Из жизни молодой одинокой женщины - Ника Энкин

жить с этой «грязной» женщиной, уже излечившись… Она же, зная наверняка, что болезнь принес он, даже не задалась вопросом: откуда? Вероятно, не от жены — там женщины не гуляют. Их и камнями забить можно за это. Значит, еще от кого-то. Таким образом, у него была связь с какой-то Венерой, которая и наградила его одноименной болячкой. Он, в свою очередь, подарил это своей жене, супружеский долг с которой не отменялся. По всей видимости, иммунитет у нее оказался гораздо слабее, чем у любовницы, Леры. Вот такая цепочка… А может, ему просто удобно было сделать Леру «больной», чтобы оправдать себя. Ну да, все же очевидно: лучшая оборона — нападение. Он, узнав о своей болезни и будучи уверенным, что Лера тоже заражена, не желая терять ее решил действовать именно таким образом. А тут — промашка!

Все это она проанализировала гораздо позже… Всегда такая гордая и непокорная, сейчас, в слепом сиянии своей любви к объекту недостойному, она даже не задалась вопросом: откуда? Она продолжала любить, желать и хотела только одного: чтобы он оставался рядом. Во что бы то ни стало. Путем любых прощений, боли и унижений…

Они с доктором идут по пустынным коридорам, где изредка встречаются какие-то люди. Женщина в белом халате пытается завязать беседу с пациенткой в деловом костюме по пути в кабинет, где ей будут вводить лекарство — для профилактики.

«Ничего, потерплю! — говорит сама себе Лера. Она даже не слышит голос женщины, пытающейся как-то сгладить обстановку, успокоить ее. — Зато сто процентов уверенности, а так — всплывет еще где-то, бродящий. Кто знает?»

В кабинете присутствовала еще одна женщина. Леру уложили на кушетку.

—

Не волнуйся, все будет хорошо. Потерпи немного, это больно, очень сильная концентрация лекарства! Реакция у каждого разная. — врач присела рядом с Лерой. — Я рядом.

Такого непонятного состояния Лера не испытывала за всю свою жизнь — даже, когда рожала. Острая боль во всем теле. «Умираю» — проскользнуло в сознании. Прилив жара и… она потеряла сознание.

—

Все позади, открывай глазки, — она увидела испуганное лицо врача, держащую в руке ватку возле ее носа. — Такая у тебя реакция. Во второй раз будет уже гораздо легче…

Страна готовилась к Новому 1997 году. Люди закупали подарки, бегали по магазинам, елочные базары заполонили Москву. Это был первый Лерин Новый год в своей квартире. Более того, Новый год с любимым человеком — двойной праздник. Она даже не хотела задумываться, сколько перенесла боли и страданий по его вине за последние всего два месяца. Боли, которой не было в ее жизни до этого никогда и, может быть, не было бы, если бы она не встретила на своем пути этого человека. Надо чем-то жертвовать, — говорила себе Лера. И продолжала жертвовать. Даже не подозревая о том, что может быть кто-то свыше предупреждает ее о более серьезной опасности с его стороны и посылает эти испытания для того, чтобы задуматься: а стоит ли с ним жить дальше. Расстаться с Тельманом по собственной инициативе? Никогда!

Она, столько лет будучи одинокой, нелюбимой и не нужной ни своему мужу, ни кому бы то ни было еще, упивалась моментами их совместного проживания: его рубашки и костюмы у нее в шкафу, бритвенные принадлежности в ванной на полочке, ботинки в коридоре и он сам, с ней. И не важно, что они делали: смотрели вместе телевизор, разгадывали кроссворд, сидели на кухне или занимались любовью. Важно другое — человек, которого она любит, был с ней. Пусть даже не муж. Такова женская суть: «был бы милый рядом, а уж за ценой я не постою».

Новогодняя ночь прошла по сценарию, продуманному Лерой. Красиво украшенный журнальный столик на двоих, свечи, шампанское… Даже телевизор — посредник, через который каждая семья имеет возможность поднять бокалы в Новогоднюю ночь под бой курантов на Красной площади, ими не включался. Они принадлежали друг другу в эту ночь и не хотели нарушать идиллию: она — как долгожданный подарок, самый большой, который только можно пожелать. Он… Кто знает, что чувствовал он?

На следующий день Лера отправилась за Мишкой к свекрам. Вернувшись домой и открывая дверь, услышала телефонный звонок.

—

С Новым Годом, малыш! — услышала она голос Игоря.

—

С Новым…, — оторопела она, ожидая услышать голос Тельмана, который отправился к друзьям.

—

Может, увидимся сегодня-завтра? Как у тебя со временем? Я уже успел соскучиться…

—

Вряд ли что-то получится, — ответила Лера. — Я не одна сейчас, ты же знаешь, да и ребенок со мной.

—

Жаль…, — протянул он. — а мы тут на турбазу собираемся, думал — ты сможешь поехать.

—

Как-нибудь в другой раз, — ответила Лера и положила трубку.

Ей не понравился этот звонок… Он прекрасно знает, что она сейчас с Тельманом, но тем не менее звонит ей домой. А если бы трубку взяла не она? Зачем ей лишние разговоры…

И, как в подтверждение ее мыслей, в тот же день произошел очень неприятный индидент.

—

Лера, это что? — поинтересовался Тельман, заходя на кухню и протягивая ей кусочек цветной бумажки. — Я нашел это случайно, под подушкой от мягкой мебели.

—

Не знаю, — ответила она, хотя прекрасно знала и что это, и откуда оно там оказалось. Обертка от резинового изделия

, которым пользовался Игорь в тот единственный раз, когда ночевал у нее в квартире.

В ту ночь они обыскались кусочка недостающей обертки… И вот, в самый неподходящий момент, именно Тельман должен был найти его.

—

Как это ты не знаешь? Мы ведь с тобой не пользуемся ими.

—

Серьезно, я без понятия, откуда он там взялся. Может, с давних времен? — Лера никогда не умела врать и не знала, как извернуться в данной непростой ситуации. Ей казалось, что у нее горят щеки, но она мужественно выдержала взгляд любимого человека.

—

Нет, с давних времен не может быть. Мы уже поднимали это кресло, — горячий кавказец сверлил ее глазами.

—

Не смотри на меня так, дырку прожжешь. Я правда не знаю. Ты хочешь сказать, что я приводила сюда кого-то? — она не находила, что соврать.

—

Я ничего не хочу сказать — я хотел бы знать, откуда она оказалась здесь.

—

Ну хорошо, — вздохнула Лера. — в твое отсутствие я давала ключи одной замужней подруге в рабочее время… Ей надо было встретиться кое с кем. Наверное, они забыли…

—

А почему ты мне сразу не сказала об этом? Зачем скрывать