Купец. Поморский авантюрист (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич

— Не боись, — продолжил Агафон, дав Митьке струхнуть по полной и, так сказать, насладиться моментом. — Не мое это дело.

— Спасибо, благодарю… — нашелся рыбачок, акцент мигом исчез. Он понимал, что нет смысла отнекиваться, пудрить купцу голову. Агафон вскрыл его с той же легкостью, как нож вскрывает консервную банку.

— Нос в чужие дела не привык совать, — пояснил свою позицию купец. — Если немцем представляешься, значит, так надо, а вот Семён со своими купцами, похоже, наглеет, кусок побольше захапать хочет. Нехорошо получается. Говоришь, что Ивановское сто без мыта будет торговать?

— Английско-новгородскую компанию откроют, чтобы англичане могли без мыта торговать, — поправил Митька, но тут же осекся. Все вдруг встало на свои места. О какой английско-новгородской компании могла идти речь, если рыбачки были на Руси единственными англичанами, на имя которых и хотели открыть компанию в Новгороде.

— Угу, — улыбнулся Агафон, видя, что Митька задумался. — Ты сам понимаешь, что английско-новгородская компания будет липовая. Не так ли?

Митька понимал. Он теперь отчетливо понял, почему новгородцы подвели к тому, чтобы запросить у Царя быть посыльными к Марии. Рыбачков в Лондон никто не собирался брать. Мария… Да бог с ней, английской Королевой, любой первый же попавшийся на пути новгородского посольства англичанин раскусит обман в ту же минуту. В Лондоне всяко не по-русски придется говорить. А вот как сделать так, чтобы посольство состоялось без главных действующих лиц, — в этом у новгородцев опыт уже был. Обвели же вокруг пальца русского Царя Иоанна Васильевича, когда на приеме в Кремле сэр Уиллоби не сказал ни слова. Так отчего бы трюк не повторить в Лондоне, во дворце английской королевы? Грамотка на посольство у новгородцев, считай, была в кармане, а на вопрос, куда подевался сэр Уиллоби, ответ всяко найдется.

Рыбачок думал, что Агафон станет задавать вопросы, выпытывать и расспрашивать о том, кто есть Митька на самом деле, а потом сдаст преступника царским людям. Но, похоже, купцу было более чем достаточно услышанного.

— Торговать, значит, думаешь? — спросил купец.

— Ну так… — Митька пожал плечами. — Думаю, раз купцом назвался.

— Бойко ты.

— А по-другому можно?

Агафон по всему его виду хотел добавить что-то еще, но промолчал, махнул рукой.

— Иди, Гуго, не имею права тебя задерживать, — вдруг сказал он, когда первые лучи солнца уже вовсю светили ему в лицо. Агафон приподнялся и, не обращая внимания, что на руках Митьки все еще засохший навоз, протянул руку. — Рад был познакомиться.

Митька пожал руку, на этот раз крепко, набравшись смелости — Агафон вроде угрозы не представляет. Что, если попытаться воспользоваться этим… Неспроста же купец так о Семёне и делах Ивановского сто интересовался, может, какой свой интерес есть? Неплохо было бы попытаться заиметь себе такого союзника, а в том, что Агафон был купец знатный, Митька не сомневался. Рыбак кашлянул в кулак да и скажи:

— Агафон, а Агафон, может, я тебе полезен чем буду, раз уж о торге договариваться?

Купец немало удивился. Пощурился, по губам скользнула улыбка, явно одобряющая.

— И чем же?

— Мало ли, какой торг смогу провести? Вот что тебе надо? Ты скажи, а я достать попытаюсь.

— Мало ли… — ответил Агафон, подался чуть к собеседнику, продолжил: — Иди…

Митька поднялся — ну попытка не пытка. По крайней мере, попытался. Он побрел к выходу, как-никак вся эта ночная история закончилась относительно благополучно для него самого. Да, служилые мертвы, но Митька целехонек. Рыбачок уже собрался выходить, когда Агафон вдруг окликнул его.

— Ась? — отозвался Митька.

— Слушай, а прав ты, мало ли, как все обернется. У нас в Туле не хватает лошадок боевых, — сказал он…

***

До дома Митьку проводили люди Агафона, но заходить вместе с ним не стали, что тоже говорило о многом. Удивило то, что оповестить царских людей Агафон послал лишь тогда, когда подошла к концу их встреча. Таким образом, передавать англичанина им в руки не стал. Впрочем, гораздо больше Митьку удивил тот факт, что Агафон не предложил Митьке переодеться и вымыться — рыбачок так и пошел к своему двору на Никольской улице с ног до головы перепачканный в навозе.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Измученный и грязный, он завалился через порог, где его уже ждали новгородские купцы, тотчас облепившие его со всех сторон, как комары. Купцы выглядели озадаченными и обеспокоенными, еще бы — англичанин, за которого они поручились перед Государем, вдруг исчез.

— Ты где был? — раздраженно рявкнул Семён.

— Что стряслось? — поддержал Акинфий.

Вопросы сыпались со всех сторон. Митька был настолько измотан после бессонной ночи, что просто прошел, как какое-нибудь привидение, мимо галдящих купцов и завалился на свою кровать. Голова не работала, сил не осталось совсем. Стоило признаться самому себе, что последние события рыбак попросту не вывез. Наверное, еще чуть-чуть, и произошел бы окончательный надлом, но в этот момент в организме Митьки будто сработал предохранитель. Что-то перещелкнуло и отключило рыбачка от внешнего мира. Как бы ни хотели обратного купцы, но, коснувшись головой постели, Митька заснул беспробудным сном.

Пришел он в себя к следующему полудню, проспав весь день, ночь и бо́льшую часть следующего утра. И стоило ему только открыть глаза, как он обнаружил подле себя рыбачков, которые сидели возле своего капитана все это время, не смыкая глаз. Усердно молились, крестились и просили Бога, чтобы Митька поправился. Можно было понять Олешку и близнецов, находившихся в неведенье о своей судьбе.

Купцов в доме не было. Как выяснилось, они отбыли на пир, организованный Иоанном Васильевичем. Царь принял решение и был готов вручить англичанам грамоту, о чем вчера пополудни пришел уведомить посыльный из Кремля. Пир был назначен на сегодняшний день. Быстро и необычно Царь отреагировал на случившееся той ночью, когда сэр Уиллоби чуть было не расстался с жизнью. Поспешное решение можно было рассматривать как попытку загладить вину.

Посыльный застал сэра Уиллоби без сознания, хотя купцы повелели наемничкам привести его в надлежавший вид, и те не покладали рук. С посыльным пришел царский лекарь, который осмотрел посла и рекомендовал соблюдать постельный режим, чтобы как следует набраться сил. Этим и воспользовались новгородцы, смекнувшие, что на пир Митька не пойдет, и вызвавшиеся принять честь поприсутствовать там вместо него. В Кремле возражать не стали, пир дело такое, что просто так не отменишь, когда все готово и гости приглашены.

Впрочем, не до пира было Митьке теперь. Он чувствовал себя загнанным зверем, который угодил в охотничьи силки. На пиру Царь одобрит предварительные договоренности, выдаст грамотку новгородцам, а по ее выдаче… «англичане» отныне станут не нужны. Вспомнился Агафон и ночное нападение. Что, если все это было подстроено так, чтобы окончательно раскусить рыбаков? Но, с другой стороны, не стал бы тогда купец тульский говорить о лошадках. Не стал бы, разумеется. Правда, толку-то. Достать лошадок Митька не мог, разве что из-под земли, поэтому и на Агафона он тоже не мог рассчитывать в своем противостоянии с Семёном. Все рухнуло разом…

Олешку и близнецов, которые не отходили от своего капитана ни на шаг, на пир тоже не взяли. Те еще не отошли от позавчерашней каши, да и без Митьки идти на пир категорически отказывались. Правильно делали, другое дело, что новгородцы неожиданно легко согласились, и настаивать никто не стал.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Примерно такой степени паршивости складывались их дела, когда Митька, проснувшись и умывшись, наконец затеял с рыбачками разговор и поведал все как на духу.

— Уходить надо прямо сейчас, — поставил он черту. — Я более чем уверен, что это купцы подстроили покушение, теперь мы им без надобности.

— Не, не сходится, зачем они так рискуют и устраивают такое в Москве сразу после встречи с Царем? За какой надобностью? У них еще ни грамотки на руках, ничего, — сомневался Олешка.