Тайна куртизанки - Джоанна Борн

— Вы это поймете, вы же умная девушка.

— Я не имею в виду сейчас, здесь. Я имею в виду…

Анник сделала ошибку, посмотрев в зеркало. Оно показало ей совершенную оборванку с приоткрытым ртом и вытаращенными глазами. Роберт тоже был в зеркале. Его пальцы, словно шелк, касались ее спины, расстегивая платье.

— Как вы можете быть сразу обоими? — Ее голос стал молодым и смущенным. — Роберт, как вы можете быть Греем? Я смотрю, смотрю на вас, это вы оба, и я думаю, что умру от этого.

— Маловероятно.

— Я не могу делать это с вами, когда не знаю, кто вы. — Но она лгала. Не имело значения, кто из них заставлял ее так себя чувствовать.

— Давайте выясним, сможете ли? — Грей занимался узлами.

Она этого не хотела. Она жаждала этого всем сердцем. И в голове у нее была абсолютная пустота.

Он развязал последний узел. Распахнул ее платье, отвернув края, словно лепестки, и потянул вниз. Не торопясь. Платье соскользнуло с нее длинной темной колонной.

— Вы не можете представить, как я ненавижу это платье. Я хотел сорвать его каждую минуту с утра до вечера. Я мечтал об этом.

— Роберт не хотел этого, — хрипло сказала она.

— Роберт хотел этого до зубной боли. — Он спускал с ее плеч рубашку, постепенно открывая грудь. — Я — Роберт. Я знаю.

Ее руки инстинктивно попытались удержать рубашку, но она позволила ей соскользнуть. Пусть это случится с ней. Теперь она была почти голой. В борделях имелись такие зеркала, и она не понимала зачем. Сейчас поняла, видя себя обнаженной вместе с ним. Это сделало ее только женщиной без всякой одежды и с темным силуэтом мужчины позади нее. Изначальная простота. Совершенно ясно, чем скоро займется обнаженная девушка в зеркале.

Анник смотрела в пол, чтобы не видеть себя покоренной в таком дурацком смысле. Ковер был с рядами ярких цветов, вокруг ног темной кучей лежали ее платье и белая рубашка. Грей встал на колени, чтобы найти в этой куче ее нож, которого у нее не было, о котором она даже ни разу не вспомнила. Затем были сняты чулки, и она сбросила ботинки. Его прикосновение казалось бархатом на ее ногах, она вообще перестала думать.

— Боже, вы прекрасны! Ложитесь в ванну, пока вода горячая. — Он подтолкнул ее в том направлении.

Маман велела бы ей делать, что он просит. Это путь умной шпионки… использовать свое тело, чтобы соблазнить и управлять. Но соблазнили ее.

Анник шагнула в ванну, и маленькие волны гладили ее, пока она в них опускалась. Затем она погрузилась до подбородка, не сводя взгляда с Грея.

Тот сел на резную скамейку, развязал галстук и повесил его на нос одному из грифонов, служивших подлокотниками. Рядом положил куртку.

— Давайте помоем вам голову.

— Если вы уйдете, я сама помою все, что вы захотите.

Годы работы агентом не подготовили ее к такой ситуации. Впрочем, ее не подготовило бы к этому и десятилетие скаканья в аду со львами и демонами. Он улыбнулся как Роберт, медленно, ласково.

— Знаете, вы стали настоящей бродягой в ту минуту, когда вышли на дорогу. Грязной, помятой, жующей стебли травы. Я наблюдал, как с каждым шагом вы становились все грязнее и неопрятнее. У вас совершенно удивительная защитная окраска.

— Если ты бродяга, то надо выглядеть, действовать и пахнуть как бродяга. Я выучилась этому раньше, чем начала говорить.

— Но теперь вы не бродяга и вам надо помыть голову. — Он вынул из манжет запонки, положил их на куртку и начал расстегивать пуговицы рубашки.

Значит, он займется с ней любовью здесь? Отнесет ее на ковер у огня и уложит перед зеркалом? Создастся ли такое ощущение, будто с ней занимаются любовью двое мужчин — Грей и Роберт? Ее очень пугала эта ситуация, и она решила подольше оставаться в ванне, чтобы все обдумать.

Грей стянул через голову рубашку, и она впервые увидела его раздетым. У него было тело солдата. Тонкая белая линия на ребрах — это сабельный порез. Черные точки — шрапнель, четыре-пять кусочков. Были и другие шрамы, его не раз пытались убить. И никому это не удалось, потому что Грей выносливый, непреклонный и к тому же умнее, чем они.

Он стянул один сапог, отшвырнул его к камину, проделал то же самое со вторым, затем встал и потянулся. Сотни мускулов заиграли под кожей, он был очень красив. Анник захотелось потереться об него щекой, прикоснуться к нему губами.

Когда Грей подошел, она могла бы поклясться, что его глаза сверкали, как раскаленные угли. Она погрузилась еще глубже, хотя вода не могла ее спрятать. Грей наклонился, и его грудь оказалась так близко, что она без труда могла бы ее поцеловать.

— Мой вам совет — закройте глаза, — сказал он, зачерпнув ладонями воду.

Анник не поняла зачем, пока он не вылил эту воду на нее.

— Не принимаете хороших советов, да?

— Мне это уже говорили.

Выплюнув изо рта воду, она вытерла ладонью глаза. Когда он повторил эту процедуру, она уже была к этому готова. Струи текли у нее по лицу, пока она до конца не промокла. Он намыливал себе руки душистым мылом. Это был запах Роберта, не Грея. Она будет пахнуть Робертом, когда он закончит заниматься с ней любовью.

Когда они закончат…

— Вам не надо это делать. Я давным-давно сама мою голову.

— Разнообразие не помешает, верно? Пока я вас намыливаю, не открывайте глаза. У меня нет опыта.

Анник не сопротивлялась, зная, что спорить с ним бесполезно. Он совершенно безжалостный человек.

— Не дышите, — приказал он.

На этот раз она была умнее и набрала воздуха раньше, чем он толкнул ее под воду.

— Проклятие! Вы меня утопили! — Она яростно трясла головой, разбрызгивая кругом воду. И на него тоже. — Вам требовалось лишь попросить, и я…

Первый поцелуй, обжигающий как огонь, заставил ее умолкнуть. За ним последовала серия коротких поцелуев, требующих от нее ответа. Это был единственный безопасный образ действий с таким совершенно безжалостным человеком.

— Я хочу вас до безумия, — прошептал он. — И не переставал ни на минуту с тех пор, как увидел вас в подвале Леблана. Целыми днями я мог думать лишь о том, как раздену вас догола.

Он пах корицей. Удивительно, что у человека вроде Грея был такой обыкновенный, домашний запах. Видимо, это и позволило ему каким-то образом проникнуть сквозь ее защиту. Она до головокружения хотела его.

Что-то втискивалось рядом с ней ванну. Потом с другой стороны. И вот он уже на ней, обнаженный, жаждущий ее, как жеребец кобылу. Он погрузился в воду, скользнув по ее телу. Она бы могла испугаться если б у нее вообще остались какие-либо эмоции, кроме потрясения таким поворотом событий.

Она крепко держалась за края ванны.

— Вы не можете это сделать. Я имею в виду, это невозможно физически. Здесь не комната.