Любить то, что есть: Четыре вопроса, которые могут изменить вашу жизнь - Кейти Байрон

Шарлотта: Да, именно так я себя веду.

Кейти: А она ведь ваш ребенок.

Шарлотта: Да.

Кейти: А вы относитесь к ней так, словно это какая-то зараза проникла в дом.

Шарлотта: Верно. Так оно и есть.

Кейти: Она — ваше драгоценное дитя, а вы относитесь к ней как к врагу. Это власть неисследованных мыслей. Это власть ужаса. Он имеет собственную жизнь. Вы думаете; «Я ее боюсь», и вы должны это прожить. Но если вы исследуете эту мысль («Я ее боюсь» — это правда?), то ужас исчезнет. Теперь, когда она войдет в дом и у вас появится мысль «Я ее боюсь», страх сменится смехом. Вы просто обнимете ее и почувствуете, как она боится самой себя. Она сядет рядом и расскажет вам все. В вашем доме сейчас нет слушателя, там есть только учитель страха. Это понятно, поскольку до сих пор вы не спрашивали себя, являются ли ваши мысли правдой. Давайте посмотрим на следующее утверждение.

Шарлотта: Я нуждаюсь в том, чтобы Линда держалась подальше от меня, когда она находится под воздействием наркотиков.

Кейти: Это правда? И я не говорю, что нет.

Шарлотта: Я так чувствую,

Кейти: А она приходит к вам, когда находится под наркотическим воздействием?

Шарлотта: Нет, больше нет.

Кейти: Итак, это то, в чем вы нуждаетесь, поскольку это именно то, что вы имеете. Ошибки быть не может. Если моя дочь не приходит ко мне, то так я узнаю, что я в ней не нуждаюсь. Если она приходит, то так я узнаю, что я в ней нуждаюсь.

Шарлотта: А когда она приходит, я отношусь к ней вот так ужасно.

Кейти: Итак, разверните это утверждение.

Шарлотта: Я нуждаюсь в том, чтобы я была подальше от себя, когда я нахожусь под воздействием наркотика. Это действительно правда.

Кейти: Один из способов, с помощью которого вы можете быть вдали от себя, когда находитесь под воздействием наркотика — наркотика по имени Линда, — это осудить свою дочь, записать это, задать четыре вопроса и сделать разворот. И держитесь подальше от той, какой вы себя считаете, — испытывающей страх, разъяренной женщины. Вернитесь назад к своему прекрасному «Я», Это то, чего вы хотите, так что я знаю, что вы можете это сделать. Это работа для жизни. У вас гораздо больше энергии, когда вы просто работаете над собой.

Шарлотта: Да, тогда бы я хотела, чтобы она находилась рядом со мной, независимо оттого, употребляла она наркотики или нет.

Кейти: Я не знаю.

Шарлотта: По крайней мере, я буду доступной для нее, когда она находится под воздействием наркотиков, вместо того чтобы отгораживаться от нее.

Кейти: Это может быть гораздо менее мучительно для вас обеих.

Шарлотта: Да.

Кейти: Замечательно осознавать это. Прекрасная Работа, дорогая моя.

12. Подружиться с самым худшим, что может случиться

Все происходит ради меня, а не со мной.

Мне приходилось помогать людям выполнять Работу в отношении насилия, войны во Вьетнаме и в Боснии, пыток, заключения в нацистских лагерях, смерти ребенка и длительных, мучительных болезней, таких как рак. Многие из нас считают, что человек не в силах принимать экстремальные переживания такого рода с безусловной любовью. Но это не только возможно, любовь — это наша подлинная сущность.

Все ужасное происходит только в нашем мышлении — нигде больше. Реальность всегда добра, даже в ситуациях, напоминающих ночные кошмары. История, которую мы рассказываем, — это всего лишь кошмарный сон, переживаемый нами. Когда я говорю, что самое худшее из того, что может быть, — это убеждение, то я выражаюсь буквально. Самое худшее из того, что может быть, — это система ваших неисследованных убеждений.

При обучении Работе я люблю использовать исследование для того, чтобы провести людей через то, чего они больше всего боятся, через худшее, что могло бы случиться. Для многих из них самым худшим является смерть. Часто они верят в то, что будут страшно страдать не только в процессе умирания, но и после того, как умрут. Я погружаю их достаточно глубоко в эти не дающие уснуть кошмары, чтобы развеять иллюзию страха, боли и страдания.

Я сидела рядом со многими людьми, находившимися на смертном ложе, и после того как мы проделывали Работу, они всегда говорили мне, что им хорошо, Я помню одну очень испуганную женщину, которая умирала от рака. Она попросила, чтобы я посидела с ней, поэтому я пришла. Я села около нее и сказала: «Я не вижу проблемы». Она ответила: «Не видите? Ну хорошо, я покажу вам проблему» — и откинула простыню. Одна ее нога так распухла, что была почти вдвое толще, чем нормальная нога. Я смотрела, смотрела и все еще не могла найти проблему. Она сказала; «Вы, наверное, слепая! Посмотрите на эту ногу. А теперь взгляните на другую», И я сказала: «О, теперь я вижу проблему. Вы страдаете от убеждения, что эта нога должна выглядеть так же, как та. Кем бы вы были без этой мысли?» И она поняла. Она начала смеяться, и страх улетучился через этот смех. Она сказала, что чувствует себя более счастливой, чем когда-либо в своей жизни.

Однажды я навещала женщину, которая умирала в хосписе. Когда я вошла, она дремала, поэтому я просто сидела около ее кровати, пока она не открыла глаза. Я взяла ее за руку, и мы говорили в течение нескольких минут, потом она сказала: «Я так боюсь. Я не знаю, как умирать», Я спросила: «Дорогая, это правда?» Она ответила: «Да. Я просто не знаю, что делать». Я сказала: «Когда я вошла, вы дремали. Вы знаете, как засыпать?» Она ответила: «Конечно». И я сказала: «Вы закрываете глаза каждый вечер и засыпаете. Люди с нетерпением ожидают сна. Все это похоже на смерть. В этом нет ничего ужасного, если исключить вашу систему убеждений, утверждающую, что в этом есть что-то еще», Она сказала, что верит в загробную жизнь, и добавила: «Я не знаю, что делать, когда я попаду туда», Я спросила ее; «Можете ли вы на самом деле знать, что вам нужно будет что-то делать?» Она ответила: «Полагаю, что нет». И я сказала; «Вы ничего не должны знать, все в порядке. Все, что вам нужно, там для вас есть, вы не должны об этом задумываться. Все, что от вас требуется, — это заснуть, когда нужно, а когда проснетесь, вы будете знать, что делать», Конечно, я говорила ей о жизни, а не о смерти.

Затем мы перешли ко второму вопросу. «Можете ли вы быть абсолютно уверены, что не знаете, как умирать?» Она рассмеялась и сказала, что предпочитает быть со мной, а не со своей историей. Какая радость, что не надо никуда идти, кроме того места, где мы уже находимся сейчас.

Когда ум размышляет о смерти, он смотрит на ничто и утверждает, что это нечто, для того чтобы устраниться от познания того, чем он — ум — в действительности является. Пока вы не будете знать, что жизнь равнозначна смерти, вы всегда будете пытаться контролировать то, что происходит, а это всегда причиняет боль. Без истории, которая противостоит реальности, никакой печали быть не может.

Страх перед смертью — это последнее, что скрывает наш страх перед любовью. Мы думаем, что мы боимся смерти нашего тела, хотя в действительности мы боимся смерти нашей идентичности. Но через исследование, когда мы понимаем, что смерть — это только концепция и что наша идентичность тоже только концепция, мы приходим к осознанию того, кто мы такие. И это конец страха.

Потеря близких нам людей — это еще одна концепция. Я была в родильной палате, когда родился мой внук Рэйс. Я полюбила его, как только увидела. Потом я поняла, что он не дышит. Врач с тревогой посмотрел на его лицо и сразу же начал что-то делать с ребенком. Сестры понимали, что эти процедуры не действуют, и можно было заметить, что в палате нарастает паника. Все, что они делали, не срабатывало — ребенок не дышал. В какой-то момент Роксана посмотрела мне в глаза, и я улыбнулась. Позже она сказала мне: «Ты знаешь эту улыбку, которая часто бывает на твоем лице, мама? Когда я вижу, что ты на меня так смотришь, меня охватывает волна покоя. И даже если бы ребенок не начал дышать, со мной все было бы хорошо». Вскоре после этого дыхание пришло к моему внуку, и я услышала, как он кричит.

Я рада, что Рэйсу не нужно было дышать для того, чтобы я его полюбила. Чьим делом было его дыхание? Не моим. Я не собиралась упустить ни одного мгновения рядом с ним, независимо от того, дышит он или нет. Я знала, что даже без единого вдоха он жил полной жизнью. Я люблю реальность такой, какая она есть прямо сейчас, а не такой, какую могла бы создать моя фантазия.

Генри: Я злюсь на смерть, потому что она разрушает меня. Я боюсь умирать, Я не могу принять смерть. Смерть должна предоставить мне возможность реинкарнации. Смерть мучительна. Смерть — это конец. Я никогда не хочу испытывать страх перед смертью.