Записки школьного врача - Андрей Шляхов

– Ты слушай, не перебивай. – Марина долила в свою чашку чаю. – Пару дней наш умный завхоз донимал Леонардовну различными служебными записками и докладными, причем не отправлял их по почте, а писал на бумаге и приносил мне, а потом отличился – обматерил родителя, который перепутал его кабинет с директорским…

– За что?

– За то, что тот отвлек его от важных дел. Небось очередную докладную писал. Родитель устроил грандиозный скандал, Леонардовна хотела уволить Михалыча по статье, но он умолил ее не портить ему трудовую книжку и отпустить по собственному желанию. Хотя если в книжке отмечено, что человек проработал где-то всего несколько дней, это по-любому плохой знак…

На улице я вспомнил о том, что сегодня первое апреля, но как разыграть Марину, не придумал. Хотелось чего-то остроумного, а в голову лезли заезженные варианты типа «а у вас вся спина белая».

В поликлинике мне крепко влетело за прошлогодний розыгрыш, в сущности – совершенно невинный. Утром, придя на работу раньше всех, я прикрепил скотчем на стену возле регистратуры объявление, которое напечатал дома:

«Желающие получить бесплатные путевки для трехнедельного отдыха с детьми в санатории „Варадеро“ на Кубе могут записаться у заведующей отделением в 312 кабинете. При себе иметь оригиналы свидетельств о рождении и паспорт».

Ну скажите мне, какие могут быть бесплатные путевки на Кубу? Я думал – почитают люди мое объявление и посмеются. Разве что какой-нибудь простофиля поверит и явится к заведующей…

К заведующей поперли косяком. Не успевал выйти один простофиля, как появлялся другой или другая. И все волновались:

– Путевки еще остались?!

Самые практичные спрашивали:

– А проезд тоже бесплатный?

Очень скоро объявление было сорвано и заместитель главного врача по клинико-экспертной работе Колычева (поликлинический следователь, так сказать) приступила к дознанию, завершившемуся безрезультатно – единственный свидетель, охранник Федор Алексеевич, меня не выдал. И не потому, что любил меня, а потому, что терпеть не мог въедливую и вздорную Колычеву…

– У нас принято разыгрывать друг друга? – спросил я у Марины.

– Ах, сегодня же первое апреля! – вспомнила она. – Нет, не принято. «Пантеон наук» – серьезное, можно сказать, академическое учреждение, какие тут розыгрыши? Так, сотрудники иногда друг дружке письма шлют прикольные. Типа «Поздравляю с праздником-проказником». А что, хочешь кого-то разыграть?

– Там видно будет, – ответил я и свернул в переулок. По устоявшейся привычке мы всегда приходили в гимназию порознь. Блюли, так сказать, нравственность…

Скучно жить без розыгрышей, поэтому ученица девятого «Б» Вика Лябова решила устроить первого апреля что-нибудь этакое, запоминающееся, грандиозное.

Объектом грандиозной шутки стала Викина одноклассница Эльвира Семягина, точнее не сама Эльвира, а ее мать, резко выделявшаяся на фоне других родителей своей эмоциональностью.

На первой перемене Вика незаметно вытащила из Эльвириной сумки ее мобильный телефон, выключила его и положила в свою сумку. Затем она уединилась в туалетной кабинке, откуда позвонила на домашний телефон Эльвиры и как ни в чем не бывало спросила у ее матери:

– Ирина Николаевна, а что, Эльвира заболела?

– Нет, – ответила Ирина Николаевна. – Папа отвез ее в школу…

– В школе ее не было, – сказала Вика. – Поэтому я и звоню.

– Как – не было? – ахнула Ирина Николаевна, явно рисуя в своем воображении всякие ужасные картины, и бросила трубку.

Довольная Вика отправилась в класс, ждать развития событий.

Обеспокоенная мать безуспешно попыталась вызвонить дочь по мобильному телефону, а затем подняла тревогу. Позвонить по директорскому номеру и попросить Марину убедиться в том, на месте ли ее дочь, Ирина Николаевна то ли не сообразила, то ли не посчитала нужным, так как поверила Вике.

Розыгрыш удался, даже слишком. Во время урока русского языка в кабинет ворвались донельзя взволнованные родители Эльвиры и бросились к дочери.

– Эльвирочка, что случилось? – рыдала мать, обнимая и тормоша дочь. – Я чуть с ума не сошла! Папа сказал, что довез тебя почти до ворот…

Отец Эльвиры высмотрел в классе притихшую Вику и спросил:

– Как я должен это понимать?

Разговор продолжился в кабинете Эмили Леонардовны. Вика осмелела (что, в конце концов, ей грозило за «розыгрыш», кроме нотации?) и рассказала все в подробностях, явно гордясь своей изобретательностью.

– Это просто какой-то монстр! – возмущалась в учительской классный руководитель девятого «Б» Гусь. – Бедных родителей чуть удар не хватил, а ей хоть бы что! Стоит, улыбается… Нет, это за пределами моего понимания! И какой расчет – догадалась же украсть у Эльвиры телефон!

– Таковы современные дети, Раиса Павловна, – вздохнула Тамара Ивановна, уже по горло сытая неожиданно свалившимся на нее классным руководством. – У них начисто атрофировано такое понятие, как мораль. Можно все, что хочется. Родители ничего не запрещают…

– Мне родители тоже ничего не запрещали, больше старались объяснить.

– А эти ничего не объясняют.

– Наши родители вообще не занимаются своими детьми!

– Конечно – они же занятые люди! Это мы должны их воспитывать, нам за это деньги платят!

– Не ерничайте, Яков Соломонович, и без вас тошно! Что вы думаете, что Эмилия Леонардовна оставила этот случай без последствий?

– Разве были последствия, Раиса Павловна?

– Да, в виде строгого выговора.

– Вам?

– Ну вы как ребенок! Конечно, мне, не этой же мерзавке Лябовой! Эмилия Леонардовна считает, что я не занимаюсь воспитательной работой в классе, поэтому мои ученики откалывают подобные номера.

– Да, конечно, во всем виноваты педагоги!

– Кто бы сомневался?

– А вы ждали чего-то другого, Раиса Павловна?

– Меня больше интересует другой вопрос – а что собираются делать пострадавшие родители?

– А что они сделают, Алла Маратовна? Вроде бы Эльвира остается у нас, о ее уходе речи не было.

– Я не о том – с родителями этой «приколистки» они сами поговорить не пробовали?

– А что это даст? Эти – выскажут, те – выслушают, может, принесут извинения. Дело в том, что сам поступок не получает должной оценки, а это означает, что подобные «розыгрыши» могут повторяться.

Утром следующего дня вместе с Викой в гимназию явилась ее мать. Явилась с благородной целью – требовать объяснений у Эмилии Леонардовны и классного руководителя.

– Видела я разных нахалок, – сказала мне за ужином Марина. – Но такую… Вместо того чтобы отчитать свою дочь, она стала отчитывать Леонардовну.

– По поводу?

– «Как вы смели устраивать судилище над моей дочерью без моего присутствия?!» Судилище! Можно подумать, что я не слышала, как происходило это «судилище»! Ах-ах-ах! Обидели маленькую! Знаешь, мне иногда так жалко Леонардовну! Она, конечно, та еще зараза, но то, что она терпит от клиентов, мало кто может стерпеть! Это только с виду все такие культурные и интеллигентные, а чуть копни… да еще и денежный фактор – мы вам платим, так извольте стараться! А за что платят? За уроки и питание! Воспитание в цену не входит!

– Ну, здесь ты не права, – возразил я. – Обучение неотделимо от воспитания…

– Если тебе надоест жить, то скажи это в учительской и тебя сразу же порвут на мелкие кусочки, – рассмеялась Марина. – Это у нас одна из самых больных тем, если кто не понял.

– Я все понимаю, но…

– Я не педагог, но понимаю, что воспитание закладывается в семье. Школа может только… ну, отшлифовать, что ли. Но не создать на пустом месте. Поэтому нечего на зеркало пенять, коли рожа крива.

– Сдаюсь! – Я поднял вверх обе руки. – Ты меня убедила! Сама никогда не хотела стать педагогом?

– Нет, не хотела, – усмехнулась Марина. – Когда– то мечтала стать корифеем торговли, а вот педагогом – нет.

– Ты – корифеем торговли? – не поверил я.

– Представь себе! Вспомнить страшно, сколько времени я уделила изучению предложений на рынке труда и рассылке своего резюме по потенциальным работодателям. Мои наполеоновские планы могли претвориться в жизнь только в крупных, ну о-очень крупных фирмах. Первой откликнулась региональная компания, намеревающаяся открыть в столице сеть розничных продовольственных магазинов. После десятиминутной беседы по телефону, больше похожей на допрос пойманного партизана сотрудником гестапо, мне назначили время и дату первого собеседования. Тебе интересно?

– Конечно.

– Неудачи стали сыпаться на меня еще по дороге. Во-первых, на улице стояла жара. А в метро было так душно, что я чуть не сварилась заживо в своем строгом деловом костюме, из-за нейтрального серого цвета как нельзя лучше подходящего для интервью. Чувствуя, как капли пота смывают с моего лица столь тщательно нарисованный образ молодой, уверенной в себе деловой женщины, я похвалила себя за то, что сумела-таки выйти из дома с небольшим запасом времени. Выйдя из метро, я забежала в туалет торгового центра, привела себя в порядок, немного простояла возе кондиционера, запасаясь прохладой, неспешным шагом прошла пешком два квартала и все равно явилась на собеседование на четверть часа раньше. Хмурый охранник, сидевший у входа, дотошно изучил мой паспорт, сверился с одним из списков у себя на столе и буркнул: «Направо по коридору, сто седьмой офис». Дверь оказалась заперта. В недоумении я принялась расхаживать взад-вперед по коридору. Так прошло пять минут, потом десять, потом пятнадцать…