и раскаленные клещи. Его пытали трое суток, оставляя в покое лишь на время беспамятства».

И все это происходило на глазах Евдокии.

На этом мучители не остановились, но остановимся мы. Скажем лишь, что пытали Степана так, как никого не пытали даже в то время. Но он пощады не просил.

Вместе с несчастной Евдокией и Глебовым пытали и священников, и монахинь. От них требовали «подробностей». Не мог никак Петр успокоиться, что «смирная Евдокия», пусть и задним числом, но сделала его рогоносцем! Не мог снести такого унижения: его жена (пусть даже бывшая) и какой-то другой мужчина! Да еще счастливы они были! Потому Петр и пытал самолично Глебова. Пытал до тех пор, пока врачи не велели прекратить пыток – иначе Глебов не дотянул бы до казни, умер бы во время зверских допросов. Помилосердствовали…

Врачей послушались, истязания прекратили. Глебову вынесли приговор: «Учинить жестокую смертную казнь».

Степана Глебова приговорили к посажению на кол. Казнь эта страшная – долгая и мучительная.

Состоялась казнь 15 марта 1718 года. Стоял тридцатиградусный мороз. Петр явился наблюдать за казнью, приехал он в теплой карете, чтобы не замерзнуть. Рядом с местом казни на телеге сидела Евдокия, ее держали два солдата – чтобы не отворачивалась и не закрывала глаза. Пятнадцать часов Степан умирал на колу посреди Красной площади. Чтобы он преждевременно не умер от холода, Петр велел надеть на него шубу, шапку и сапоги. Все это время возле кола стоял священник и ждал покаяния. Но так и не дождался – Глебов умер молча.