Взгляни на птиц небесных - Галина Чередий

Элоди скользнула к нему, и Мусса оплел ее собой, прижимая спиной к своему телу и сдерживая мучительный стон, рвущийся от того, что каждый сантиметр кожи, прикасавшейся к Элоди, горел, как в огне.

– Я тоже скучаю по тебе, – пробормотала она и переплела их пальцы.

Они лежали так какое-то время не шевелясь, и Мусса просто сгорал от противоречивых ощущений и эмоций и от осознания того, что Элоди не могла при таком тесном контакте не почувствовать, как среагировало его тело на нее. Ему было жутко стыдно, и в то же время он наслаждался каждым вздохом так близко к ней. Желание вибрировало внутри, но это было нечто совершенно другое, совсем не то, что раньше, когда он хотел просто ненасытно поглощать.

– Я могу тебя спросить? – чуть шевельнувшись, проговорила Элоди.

– Все, что захочешь.

– Я не привлекаю тебя больше?.. Как раньше… Ты не желаешь меня как женщину, потому что я больна?

Она же не может спрашивать его об этом всерьез? Неужели она не видит, насколько ему тяжело бороться с собой и как ему стыдно за свой голод по ней, что становится все сильнее день за днем?

– Боже, Элоди! – Мусса, не сдержавшись, толкнулся бедрами в ее поясницу и, скрипнув зубами, сдавленно простонал. – Как ты можешь меня об этом спрашивать?

– Мы рядом уже больше двух недель, и ты совершенно не прикасаешься ко мне. Отводишь глаза. Стараешься держать дистанцию. Я понимаю, что выгляжу кошмарно и что должна быть благодарна уже за то, что ты взялся со мной возиться…

– Замолчи, прошу тебя! Ты даже не представляешь, как тяжело мне сдерживаться. Я хочу тебя. Хочу так, что все тело болит и выворачивает наизнанку. Но я боюсь, чтобы ты не подумала, что я просто похотливая скотина и делаю все это просто ради секса.

– Ты совсем с ума сошел, Мусса? – Элоди поднялась и повернулась к нему лицом. – Думаешь, я наивная и не знаю, что ты можешь иметь сколько угодно секса в любой момент, не заморачиваясь на возню со мной и Валюшей? Просто мне стыдно осознавать, что мы, вроде как, связываем тебя по рукам и ногам, что ты не можешь вести такую жизнь, к которой привык. Ты рано возвращаешься каждый вечер, не проводишь ночи в клубе, гуляешь с нами днем и почти не видишься с друзьями. И при этом мы не занимаемся сексом. Ты наверняка чувствуешь себя обделенным.

– Да что за чушь, Элоди! Я нахожусь там, где желаю находиться! Я делаю то, что хочу делать! И я не хочу заниматься с тобой сексом! Потому что я мечтаю, чтобы мы отныне только занимались любовью! И просто жду, когда ты будешь готова к этому. И если нужно подождать еще неделю, месяц – да сколько угодно, я готов. Но только не смей думать, что ты можешь быть мне нежеланна.

Элоди провела рукой по обнаженному торсу Муссы, и его мышцы резко сократились под ее пальцами, выталкивая сквозь зубы резкий выдох. Одно единственное движение замутило его разум и пустило сердце и дыхание вразнос.

– Сладкая! – предупреждающе прохрипел он, понимая, что может потерять над собой контроль в любую секунду.

Элоди наклонилась и поцеловал его грудь прямо там, где суматошно колотилось его сердце. Мусса обнял ее нежно, словно боясь раздавить, хотя мышцы сводило от желания втиснуть ее в свое тело так, чтобы они растворились в друг друге.

Элоди подняла голову и неуверенно, словно искала что-то потерянное, коснулась его губ. Мусса ответил ей, стараясь изо всех сил удержать в голове мысль об осторожности. Но когда она углубила их поцелуй, Мусса, не выдержав больше этой пытки, подался вперед, опрокидывая ее и жадно поглощая все то, по чему так дико тосковал. И тут же со стоном отшатнулся, падая на спину и накрывая лицо ладонью, заставляя свое дыхание уняться.

– Прости… – пробормотал он. – Я… просто так нуждаюсь в тебе.

– И я в тебе. Почему же ты остановился?

– Я боюсь навредить тебе. Элоди, я рехнусь, если пойму, что причиняю тебе боль, – горло Муссы судорожно дергалось, а кулаки сжимались сами собой.

Элоди поднялась и, перекинув ногу через его тело, опустилась на его мускулистый живот. Мусса стиснул зубы и резко выдохнул, но не убрал руку с лица, словно она была ограничителем между ним и его неуправляемой жаждой по Элоди. Наклонившись, она стала целовать его колючий подбородок и скулы, и едва выровнявшееся дыхание Муссы опять стало горячими толчками рвать его легкие. Обхватив ее лицо, Мусса заставил Элоди приподняться, чтобы прямо посмотреть ей в глаза.

– Я хочу, чтобы ты была уверена, сладкая моя, – Мусса с напряжением всматривался в ее лицо.

– Я уверена. Хочу тебя. Мне нужно это. Пожалуйста, Мусса. Не бойся причинить мне боль. Я все та же Элоди. Может, изменилась снаружи, но все такая же внутри. Почувствуй это.

Мусса притянул ее лицо и стал целовать медленно, тягуче-сладко, давая ощутить свою потребность, но больше не позволяя прорваться прежней ненасытной жадности. Его тело свело от такого привычного рядом с Элоди желания агрессивно подчинять ее тело, посылая их обоих в нирвану, но он не разрешил себе ни единого лишнего движения.

Они нежно гладили друг друга дрожащими руками и губами, и Мусса не помнил, чтобы когда-нибудь испытывал такой поразительный трепет от мягких, совсем не требовательных прикосновений женщины и от того, что возвращал такую же осторожную ласку в ответ. Так, словно они изучали тела и ощущения друг друга заново. Муссе, несмотря на жалобы его изможденного ожиданием тела, было до умопомрачения приятно вот так давать Элоди то, что ей нужно, и, даже пожелай она сейчас остановиться, он не стал бы возражать и не почувствовал бы себя хоть немного обделенным. Да, его бедным яйцам пришлось бы реально туго, но кому сейчас до них есть дело?

Но когда Элоди обхватила его и направила в себя, он реально забыл, как нужно проталкивать воздух в легкие. Ее медленное скольжения по нему вниз ощущалось как нечто шокирующее. Как раньше ЭТО казалось ему совершенно обычной, хоть и очень приятной вещью? В том, как его женщина милостиво впускала его, раздираемого яростной жаждой, в свое тело, не было ничего, мать его, обычного. Это было потрясающе, ослепляюще, это сжигало его дотла.

Осознание, что это его Элоди… Все те дни и часы, когда он считал ее потерянной для себя… Ликование от того, что она опять вернулась не только в его жизнь, но теперь и в постель… И даже необходимость скручивать свое тело неподвижностью, когда его рвала на части его темная, похотливая сторона, требующая вцепиться в бедра Элоди и толкаться резко и безостановочно в нее, творила с ним нечто совершенно невообразимое.

Мусса лежал, жадно заглатывая воздух, которого не стало, и не сводил голодных глаз с Элоди, что плавно двигалась на нем, щедро даря им обоим настоящую магию соединения. Может, он стонал… Он мог даже орать в голос, сейчас он бы этого не заметил. Потому что все, что он видел, слышал и осязал, – это Элоди. Ее выгибающееся в наслаждении тело… Ее тихие нарастающие стоны. Ее скольжение в том месте, где их тела стали одним целым. И, наконец, мощные спазмы ее внутренних мышц и резкая дрожь, которые закричали ему, что она уже взлетела. Его собственный оргазм обрушился на него, оглушая, он рванулся вслед за своей женщиной, подхватывая ее и соединяя их парение.