В краю лесов - Томас Гарди

Если бы Уинтерборн был поглощен только делом, он не заметил бы Грейс, но он с самого утра, после неудачной попытки отговорить Мелбери идти в Хинток-хаус, пребывал в состоянии сильнейшего беспокойства; вчерашний разговор с лесоторговцем не шел у него из ума, так что появление Грейс произвело на него действие, какое не произвело бы появление самого Мелбери с новостями.

Грейс давно уже не видела своего бывшего возлюбленного, но, вспомнив, что нашептывало ей сердце последние дни, она не могла сейчас спокойно и просто смотреть на него.

- Я только ищу своего отца, - сказала она, точно оправдываясь.

- Я тоже хотел пойти поискать его, - ответил Джайлс. - Но, по-моему, искать его надо подальше отсюда.

- Значит, вы знали, Джайлс, что он пойдет в Хинтокхаус? - спросила Грейс, посмотрев на Уинтерборна большими, кроткими и встревоженными глазами. - А он говорил вам, зачем он туда собрался?

Уинтерборн нерешительно глянул на Грейс и в двух словах рассказал ей о вчерашнем разговоре с Мелбери и о том, что дружба их восстановлена; остальное Грейс поняла без слов.

- Как я рада, что вы снова друзья! - воскликнула Грейс.

Они стояли друг против друга, глядя один другому в глаза, взволнованные и растерянные. Грейс с болью душевной смотрела на груды хвороста, на дровосеков; сердце ее исходило любовью к тихой, уединенной жизни среди лесов, с которой она должна была, если дома у нее все наладится, расстаться навсегда.

Неподалеку, на краю росчисти, Марти Саут обстругивала прутья, готовя себе вечернюю порцию работы. Уинтерборн и миссис Фитцпирс, смущенные присутствием друг друга, молча смотрели на нее. Из-за деревьев вдруг появилась дама в темной меховой мантилье и черной шляпке, кокетливо повязанной белой вуалью. Подойдя к Марти, дама окликнула ее, девушка, обернувшись, поклонилась, и дама о чем-то заговорила с ней. Это была миссис Чармонд.

Находясь в сильном нервном возбуждении, миссис Чармонд шла сегодня гораздо быстрее, чем обычно. Даже выкуренная папироса не успокоила ее. Дойдя до зарослей орешника, она несколько времени рассеянно наблюдала за Марти, бросила прочь папироску и подошла ближе. "Тук, тук, тук" - стучала маленьким топориком Марти, увлекшись делом и не замечая миссис Чармонд, пока та не заговорила.

- Кто вон та молодая леди, что разговаривает с дровосеком? - спросила миссис Чармонд.

- Миссис Фитцпирс, мадам, - ответила Марти.

- Миссис Фитцпирс! - воскликнула миссис Чармонд чуть ли не в испуге, не узнав Грейс на таком расстоянии. - А с кем она разговаривает?

- С мистером Уинтерборном.

Краска залила лицо Марти, и миссис Чармонд не преминула заметить это.

- Ты с ним помолвлена? - спросила она ласково.

- Нет, мадам, - ответила Марти. - Это она когда-то была с ним помолвлена, и, по-моему...

Но Марти не смогла бы выразить словами сложный ход своих мыслей, выказывающий необычную для ее лет и жизненного опыта проницательность; Марти поняла, какая опасность для чистых сердец таится в этих встречах, явившихся следствием пренебрежения Фитцпирса к жене. Миссис Чармонд, однако, чуть ли не сверхъестественным чутьем, которое появляется у женщин в подобных обстоятельствах, угадала, что хотела сказать Марти; и вид этой пары, вступившей на опасный путь и разбившей тем самым надежды бедной Марти, еще более укрепил миссис Чармонд в ее благородном намерении, родившемся под действием разговора с лесоторговцем.

Полная самых прекрасных чувств, она простилась с Марти и пошла, переступая через пеньки срубленного орешника, к тому месту, где стояли Уинтерборн с Грейс. Они видели приближение миссис Чармонд, и Уинтерборн сказал:

- Она идет сюда. Это хороший знак. Она не любит меня, так что я лучше уйду.

И он отошел туда, где работал до прихода Грейс; грозная соперница Грейс приблизилась к ней, и две женщины оглядели друг друга с головы до пят.

- Дорогая... миссис Фитцпирс! - воскликнула миссис Чармонд, волнуясь так сильно, что у нее прерывался голос. - Я столько времени не видела вас!

С этими словами она неуверенно протянула руку; Грейс замерла, точно дикое животное, впервые увидевшее зеркало или иной не менее удивительный продукт цивилизации. Неужели это миссис Чармонд так приветливо говорит с ней? Нет, Грейс решительно не понимала, что такое жизнь.

- Я хотела бы поговорить с вами, - сказала миссис Чармонд без дальнейших обиняков, ибо Грейс посмотрела на нее так, что у нее мурашки побежали по коже. - Вы не могли бы сейчас пойти со мной туда, где мы будем совсем одни? - прибавила она.

Едва преодолевая отвращение, Грейс кивнула и, точно подчиняясь заведенной пружине, углубилась вместе с миссис Чармонд в чащу леса. Они шли и шли и зашли гораздо дальше того, чем предполагала миссис Чармонд; язык не повиновался ей, и она шла молча.

- Я виделась с вашим отцом, - наконец начала она. - И... и я очень расстроена тем, что он мне сказал.

- А что он сказал вам? Он не посвятил меня в свои планы, когда пошел к вам.

- Зачем повторять то, что вам и без того известно.

- В самом деле, зачем? - с горечью переспросила Грейс. - Зачем повторять то, о чем мы обе сейчас думаем?

- Миссис Фитцпирс, ваш муж, мистер Фитцпирс...

И в тот самый миг, как с уст ее сорвалось это опасное имя, по лицу ее вдруг пробежало жалкое и несчастное выражение, которое, как вспышка молнии, озарило то, чем было до краев полно ее сердце. Так мимолетно было это выражение, что никто, кроме очень чуткой женщины - а таковой как раз и была Грейс, - не уловил бы его значения.

- Так вы действительно его любите! - воскликнула Грейс в несказанном удивлении.

- Что вы сказали, милочка?

- Боже мой, - продолжала Грейс. - А я-то до сих пор думала, что для вас это просто злое кокетство, что вы только забавляетесь от нечего делать богатая леди с бедным сельским доктором, а в глубине души презираете его вместе с той, которая ему принадлежит. Но теперь я вижу, что вы любите его, любите безумно; и я перестала вас ненавидеть, как ненавидела раньше... Да, продолжала миссис Фитцпирс, и голос ее задрожал от волнения, - если это не забава, а настоящее чувство, то во мне больше жалости к вам, чем презрения! Потому что вы страдаете больше всех!

Миссис Чармонд была взволнована не менее Грейс.

- Я не должна была бы пускаться с вами в объяснения. Это унизительно. Но я любила вас когда-то и только ради тех дней попытаюсь объяснить вам, как глубоко вы заблуждаетесь! Смущение миссис Чармонд было вызвано главным образом тем неожиданным и досадным фактом, что простая девчонка, еще вчера ребенок, вдруг одержала над ней такую победу, эмоциональную и духовную.

- Я не люблю его! - с отчаянием выговорила миссис Чармонд эту противоречащую истине фразу. - С моей стороны это всего лишь любезность. Я была с ним более приветлива, чем обычно принято с докторами. Я была так одинока; мы беседовали, я от нечего делать иногда флиртовала с ним. И я очень сожалею, что эта ребяческая игра, основанная на чисто дружеском расположении, обернулась таким досадным недоразумением. Кто бы мог ожидать? Но люди в этих местах так неискушенны!

- Нет, нет, это любовь, - продолжала Грейс, качая головой. - К чему все слова, вы любите его! Я вижу по вашему лицу, что в этой истории с моим мужем сердце ваше не дало ходу привычке. Последние пять-шесть месяцев вы вели себя недостойно, но, по крайней мере, вы были искренни; и это обезоруживает меня!

- Я была неискренна, если уж вы предпочитаете это слово. Я играла им, и я не люблю его!

- Вы играли другими, но его вы полюбили, как не любили раньше никого, упрямо стояла на своем Грейс.

- Ну, хорошо, не буду спорить, - сказала миссис Чармонд, невесело усмехнувшись. - Что же, дитя мое, вы хотите упрекнуть меня за это?

- Нет, - великодушно ответила Грейс, - любите его сколько угодно, я не возражаю. Только, позвольте мне сказать вам, вы избрали нелегкий путь, мне будет легче. Вы скоро наскучите ему - таков он уж есть, вы ведь не знаете его так, как я! И вы еще горько пожалеете, что встретились с ним!

Миссис Чармонд побледнела и почувствовала дурноту, услыхав это пророчество. Грейс, которую все считали воплощенной кротостью, вдруг оказалась куда более твердой, чем ее соперница.

- Вы все выдумываете, глупая, жестокая девчонка! - вспыхнула миссис Чармонд. - Ничего, кроме приятельских отношений, между нами нет, ничего! Самое ближайшее будущее докажет это. Я немедленно прикажу не принимать его больше. И мне это будет нетрудно, поскольку ничем не грозит ни моему сердцу, ни имени.

- Сомневаюсь, чтобы вы решились больше не принимать его, - сухо сказала Грейс, пригибая вниз тонкий ствол орешника. - Я не питаю против вас зла, как вы против меня, - прибавила она, резко отпустив ветку. - До нашего разговора я презирала вас за бессмысленную жестокость, теперь же я вас жалею за вашу слабость, за то, что любовь ваша так несчастливо направлена. Когда Эдрид уходит из дому, чтобы повидать вас в урочные и неурочные часы, когда он в полночь скакал верхом через лес и вересковую пустошь, рискуя жизнью, весь облепленный грязью, только бы одним глазком взглянуть на вас, я называла его глупцом, жалкой игрушкой в руках закоренелой кокетки. Я думала, что то, что представляет собой трагедию для меня, - для вас комедия. Теперь я вижу, что ваше положение так же, а может быть, и более трагично, чем мое; что если я просто огорчена - то вы страдаете; что если я познала разочарование - вы познали отчаяние. Силы мои укрепит здравое размышление, вам да поможет бог!