У всякого народа есть родина, но только у нас – Россия. Проблема единения народов России в экстремальные периоды истории как цивилизационный феномен российской государственности. Исследования и документы - Юрий Дьяков

Огромной силой в тылу сражавшихся войск являлось партизанское движение, в котором также принимали самое активное участие представители многих национальностей, в том числе репрессированных народов, о чем свидетельствует и публикуемые письма, направлявшиеся с фронта, материалы проведенных исследований.

Цементирующим началом совместной борьбы на фронтах войны выступал тот фактор, что представители разных национальностей Союза ССР связывали свои судьбы с военным делом, становились известными военачальниками, получившими огромную признательность народов Союза ССР, заслуженную славу.

Накопленный ими опыт с успехом использовался в годы Великой Отечественной войны. Отдельные представители разных народов были известными хозяйственниками, организаторами отраслей народного хозяйства в трудных условиях военного времени и в послевоенный период.

Однако государственное управление процессами в сфере национальной политики в 1920–1930‑е гг., проведение жесткой хозяйственной политики привело в конечном итоге к тому, что некоторая часть народов бывшего Союза ССР, начиная с середины 1930‑х гг., была, депортирована в Казахстан, республики Средней Азии, а также в отдельные регионы восточной части Российской Федерации.

И, если эти действия во второй половине 1930‑х гг. носили исключительно спонтанный характер, то уже в первой половине 1940‑х гг. они со стороны Правительства Союза ССР приобретали беспрерывный и целенаправленный характер.

Именно таким способом Правительство Союза ССР решало задачу стабилизации положения на местах, то есть там, где была напряженной этнополитическая обстановка, требовавшая огромных усилий со стороны партии и государства. Однако ситуация складывалась таким образом, что более удобным для органов власти оказалось выслать, депортировать ту или иную этническую общность, чем проводить кропотливую работу по стабилизации обстановки.

В целом динамика этих действий выглядела следующим образом. По данным созданного в марте 1944 г. в структуре НКВД Союза ССР Отдела спецпоселений, начиная с середины 1930‑х годов и до конца 1940‑х гг. (в 1949 г. был произведен переучет спецпоселенцев), на территории страны среди подвергшихся принудительному переселению было: 1 024 722 гражданина немецкой национальности («российские немцы»), около 640 чеченцев, ингушей, карачаевцев, балкарцев, 92 тыс. калмыков, 692 тыс. бывших кулаков, в число которых входили в преобладающем количестве представители русской национальности, 194 тыс. крымских татар, около 40 тыс. греков, армян и болгар из Крыма. В числе депортировавшихся оказались также около 30 тыс. греков из районов Черноморского побережья Грузии и Краснодарского края, около 100 тыс. турок, курдов, хемшин из Месхетии, более 400 тыс. поляков, граждан Украины и Белоруссии, более 215 тыс. литовцев, латышей, эстонцев, 12 тыс. финнов, 172 тыс. корейцев, 8 тыс. китайцев, 8 тыс. иранцев, представители других национальностей[368].

Разумеется, проводимая в Союзе ССР политика принудительных переселений народов, несла неисчислимые страдания, не могла быть оцененной положительно, заслуживает всемерного осуждения и отторжения.

В то же время в советской, российской историографии до сих пор мало обращалось внимания на такую сторону проблемы как участие представителей «поруганных» народов в Великой Отечественной войне, как непосредственно во фронтовых сражениях с врагом, так и в тылу. Авторы имеющихся немногочисленных исследований касались в основном количественных характеристик описываемых событий[369].

Судьбы их складывались по-разному. Однако ощущалось желание сражаться за свое Отечество, в полном понимании этого слова, не щадя своей жизни. Проявлявшие огромную волю и героизм и тем не менее они оказались как бы за бортом своего же общества, его изгоями. И в это же время многие из представителей «поруганных» народов были удостоены наград родины, а отдельные получили и звание Героев Советского Союза.

В тылу нашло применение такого явления как формирование из репрессированных народов трудовых колонн, рабочих батальонов и т. д., использование дешевого, поистине рабского их труда. Однако и эти действия не нашли должной оценки.

Следует сразу же отметить, что источниковая база вопроса не отличается широтой. Применительно к каждому из репрессированных народов она базируется в первую очередь на имеющихся документах «Особой «паки Сталина», где в отчетах разных структур силовых министерств встречаются сведения об участии контингентов репрессированных этнических общностей на фронтах Великой Отечественной войны. Особенно ценные материалы содержатся в фондах отдел НКВД СССР по борьбе с бандитизмом.

Так, в обобщающей справке (март 1949 г.) о численности спецпереселенцев, служивших ранее в Красной армии, динамика этого вопроса выглядела следующим образом (См. Табл. 1).

Таблица 1. Численность спецпоселенцев, служивших ранее в Красной армии (из сведений на март 1949 г.)

Несомненно, расширить представление об участниках Великой Отечественной войны позволяют материалы, сохранившиеся в республиканских центрах хранения документов новейшей истории. Это в полной мере относится ко всем регионам, с территории которых осуществлялось переселение подвергнувшихся репрессиям этнических общностей.

Наряду с этим определенную ценность представляют для исследования процесса и архивные документы регионов расселения депортированных граждан в годы Великой Отечественной войны. В данном случае материалы раскрывают трудовой героизм спецпереселенцев на трудовом фронте в тылу. Своим самоотверженным трудом они также преумножали победу над врагом, работая на производстве, в промышленности, сельском хозяйстве. В сельском хозяйстве трудились десятки стахановцев из спецпереселенцев. В числе публиковавших многие подборки документов, в которых затрагивается и проблема Великой Отечественной войны[370].

Раскрытию многих сторон участия репрессированных граждан в Великой Отечественной войне содействуют воспоминания непосредственных участников войны, опубликованные как в авторских изданиях, так и в специальных сборниках[371]. Многие из воспоминаний публиковались в периодической печати.

В этом плане особую ценность приобретают, например, воспоминания Маркса Хана о корейцах в годы Великой Отечественной войны. Накануне Великой Отечественной войны корейские колхозы буквально за два года, получив колоссальные урожаи риса, особенно в Ташкентской области (Узбекская ССР) и Уштобе (Казахская ССР), сразу же стали жить зажиточно. Этому содействовала и продуманная аграрная политика правительства республик, в которых проживали советские корейцы. Они временно, на два года, освободили все корейские колхозы от налогов. И буквально за три года – с 1938 по 1940 гг. – все корейские колхозы были обустроены, появились новые дома, которых не было в Средней Азии, электростанции, школы, кинотеатры, клубы, библиотеки.

Такие колхозы Средне-Чирчикского района, как «Полярная звезда», «Северный маяк», «им. Ленина» и другие были очень богатыми к 1941 г., к началу Великой Отечественной войны. В эти районы устремились корейцы из других мест поселения. И буквально за три года численность корейского населения Узбекистана резко возросла. Все это позволяет сделать вывод о высокой хозяйственной организованности корейской общности, ее индивидуальной саморганизованности, как неотъемлемой черты менталитета корейцев.

Как пишет М. Хан, «к началу Великой Отечественной войны корейское население в Средней Азии и Казахстане в своем абсолютном большинстве по меркам того времени жило довольно зажиточно. Это было очень позитивным симптомом»[372].

Богатым источником являются и архивы республиканских, краевых и областных музеев. В связи с этим объемный материал собран, например, краеведческими музеями Ингушской Республики, где особое внимание придавалось воспоминаниям участников Великой Отечественной войны. Многие из этих воспоминаний публиковались в республиканской прессе[373].

На основе источников, включая и документы областных архивов, и воспоминания, собрания музеев установлено, что, по приблизительным данным, на фронтах Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. находилось более 20 тыс. калмыков-солдат и офицеров, из них 25 % были коммунистами, многие из воинов-калмыков дошли до Берлина[374].

Многие сведения об участии представителей репрессированной калмыцкой этнической общности содержатся также в опубликованных воспоминаниях участников войны[375]. Эти воспоминания отмечают о конкретном вкладе калмыков, сражавшихся на фронтах Великой Отечественной войны. «Тов. Хонинов – сын калмыцкого народа, с честью выполнял воинскую присягу. Он не щадил ни сил, ни энергии, ни самой жизни для победы над злейшими врагами человечества – фашистскими захватчиками. По итогам боевой деятельности и развития партизанского движения, и защите советских граждан от угона и истребления гитлеровскими захватчиками заслуживает звания Героя Советского Союза, – констатировал в своих воспоминаниях командир Могилевского партизанского отряда, Герой Советского Союза полковник Сидоренко-Солдатенко о калмыке М. В. Хонинове[376]. Подобных отзывов о воинах-калмыках встречается множество.