Поля крови. Религия и история насилия - Карен Армстронг

Наш главный источник по жизни Мухаммада – Коран, собрание откровений, которые Пророк получал в течение 23 лет своей миссии. Официальный текст был закреплен при Усмане, третьем халифе, лет через двадцать после смерти Мухаммада. Однако ранее он передавался устно, читался вслух и заучивался наизусть. В результате при жизни Пророка и после его смерти текст оставался подвижным, и разные люди запоминали и изучали разные части. Коран не содержит последовательного сюжета: Мухаммад получал отрывки небольшими кусками в ответ на конкретные события. Поэтому, как и в любом Писании, в Коране отмечается непоследовательность, и в частности это касается войны. Джихад – не из числа основных тем Корана: данное слово и производные от него встречаются только 41 раз, и лишь в десяти случаях речь явно идет о войне. «Покорность» ислама требует постоянного джихада (борьбы) с внутренним эгоизмом. Подчас это включает и битву (киталь), но отважное перенесение испытаний и щедрость к бедным даже во времена личных тягот – тоже джихад{864}.

В Коране нет единого и систематичного учения о военном насилии{865}. Иногда Бог требует терпения и сдержанности, а не сражения{866}; иногда разрешает самозащиту и осуждает агрессию, а иногда призывает к нападению (в определенных рамках){867}; время от времени эти ограничения снимаются{868}. В одних местах мусульманам сказано жить в мире с «людьми Книги»{869}, а в других – покорить их{870}. Таких противоречивых указаний в Коране немало, и мусульмане выработали два экзегетических подхода к ним.

• Первая стратегия: каждый стих Корана увязывается с определенным историческим событием в жизни Мухаммада, и общий принцип выводится из контекста. Однако, поскольку главы выстроены не в хронологическом порядке, ранним ученым было трудно выявить эти асбаб аль-нузуль (причины откровения).

• Вторая стратегия: нивелировать значение стихов. Были попытки доказать, что, когда умма боролась за выживание, Бог давал мусульманам временное решение каких-то проблем. Постоянные заповеди ниспосылаются лишь после победы ислама. Таким образом, подлинным уставом следует считать более поздние откровения (подчас зовущие к явной войне), а более ранние кроткие заповеди отменены{871}.

Книжники, следовавшие второй стратегии, утверждали: пока мусульмане были уязвимым меньшинством в Мекке, Бог призывал их избегать сражений и конфронтаций{872}. После хиджры, когда они усилились, Бог разрешил сражаться, но только в порядке самозащиты{873}. Когда мусульмане стали еще сильнее, некоторые ограничения были сняты{874}. И наконец, когда Пророк с торжеством вернулся в Мекку, мусульмане получили повеление биться с немусульманами везде и всюду{875}. Получается, что Бог мало-помалу готовил мусульман ко всемирным завоеваниям, поначалу смягчая требования с учетом обстоятельств. Однако современные исследователи заметили, что ранние экзегеты не всегда приходили к согласию относительно того, какое откровение связано с какими обстоятельствами и какой стих что отменяет. Американский ученый Рубен Файерстоун высказал такую версию: противоречивые стихи отражают воззрения разных групп в умме при жизни Пророка и после{876}.

Само по себе наличие разногласий и группировок в ранней умме было бы неудивительно. Подобно христианам, мусульмане интерпретировали свое откровение совершенно разными способами. И подобно всякой другой вере, ислам развивался в соответствии с меняющимися обстоятельствами. Судя по всему, Коран осознает, что некоторым мусульманам не нравится повеление сражаться: «Вам предписано сражаться, хотя это вам неприятно»{877}. После того как умма ввязалась в военные действия, одна группа, достаточно сильная, чтобы заявить о своей позиции, последовательно отказывалась участвовать:

О те, которые уверовали! Почему, когда вас призывают выступить в поход на пути Аллаха, вы тяжело припадаете к земле? Неужели вы довольствуетесь мирской жизнью больше, чем Последней жизнью? Но преходящее удовольствие мирской жизни по сравнению с Последней жизнью ничтожно{878}.

Коран называет этих людей лжецами, и Мухаммада укоряли за то, что он разрешал им сидеть дома во время кампаний{879}. Их обвиняют в безразличии, трусости и приравнивают к врагам ислама{880}. Однако эта группа могла указать на многие стихи Корана, которые повелевали не мстить, а прощать и быть великодушными, отвечая на агрессию милостью, терпимостью и учтивостью{881}. Иногда Коран уповает на окончательное примирение: «Нет места доводам между нами и вами. Аллах соберет всех нас, и к Нему предстоит прибытие»{882}. По мнению Файерстоуна, впечатляющая последовательность этой мирной темы в Коране отражает сильную тенденцию, которая одно время сохранялась в умме (быть может, вплоть до IX в.){883}.

Однако в конечном счете на своем настояли более воинственные группы: возможно, к IX в., много позже смерти Пророка, более агрессивные стихи лучше отражали реальность, ибо к тому времени мусульмане основали империю, которую можно было поддерживать только военной силой. Их любимым текстом стал «стих о мече», который они считали последним словом Божьим по данному вопросу (хотя даже здесь одобрение тотальной войны сразу переходит в заповедь мира и терпимости):

Когда же завершатся запретные месяцы, то убивайте многобожников, где бы вы их ни обнаружили, берите их в плен, осаждайте их и устраивайте для них любую засаду. Если же они раскаются и станут совершать намаз и выплачивать закят, то отпустите их, ибо Аллах – Прощающий, Милосердный{884}.

Таким образом, в Коране рука об руку идут жесткость и милосердие: верующим заповедано сражаться, «пока не исчезнет искушение и пока религия целиком не будет посвящена Аллаху»{885}, – но тут же говорится, что, как только враг захочет мира, вражду нужно прекратить{886}.

Конфедерация Мухаммада распалась после его смерти в 632 г., и его преемнику (халифу) Абу Бакру пришлось возвращать под свою власть отпавшие племена, чтобы Аравия снова не скатилась в постоянные войны. Как мы уже отмечали, существовал лишь один способ остановить междоусобицы: построить сильную власть, которая будет обеспечивать мир. За два года Абу Бакру удалось восстановить Pax Islamica, и после его смерти (634 г.) его преемник Умар ибн аль-Хаттаб (634–644 гг.), второй халиф, уже верил, что мир достижим лишь путем наступательных войн. Эти кампании не были религиозно мотивированными: в Коране ни из чего не следует, что мусульмане должны сражениями покорить мир. Походы Умара были почти целиком продиктованы нелегким экономическим положением. Об обычной аграрной империи в Аравии не могло быть и речи: почти нет земли, подходящей для обработки. И уж конечно, весь полуостров не мог держаться на скромной рыночной экономике курайшитов. При этом Коран запрещал членам Исламской конфедерации сражаться друг с другом. Как же прокормиться племени? Доселе единственным способом перераспределения скудных ресурсов Аравии были набеги на соседние племена. Теперь набеги отменялись. Поэтому Умар стал нападать на богатые населенные земли за пределами Аравийского полуострова, где, как отлично знали арабы, после ирано-византийских войн царил хаос.

Под водительством Умара арабы стали осуществлять захватнические рейды, сначала небольшие и локальные, потом все более масштабные. Как и ожидалось, сопротивления почти не было. Армии обеих великих держав поредели, а в провинциях хватало недовольных. Иудеи и монофизиты насытились по горло гонениями со стороны Константинополя, персы же еще не пришли в себя после политических волнений, последовавших за убийством Хосрова II. За удивительно короткий период арабы вынудили ромейскую армию покинуть Сирию (636 г.) и победили истощенную персидскую армию (637 г.). В 641 г. они завоевали Египет. Потом у них ушло около 15 лет на усмирение Ирана, но они преуспели и здесь (652 г.). Удержалась лишь Византия, хотя и лишилась южных провинций. Таким образом, через 20 лет после битвы при Бадре мусульмане оказались хозяевами Месопотамии, Сирии, Палестины и Египта. А когда покорили Иран, исполнили мечту, не сбывшуюся у персов и византийцев: воссоздали империю Кира{887}.

Их успех поразителен. Арабы были отличными налетчиками, но не обладали ни опытом долгой войны, ни превосходством в оружии и технологии{888}. Более того, как и Пророк, на заре периода завоеваний они получили больше земли дипломатией, чем битвами: Дамаск и Александрия капитулировали на выгодных условиях{889}. У арабов не было опыта создания государства, и они просто восприняли персидскую и византийскую систему землевладения, податей и управления. Навязывать ислам покоренным народам они не пытались. «Люди Книги» – иудеи, христиане и зороастрийцы – становились «защищенными лицами» (дхимми). Критики ислама часто усматривают в таком устройстве свидетельство исламской нетерпимости, но Умар лишь воспринял персидскую систему Хосрова I: ислам будет религией арабских завоевателей (как зороастризм был верой персидской аристократии), а дхимми будут управлять своими делами (как и делали это в Иране), выплачивая подушную подать (джизья) в обмен на военную защиту. После долгих попыток христианской Римской империи навязать религиозный консенсус традиционная аграрная система восстановилась, и для многих дхимми мусульманская форма правления оказалась более приемлемой.