Маршал Рыбалко - Семен Мельников

Развеять мифы нацистской пропаганды могло только доброжелательное отношение наших воинов к мирному населению, и мы настойчиво этого добивались. В короткие часы затишья Рыбалко бывал на митингах, партийных и комсомольских собраниях, помогал командирам и политработникам просто и доходчиво разъяснять бой-

цам значение нашей интернациональной освободительной миссии для будущего Германии.

Однако эта воспитательная работа усложнялась тем, что мужчины из большинства немецких семей были мобилизованы в гитлеровскую армию. В заключительный период войны нацисты формировали отряды «фолькс-штурма» из подростков и стариков. Поэтому нашим солдатам иногда трудно было установить четкую грань между мирными жителями и вооруженными врагами.

Особенно досаждали нам юнцы из «фольксштурма». Фанатично верившие Гитлеру, они, вооруженные фаустпатронами, прятались в домах и из засад наносили ощутимый урон танковым войскам. Нужно было найти какое-то эффективное средство против фаустников.

Рыбалко посоветовался с командующим бронетанковыми и механизированными войсками фронта генералом М. А. Новиковым, с комбригами, с танкистами, ремонтниками и приказал командирам танковых бригад изготовить из листового железа для танков и САУ навесные щиты. Пробивая их, фаустпатроны теряли свою силу и рикошетили по броне. Там же, где не было возможности оборудовать машины таким образом, защита возлагалась на автоматчиков. Они соскакивали с танков, рассыпались по улицам и прочесывали дома, уничтожая засевших в них фаустников.

Чем дальше продвигались мы в глубь Германии, тем яростнее сопротивлялись гитлеровцы. Бои, начавшиеся 12 января на Висле и ни на день с тех пор не прекращавшиеся, истощили не только силы людей, но и ресурсы боевой техники. Армия нуждалась в доукомплектовании и хотя бы в кратковременном отдыхе. Но возможностей для этого не было.

Имея задачу выйти к реке Нейсе и овладеть Гёрли-цом, Рыбалко предпринял попытку двумя корпусами совершить охват всей гёрлицкой группировки. Тут нас постигла серьезная неудача. Противник бросил в этот район танковую, моторизованную и пехотную дивизий и перешел в контрнаступление на стыке нашей и действующей в направлении Лаубана 52-й армии, угрожая нам охватом с севера и юга.

Настали тревожные дни. Наши части несли большие потери, и Рыбалко вынужден был мобилизовать все силы и средства, чтобы отразить натиск гитлеровцев. Из-

мотав противника, армия перешла к обороне на рубеже в шести километрах от Лаубана.

Печальную память оставили по себе эти бои. Под Лаубаном полегли многие замечательные солдаты и офицеры. Особой болью отозвалась в наших сердцах гибель одного из храбрейших комбригов — Героя Советского Союза Александра Алексеевича Головачева. Его имя у нас в армии стало символом высочайшего героизма; его подвиги, отвага, мужество и сила воли вызывали восхищение у всех бойцов и командиров. Для него не существовало невыполнимых задач. В какие бы ситуации Головачез не попадал, он всегда находил выход из самого трудного положения. Рыбалко любил Головачева, говорил, что своей находчивостью и воинским мастерством он напоминает Чапаева.

В бою под Лаубаном гитлеровцы, атаковав позиции его бригады, просочились в глубь нашей обороны, ворвались в дом, где расположился штаб бригады. Но Головачев и тут не растерялся. На глазах неприятеля он спустился по веревке с третьего этажа и собрал группу бойцов. Гитлеровцы получили отпор.

А спустя три дня, на рассвете 6 марта 1945 года, Головачев лично возглавил отражение контратаки прорвавшихся в районе немецкой деревни Логау гитлеровских танков. В разгар боя случилось непоправимое: осколок вражеского снаряда оборвал жизнь бесстрашного комбрига.

Мне хочется привести строки одного из последних писем Александра Алексеевича близким. В них он весь — коммунист, отважный воин, человек большой душевной красоты, никогда и ни в чем не щадивший себя во имя Победы.

«Я могу честно смотреть в глаза народу и сказать, что начал воевать в 6 часов утра 1941 года. Я видел горечь первых поражений, а теперь испытываю радость наших побед... Я не допустил ни одного бесчестного поступка на войне. Был всегда там, где жарко. Семь раз уже ранен... Если у меня не будет рук — буду идти вперед и грызть врага зубами. Не будет ног — стану ползти и душить его. Не будет глаз — заставлю вести себя... но с фронта не уйду».

Военный совет армии принял решение похоронить полковника Головачева в Василькове, городе, который он освобождал в ноябре 1943 года. После траурного ми-

тинга машина с телом прославленного комбрига отправилась на Украину. Теперь на его могиле в городе на Киевщине и у портрета в школьном музее боевой славы всегда свежие цветы. Здесь собираются ветераны бригады, здесь принимают в пионеры, здесь дают клятву на верность Родине юнармейцы. Герой Советского Союза Александр Алексеевич Головачев Указом Президиума Верховного Совета СССР награжден второй медалью «Золотая Звезда» (посмертно).

I

Фашистские захватчики с ненасытной жадностью грабили временно оккупированные ими территории. Грабили заводы и колхозы, библиотеки и музеи, общественные здания и жилища граждан. Что можно унести с собой — уносили, остальное целыми составами отправляли в Германию.

В коротких сообщениях о захваченных нами военных трофеях после боев на железнодорожных станциях обычно значилось: «...и столько-то эшелонов с награбленным добром». Определить ценность отбитых у врага грузов наши командиры не могли — шел бой и было не до того. Лишь вступив в пределы гитлеровской Германии, занимая города и помещичьи имения, мы узнавали о беспредельности стяжательских вожделений фашистов. Дома их были забиты вывезенной из нашей страны мебелью, коврами, редкими произведениями искусства, на лугах паслись огромные стада наших коров и овец. Запомнилось, как во время наступления на Бреслау воины армии обнаружили в помещичьем доме библиотеку Львовского университета. Еще одно хранилище награбленного было раскрыто на подступах к Бунцлау.

Позвонил генерал Иванов и доложил:

— В районе Милау бойцы выявили громадный склад книг. Мне кажется, они представляют историческую ценность. Не смогли бы вы приехать?

Разумеется, я поехал. В помещичьей усадьбе лежали навалом книги, изданные на многих языках, подшивки советских газет, начиная с 1917 года, сочинения В. И. Ленина, статистические сборники, энциклопедии чуть ли не всех стран мира. Переплеты — из кожи, белого сафьяна и дерева с искусно выжженными названиями...

Я поспешил позвонить Рыбалко.

— Вероятно, фашист, ограбивший в нашей стране книгохранилище, был историком,— выслушав, сказал Павел Семенович.— Но нам сейчас некогда разбираться, да мы и не специалисты. Доложим в Москву.

На другой день прилетела компетентная комиссия. Оказалось, что похищенные гитлеровцами издания — бесценное сокровище для ученых-историков. Долго потом наши саперы паковали все это богатство в ящики и грузили в вагоны, которые затем отправлялись в Москву. Когда Рыбалко доложили, сколько вагонов отгружено, он удивился:

— Я думаю, что этот фашист хотел устроить у себя просто домашнюю библиотеку. Имение подарил ему Гитлер за заслуги перед третьим рейхом, а у какого же помещика нет собственной библиотеки? Да, видно, я ошибся: заслуги эти были так велики, что для вора не пожалели целого эшелона. Вот только нашла ли уже или еще найдет того «историка»-негодяя заслуженная награда — пуля или веревка?

От Вислы до Нейсе с кровопролитными боями армия Рыбалко прошла в жестокий мороз и распутицу сотни поистине огненных километров, форсировала Ниду, Пилицу, Варту, Просну, Одер, овладела многими городами и населенными пунктами, истребила и взяла в плен десятки тысяч солдат и офицеров противника, уничтожила большое количество танков и самоходок, захватила огромные трофеи.

Сотни наших солдат и офицеров отметила Родина высокими своими наградами за успехи в Висло-Одер-ской операции. А командарм стал дважды Героем Советского Союза, Указом Президиума Верховного Совета СССР от 6 апреля 1945 года Павел Семенович РьГбалко был удостоен второй Золотой Звезды.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Еще задолго до начала Берлинской операции Рыбалко начал готовиться к ней. Мы только подходили к Висле, а у него на КП уже висел план «Большого Берлина». Командарм изучал подступы к фашистской столице— дороги, автострады, леса, болота, реки, запоминал названия улиц, расположение вокзалов, заводов, парков,

площадей, бесчисленных речушек и каналов, прорезающих город в разных направлениях.

Правда, уверенности в том, что 3-я гвардейская танковая армия будет участвовать в штурме Берлина, у нас не было. Мы знали, что войска 1-го Белорусского фронта подошли к нему ближе, чем армии 1-го Украинского; поэтому на них, очевидно, и возложат задачу овладения Берлином. Наши же функции, скорее всего, ограничатся лишь содействием им. Однако все воины, от солдата до генерала, горели желанием участвовать в штурме фашистской цитадели и не теряли на это надежды.