Кроваво-красный снег. Записки пулеметчика Вермахта - Ганс Киншерманн

— Знаешь что? — обращается неожиданно Профессор к Вейхерту. — Я нашел на снегу возле грузовика одну вещицу, которая говорит о многом. Своего рода улику.

— О чем ты? — удивленно смотрит на него Вейхерт.

— Только не надо делать вид, будто ты удивлен, — отвечает Профессор и заговорщически подмигивает нам. — Когда ты забирался в кузов, в зубах у тебя была зажигалка, но когда прибежала Катя, ты от волнения выронил ее!

Мы проезжаем по дну оврага и прислушиваемся к звукам боя, которые делаются все громче и громче. Нас неожиданно встречает настоящий град пуль, выпущенных из стрелкового оружия, и мы вынуждены съехать обратно в овраг. Когда мы соскакиваем на землю, над нашими головами со свистом пролетают мины. Одна из них попадает в машину. Затем противник начинает обстреливать нас из противотанковых орудий, однако наши танки тут же дают ответный залп и уничтожают несколько вражеских бронемашин. Таким образом нам удается остановить наступление советских войск.

Когда мы бросаемся в контратаку, то видим наших солдат, вынужденных отступить с переднего края. Они несут своих раненых товарищей. Настроение у них паническое. Какой-то унтер-офицер сообщает, что после мощного артиллерийского обстрела враг направил на наши позиции танки и пехоту. Русские понесли большие потери убитыми и ранеными.

Мы медленно наступаем под прикрытием танков и пушек. Сначала все идет гладко, но вскоре мы оказываемся в пределах досягаемости вражеской артиллерии. На открытой местности нет практически никаких укрытий, и поэтому мы снова несем огромные потери. Наконец нам удается расчистить главный путь подвоза к передовой и отбросить противника на некоторое расстояние на юг. С наступлением ночи мы отступаем на небольшое расстояние и занимаем линию обороны, где уже есть траншеи, которые нужно лишь немного укрепить.

Ночь выдалась неспокойная. Сначала противник обстреливает пустые позиции впереди нас, затем, поняв, что там никого нет, увеличивает дальность стрельбы. Некоторое время спустя, когда с неба начинает валить снег, в атаку выступает советская пехота. В свете трассирующих снарядов мы видим, как русские неумолимо надвигаются на нас. У них нет ни малейшего шанса подойти близко к нашим позициям. Противник несет немалые потери, и его атака захлебывается. Мы слышим крики раненых и умирающих, к которым никто не приходит на помощь.

Красноармейцы занимают траншеи прямо напротив нас. Время от времени они стреляют в нас трассирующими пулями, на короткий миг освещающими темное ночное небо. В воздухе порхают редкие снежинки. Нам кажется, что снова наступило блаженное затишье, но мы понимаем, что это ненадолго.

Кто-то сзади заходит в нашу траншею и спрашивает:

— Кто у вас первый номер?

— Я. Что там новенького? — спрашиваю я и узнаю голос Биттнера.

— Пайки получили?

— Нет!

— Черт побери! Почему возитесь так долго? — раздраженно восклицает Биттнер.

— Верно, у нас тут непорядок. Профессор должен был уже давно вернуться с нашими пайками, — вступает в разговор Пауль Адам. — Грузовик с пайками находится недалеко от нас. Нам даже слышно, как звенят котелки.

— Надеюсь, что Профессор не заблудился, — говорит Фриц Хаманн. — Он и в дневное время плохо видит, не говоря уже о ночи.

— Ладно, не делай из мухи слона! — заявляю я, пытаясь успокоить товарищей. — С ним же Крамер пошел.

Проходит еще пятнадцать минут. Солдаты из разместившихся по соседству взводов не видели наших парней и ничего не слышали о них. Мы подозреваем, что Крамер и Профессор либо блуждают где-то перед нами, либо забрели на ничейную землю.

— Может, выстрелить трассирующими? — предлагает Пауль.

— Не стоит, — возражает Вольдемар. — Если они впереди, то мы можем задеть их. Да и Иваны тут же начнут стрелять в ответ…

Не успевает он закончить фразу, как с советской стороны в небо взлетает осветительная ракета. В следующее мгновение тишину разрывают пулеметные очереди и выстрелы из винтовок. С нашей стороны в воздух взлетают несколько ракет, освещающих ровное заснеженное поле, простирающееся перед нами. Ничего! Никакого движения. Стрельба постепенно затихает.

Что происходит? Почему русские так нервничают? Такое случается часто. Стоит одной стороне сделать выстрел, как другая отвечает ей и в воздух взлетает ракета. Хотя по-прежнему сохраняется тишина, мы остаемся начеку и внимательно вслушиваемся. Проходит еще полчаса. Пауль толкает меня локтем в бок и говорит, что ему показалось, будто он только что слышал чьи-то негромкие голоса где-то впереди нас. Из соседнего окопа неожиданно раздается голос:

— Давай, Гейнц, запускай ракету! — произносит кто-то

В небо с шипением взлетает ракета, озаряя на несколько секунд ночное небо. Неужели мне показалось, что я заметил какие-то фигуры, поспешно бросившиеся на землю?

— Еще одну! — звучит тот же голос, и в воздух взлетает новая ракета. В ее ярком свете мы отчетливо видим фигуры в маскировочных халатах, бросающиеся на землю и пытающиеся слиться с заснеженным полем. Я опускаю ствол пулемета чуть ниже.

— Стойте! Не стреляйте! Не стреляйте! — кричит кто-то.

— Профессор! Крамер! Это вы? — спрашивает Вольдемар.

Ничего не ответив, две фигуры бросаются к нам. Им вслед ударяет пулеметная очередь. Теперь ситуация предельно ясна. Жму на гашетку и даю несколько очередей в направлении вспышки от выстрелов вражеского пулемета, который тут же смолкает. Профессор и Крамер уже успели запрыгнуть в наш окоп. При вспышке очередной ракеты мы видим, что русские лежат на земле. Один из русских добровольцев нашего стрелкового взвода кричит им что-то на их родном языке. Ему кто-то отвечает. Когда красноармейцы медленно встают, два наших солдата приближаются к ним и вскоре приводят их на наши позиции. Это была советская разведгруппа, состоявшая из шестнадцати человек. Четверо из них погибли, несколько советских солдат легко ранены.

Подползаю к окопу Профессора. Там уже собралось несколько наших товарищей. Профессор объясняет, что они заблудились и свернули куда-то направо и неожиданно оказались на ничейной земле, где совсем потеряли ориентировку.

— Одному богу известно, как нужно идти по этой снежной целине, да еще ночью, — тоскливо стонет он. — Пути не разобрать, все выглядит одинаково — белое смертельное покрывало, со всех сторон подстерегает опасность.

Он рассказывает, как они внезапно услышали впереди какой-то шум и решили, что благополучно вернулись на наши позиции. Их как громом поразило, когда перед ними неожиданно возник советский солдат и обратился с ним с какими-то словами. Профессору удалось ударить его по голове котелком. В следующую секунду тогда русские открыли огонь — именно эти звуки стрельбы мы и услышали.