Потерянный экипаж - Владимир Прибытков

Генерал Фитингоф хрустнул пальцами.

— Ну-с? Прочли?

Он испытывал удовлетворение от побитого вида своего начальника разведки. Тоже из молодых! Что ж удивительного в том, что не умеет обрабатывать пленных? Донес в штаб фронта о русских аэродромах, названных каким-то сбитым летчиком, командование авиацией послало бомбардировщики, а аэродромы оказались ложными.

— Господин генерал, вероятность ошибки в подобных случаях…

— Войну выигрывают не ошибками, — сказал генерал Фитингоф. — Ее выигрывают только при отсутствии ошибок.

— Господин генерал! — глухо сказал начальник разведотдела и выпрямился.

— Молчать! — сказал Фитингоф. — Говорить будете, когда я разрешу!

Он вытер забрызганный слюной подбородок.

— Недопустимое легкомыслие! — продребезжал он. — Мальчишество! Хвастовство! Умней всех хотите быть! Ввели в заблуждение командование и смеете обижаться! Чем вы можете оправдаться? Чем, я спрашиваю?

— Господин генерал… — начал майор Вольф.

— Молчать! — сказал генерал Фитингоф. — Чему вас учили? Кто вас учил? О чем вы думали, когда посылали эти данные? О чем?..

Начальник разведотдела глядел на генерала, не произнося ни звука. Смотрел с откровенным бешенством.

— Говорите, черт возьми! — брызнул слюной Фитингоф.

— Пленный прошел проверку, — сказал майор Вольф. — Он не вызывал подозрений. Я его проверил при помощи людей штурмбаннфюрера Раббе.

Фитингоф жевал сморщенными губами.

Вольф, прекрасно осведомленный о панической боязни, испытываемой генералом при одном упоминании о контрразведке и гестапо, злорадно молчал.

— Но сведения оказались ложными! — нашелся, наконец, командующий. — Ложными!

— В штабе группы были обязаны сопоставить наши сведения с другими данными, — сказал Вольф. — Мы не отвечаем за действия штаба группы.

— Оставьте в покое штаб группы! — крикнул Фитингоф. — Речь идет о нас с вами, о нас! Это мы представили неверные данные! Понимаете, мы!

Вольф понимал скрытые причины генеральского расстройства. «Молодящаяся дама» мнит себя непогрешимым стратегом, и шпилька из штаба группы вошла очень глубоко. Конечно, неприятно чувствовать себя дураком. Тем более что сведения о ложных аэродромах действительно пришли от них. Штурман солгал, идиот Кандыба его не раскусил, и вот результат…

— Где этот ваш летчик? — задребезжал Фитингоф. — Сейчас же допросите его еще раз. Сейчас же! И чтобы к вечеру я имел полные данные. Вы слышите? Почему вы молчите, майор?!

Вольфу потребовалось призвать все свое мужество, чтобы сказать правду.

— Господин генерал, пленный штурман был отправлен вчера для расстрела арестованных… Профилактическая акция… Его сопровождал лейтенант Миних. Группу возглавлял обершарфюрер Гинцлер… Но они до сих пор не вернулись.

— Как так не вернулись? — спросил Фитингоф. — Что значит не вернулись? Как это они могли не вернуться? Где же они?

«Старый идиот!» — с отчаянием подумал Вольф.

Вслух он сказал другое:

— Приняты меры к розыску пропавших, господин генерал.

— Пропавших?! — пустил петуха генерал. — Что значит пропавших? Как прикажете понимать ваши выражения? Немецкие офицеры и солдаты не дамская булавка и не запонки, майор! Они не могут «пропадать»! И здесь в конце концов не передовая! Какие меры вы приняли?

Но майору Вольфу не пришлось докладывать о принятых мерах, так как адъютант генерала сообщил о приходе штурмбаннфюрера Раббе.

— У доктора Раббе чрезвычайное сообщение, — отчеканил адъютант.

Генерал пошлепал губами, смерил Вольфа уничтожающим взглядом и попросил пригласить штурмбаннфюрера.

Лицо штурмбаннфюрера Раббе было серым, как солдатское сукно. Он ступал осторожно. Вяло поднял руку, приветствуя генерала. Лишь при виде майора Вольфа в его тусклых глазах появилась какая-то тень, но Раббе тотчас отвел глаза. Он глядел только на генерала.

— Вы нездоровы? — осведомился генерал. — Садитесь, доктор.

Приглашение несколько запоздало: Раббе и так уже опустился в кресло.

— Генерал, — сказал Раббе, — в полосе армии русскими выброшен новый десант.

Штурмбаннфюрер, морщась, то и дело прикладывая руку к сердцу, довел до сведения командующего собранные им данные.

— Десант выброшен два дня тому назад, в ночь совершения диверсии на железнодорожном узле, — заключил Раббе. — Выброшен в непосредственной близости от города. Видимо, мы имеем дело со значительной группой парашютистов. Часть группы направилась к Будапешту, а вторая часть — в район Кисварда, используя захваченную машину разведотдела.

— Два дня назад! — возмутился генерал. — Десант выброшен два дня назад, а вы докладываете только сегодня, когда парашютисты уже начали действовать!

— Мы могли бы узнать о десанте раньше, если бы допрос пленного летчика велся так, как полагается, — сказал Раббе. — Летчик, несомненно, знал о выброске десанта. И мне представляется чрезвычайно странным то обстоятельство, что одной из первых же операций парашютистов было освобождение пленного. Два дня они не действовали, а в ночь расстрела оказались именно там, где оказался пленный.

Фитингоф переводил взгляд с майора на штурмбаннфюрера.

— Я просил бы господина штурмбаннфюрера уточнить свою мысль, если вы разрешите, — сказал майор Вольф, подбираясь и вызывающе глядя на Раббе.

— Если бы я мог уточнить свою мысль, — ровно и зловеще сказал тот, — если бы я мог уточнить свою мысль, то, возможно, мы вели бы разговор с майором Вольфом в другой обстановке, генерал.

— Меня обвиняют в пособничестве врагу? — повысил голос Вольф. — Я правильно вас понял, господин штурмбаннфюрер?

— Пока я обвиняю вас только в пренебрежении своими обязанностями! — повысил голос и Раббе, впервые поглядев на Вольфа с откровенной ненавистью. — Вы были предупреждены мною о недопустимости затягивания допроса и необходимости жесткого подхода к русскому пленному!

— Генерал, я позволю себе напомнить, что проверка пленного производилась с помощью сотрудника, рекомендованного штурмбаннфюрером Раббе, — сказал Вольф. — Меня возмущают высказанные в мой адрес обвинения. Я офицер немецкой армии и член партии…

— Без году неделя вы член партии! — взорвался Раббе. — Не пытайтесь свалить свою вину на других!.. Вы… Вы…

Он побагровел.

— Господа! — задребезжал генерал. — Прошу прекратить эту сцену! Я не допущу в своем присутствии подобных… э… э… Прошу прекратить, господа! — Он хлопнул по столу ладонью.

Майор Вольф демонстративно отвернулся от гестаповца, уставился на генеральский погон.