Голубая луна - Лорел Гамильтон

Если бы это была драка, я бы выхватила пистолет и пристрелила его раньше, чем он дотронулся до креста, но сейчас шла битва воль. Если в нем хватит духу, чтобы коснуться моего креста, то и у меня хватит смелости ему не мешать. Я только надеялась, что он не зажмет крест между нашими телами. Один вампир такое уже делал. Ожог второй степени на груди не отвечает моим представлениям о приятном.

Крест разгорался тем ярче, чем ближе подходил вампир. Мне пришлось отвернуть голову от света, на него просто больно было смотреть. И я знала, что вампиру еще больнее.

Сгнившая рука скользнула по моей груди, и что-то мокрое, кашеобразное поползло вниз между грудями. Он схватился за цепочку, не за крест — сообразительный вампир попался. Когда он дернул, цепочка порвалась. Крест упал ему на сгиб руки, и серебро полыхнуло пламенем таким белым и чистым, каким может быть только свет.

Вампир заорал и отбросил крест, мелькнувший сверкающей дугой, подобно комете, и стало темно.

Когда у меня глаза снова привыкли к свету фонарей, я сказала:

— Да ты не волнуйся, Барнаби, у меня есть запасные.

Вампир рухнул на колени, нянча обожженную руку.

Он был все тем же гниющим ночным кошмаром, но кожа на руке почернела.

— Да, но не у каждого есть твоя вера, — сказал Колин.

И снова, как было в лесу, я не ощутила выброса силы вампира, но вдруг меня поразил страх. Теперь, когда я знала, в чем дело, это не казалось уже таким сильным, но все равно отличалось от любых вампирских штук, с которыми мне приходилось сталкиваться. Сила эта была какой-то более спокойной, и потому еще более пугающей.

— Барнаби, вон тот белобрысый вервольф очень тебя боится. Испытал уже встречу с твоей породой.

Барнаби встал и попытался меня обойти. Я заступила ему дорогу.

— Джейсон под моей защитой.

— Барнаби ему ничего плохого не сделает, только поиграет с ним немножко.

Я покачала головой:

— Я дала Джейсону слово, что вампир, который ранил Натэниела, его не коснется.

— Слово? — удивился Колин. — Ты же современная американка. Твое слово ничего не значит.

— Для меня оно кое-что значит, — ответила я. — Я им не разбрасываюсь.

— Я чую правдивость твоих слов, но я говорю, что Барнаби будет играть с твоим юным другом, и ты не можешь ему помешать, не нарушив перемирия. Нарушитель перемирия, кто бы он ни был, ответит перед Советом.

Я двигалась вместе с Барнаби, и он заставлял меня отступать, но я все еще загораживала ему дорогу.

— Колин, мне говорили, что ты умеешь чувствовать чужой страх. Ты сам чувствуешь, как он боится твоего друга.

— О да. У меня сегодня ночью будет пир.

— Ты можешь сокрушить его рассудок, — сказала я.

Кто-то коснулся моей спины, и я вздрогнула. Это был Ашер, я уже допятилась до скамейки.

Ричард и его телохранители встали вокруг Джейсона. Ашера они защищать не стали, но Джейсона не бросят. Барнаби сдвинулся в сторону, пытаясь обойти меня. Мне пришлось вспрыгнуть на скамейку, чтобы не сойти с его дороги.

Левой рукой я уперлась в его сгнившую грудь, а правую положила на рукоять браунинга. Так, чтобы он видел.

Тогда заговорил Колин. Тело Барнаби загораживало ему взор, но он будто видел глазами второго вампира.

— Если ты застрелишь моего вампира, ты нарушишь перемирие.

— Ты послал Натэниела к нам помирать. Ашер сказал, что это своего рода комплимент, что на самом деле ты веришь, будто мы его вылечим.

— И вы же его вылечили? — спросил Колин.

— Ага, — согласилась я. — Так вот, на комплимент я тебе отвечу комплиментом. Я верю, что если я пристрелю Барнаби в упор, он сумеет выжить. Мне приходилось стрелять в разлагающихся вампиров, и 190 одежде их было больше вреда, чем им.

— Ты чувствуешь правдивость ее слов, — сказал Ашер. — Она верит, что он выживет, а значит, перемирия она не нарушает.

— Верит, но надеется на его смерть, — возразил Колин.

— Лишить рассудка одного из членов нашей свиты — тоже нарушение перемирия.

— Не согласен, — сказал Колин.

— Тогда у нас патовая ситуация, — заключила я.

— Не уверен, — возразил Колин и повернулся к Верну. — А ну-ка, Верн, оправдай свой корм. Убери защитников от этого юнца.

Верн встал, и волки его потекли за ним. Они выплеснулись на поляну клубом энергии, от которого у меня волоски на шее затанцевали, а рука потянулась к пистолету.

— Верн, — сказал Ричард.

Но Верн не смотрел на Ричарда — он смотрел на меня. В руке у него была небольшая корзинка с крышкой. Я не стала ждать, пока выяснится, что там, а направила пистолет Верну в грудь.

Глава 19

— Остынь, девушка, — произнес Верн. — Это подарок.

Мой пистолет смотрел точно в середину его тела.

— Ага, так я и поверила.

— Когда ты это увидишь, поймешь, что я не на его стороне.

— Не перепутай, на какую сторону встать, щенок дворняги, — сказал Колин. — А то потом очень, очень раскаешься.

Верн посмотрел на вампира. Я увидела, как его глаза из человечьих стали волчьими, когда он протянул мне корзину. Но взгляд этих злых, устрашающих глаз был направлен на Колина.

— Ты не умеешь призывать зверей, — сказал Верн голосом, вдруг огрубевшим и рычащим. — Ты смеешь стоять здесь, в средоточии нашей власти и угрожать нам. Ты ничтожней ветра за входом пещеры. Ты здесь никто, и звать тебя никак.

— Но и она тоже не из ваших, — ответил Колин.

— Она лупа Клана Тронной Скалы.

— Она человек.

— Она стоит между тобой и вервольфом. Для меня это значит, что она лупа.

Барнаби попятился. Не знаю, то ли он решил, что я выхвачу пистолет и пристрелю его, то ли Колин нашептал новый план в его истлевший череп. И вряд ли мне это было интересно. Ком чего-то тяжелого и мокрого сползал мне в лифчик. Будто слеза по щеке, только хуже, куда хуже. На глазах у Барнаби я подавила желание вытереть эту дрянь. Когда же он отполз к Колину, я левой рукой вытащила эти остатки и сбросила на землю.

— А что такое, Анита? Слишком близкое и личное получилось?

Вытерев руку о кожаную юбку, я улыбнулась и ответила:

— А шел бы ты, Колин, на...

Верн один вышел в центр треугольника. Его волки остались толпиться перед дальней скамейкой. Он подошел, остановился в паре ярдов перед нами, держа корзину в руках.

Я глянула на Ашера. Тот пожал плечами. Ричард кивнул, вроде как мне полагалось пойти навстречу. Верн сказал, что это подарок.

Я пошла навстречу. Он опустился на колени, поставив корзину между нами на траву. И продолжал так стоять. Я тоже встала на колени, потому что Верн, кажется, этого ждал. Он все не сводил с меня своих волчьих глаз. С виду он был как стареющий Ангел Ада, но эти глаза... Интересно, привыкну ли я когда-нибудь видеть волчьи глаза на человечьем лице? Вряд ли.