Любовник из фантазий - Шеррилин Кеньон

Грейс отстранилась.

– Пойду приготовлю ужин.

Юлиан молча смотрел, как она уходит из комнаты. Ему хотелось броситься за ней, но он не посмел. Сначала ему нужно собраться с духом. Еще немного времени, и он погасит огонь, пожирающий его изнутри.

Грейс заканчивала готовить суп из пакетика и бутерброды, когда Юлиан вошел в кухню.

– Тебе лучше? – с надеждой спросила Грейс.

– Да. – Он сел за стол.

Грейс помешивала ложкой суп и смотрела, как Юлиан ест бутерброды. Заходящее солнце осветило его волосы, позолотив их. Он сидел с прямой спиной, и Грейс не могла налюбоваться им. Больше всего ей хотелось подойти и, сев к нему на колени, сцеловывать солнце с его волос.

– Знаешь, я тут подумала: почему бы тебе не остаться? Или, может, тебе не хочется жить в моем времени?

Его взгляд расстроил ее.

– Мы уже обсуждали это. Мне здесь не место. Я не понимаю ваш мир, ваши традиции, чувствую себя неловко, и это меня раздражает.

Грейс вздохнула. Что ж, больше не стоит возвращаться к этому вопросу. Она молча принялась за бутерброд.

После того как они поужинали, Юлиан помог ей помыть посуду.

– Хочешь, я тебе почитаю?

– Конечно.

По его голосу Грейс поняла: что-то не так.

Поднявшись наверх, Грейс взяла новенькую книжку» на обложке которой красовалась надпись «Питер Пэн», и спустилась обратно. Юлиан уже обустроил на полу их импровизированное ложе.

Грейс легла рядом с Юлианом и, раскрыв книгу, стала читать.

Пока она читала, Юлиан смотрел, как бегает по строчкам ее взгляд, и убеждал себя, что не дотронется до нее. Все же не удержался и погладил Грейс по волосам; от этого прикосновения его словно током ударило. Он хотел обладать ею, хотел до боли в чреслах.

К счастью, голос Грейс успокоил его, и он унесся мыслями в далекое прошлое, туда, где его ждал дом, пусть иллюзорный, но такой желанный; дом, который он ищет уже целую вечность. Там только они вдвоем, и нет ни богов, ни проклятий.

Грейс приподняла бровь, когда рука Юлиана с ее волос переместилась на рубашку, и его пальцы стали расстегивать верхнюю пуговицу. Она затаила дыхание в надежде, хотя все еще сомневалась.

– Что…

– Продолжай читать. – Юлиан расстегнул пуговицу. Она прочитала еще один абзац, и ее бросило в жар.

– Послушай, Юлиан…

– Читай. – Его пальцы опустились к следующей пуговке. Он сводил с ума своим безрассудством, и дыхание Грейс стало прерывистым.

Она посмотрела на него и увидела его голодный взгляд.

– Что мы делаем? Читаем или раздеваемся? Я читаю абзац, ты расстегиваешь пуговицу?

Вместо ответа Юлиан взял в ладонь ее грудь, упрятанную в чашечку лифа, и легонько сжал, отчего Грейс блаженно застонала.

– Читай, – снова велел он.

– Но как? Я не могу, когда…

Он снял лямку лифчика и высвободил ее грудь.

– Юлиан!

– Почитай мне, Грейс.

Как будто это было возможно!

Грейс заставила себя сосредоточиться на книге, а Юлиан продолжал ласкать ее, и его прикосновения были нежными, осторожными и чистыми. Совсем другими прикосновениями он соблазнял ее, сводил с ума.

Она словно растворилась в ощущении близости и продолжала читать, а к тому моменту, как книга закончилась, было уже почти десять.

Грейс отложила книгу.

– У тебя такая замечательная грудь.

– Рада, что ты это заметил. – Она услышала, как урчит у него в животе. – Похоже, ты голоден.

– Мой голод едой не унять.

Грейс почувствовала, что краснеет, когда Юлиан провел рукой по ее коже от живота до шеи. Другой рукой он погладил ее по волосам и коснулся большим пальцем губ.

– Как странно, что твой поцелуй сводит меня с ума.

– Странно?

– Прости, я не то хотел сказать. Мне нравится дотрагиваться до тебя, нравится чувствовать под пальцами нежность твоей кожи, но только от твоего поцелуя я теряю контроль над собой. Как ты думаешь, почему так происходит?

– Я не знаю.

Услышав звонок телефона, Юлиан выругался:

– Ненавижу эти ваши аппараты.

– Я тоже начинаю их ненавидеть.

Юлиан убрал руки, чтобы она смогла подняться, но Грейс поймала его руку и вернула на место.

– Пусть звонит.

Он улыбнулся и наклонил к ней голову. Их губы были так близко, что Грейс чувствовала его дыхание…

Неожиданно Юлиан резко выпрямился и стиснул зубы, чтобы усмирить плоть.

– Иди, – прошептал он, позволяя ей встать.

Неохотно поднявшись, Грейс подошла к тумбочке и взяла трубку, но тут же обернулась к Юлиану.

– Селена спрашивает, не поедем ли мы с ней и Биллом отдохнуть в субботу.

– Решай сама. – Юлиан надеялся, что она откажется.

Грейс кивнула.

– Отличная мысль, Селена. Повеселимся от души… Ладно, до встречи. – Она положила трубку. – Пойду сполоснусь перед сном.

Юлиан неподвижно смотрел, как Грейс поднимается по лестнице, и ему вдруг захотелось снова стать смертным, пойти сейчас за ней, лечь с ней в постель и сделать счастливыми их обоих.

Закрыв глаза, Юлиан сжал руки в кулаки. Сколько еще он сможет терпеть мучения? Не лучше ли бороться и не поддаваться этому опасному безумию?

Почувствовав, что Юлиан рядом, Грейс повернулась и увидела его рядом с душевой кабиной совершенно голого.

Ее взгляд заскользил по каждому дюйму его загорелого тела, потом вернулся к теплой очаровательной улыбке.

Не говоря ни слова, Юлиан вошел в душ.

– Знаешь, – сказал он с таким спокойствием, что она испугалась, – сегодня утром я обнаружил одну занятную вещь.

Грейс смотрела, как вода стекает с него, превращая пышные волосы в колечки, прилипшие ко лбу.

– Правда? – Она с трудом удерживалась от того, чтобы не обмотать одно такое колечко вокруг пальца.

– Хм. – Он чуть прикрутил кран. – Повернись.

Грейс слегка помедлила, но все же подчинилась, и Юлиан пробежался взглядом по ее мокрой спине. За вею свою жизнь он не видел более желанной женщины – Грейс была всем, о чем он только мог мечтать.

Он опустил взгляд ниже, на ее роскошные формы. Ее ноги были слегка расставлены, и мысль о том, чтобы расставить их еще шире и проникнуть в нее, взбудоражила Юлиана.

Он вздохнул и направил струи воды на плечи Грейс.

– О, как приятно! – прошептала она.

Юлиан стиснул зубы, чтобы усмирить бунтующую плоть. Желание дотронуться до нее было таким же сильным, как голод и жажда вовремя заточения в книге.

Грейс повернулась к нему, ее щеки пылали. Она дотянулась до мочалки, намочила ее и намылила. Юлиан не шевелился, пока она мыла его. Ее руки скользили по его мускулистому телу, и от этого страдания его только усиливались.