Русалочка - Вероника Карпенко

в желтоватых зубах. И хвастался, что вот-вот обзаведётся жилплощадью в центре. Дядь Вася много чем хвастался! Например, тем, что сумел переспать с негритянкой в году этак «дцатом». И теперь несказанно гордился, что где-то растёт его сын — плод дружбы народов.

— Это дядь Паша, — рассекретилась Таня, поняв, что сестрёнка с готовностью перечислит всех, кто годится ей в дяди.

Леська задумалась:

— Я такого не знаю!

Таня бросила взгляд на часы:

— Ты меня поняла? Двери не открывать! Отбой в десять. У меня есть ключи.

Леська мотнула ногой, качая свою «колыбель». Первое время сестрёнка недоумевала, зачем уезжать. «Когда мы вернёмся домой?», — этот вопрос звучал ежедневно. Таня ей отвечала, что скоро! Хотя сама не имела понятия. Отчим воспринял в штыки переезд. Он извинялся, божился, что больше «ни-ни». После стал угрожать ей законом, неприкосновенностью родительских прав. Таня сказала, что он их лишится, если только попробует им навредить. Леська скучала, но выбора не было! Оставаться там было небезопасно.

Они условились не ставить маму в известность. Её состояние в последнее время стабилизировалось, и любые неврозы могли бы ухудшить его. Тут-то Леська и проявила свой стоический героизм. Держать язык за зубами ей было труднее, чем Тане. Ещё бы! Одно только «кресло-качелька» стоило сотни восторженных слов.

— А ты на свидание? — спросила Олеська.

Таня кивнула, поправляя чулки. Нейлон, пронизанный сеточкой, податливо растянулся. На ней было маленькое чёрное платье, маленький чёрный лифчик и маленькие чёрные трусики. Соблюдая «инструкции», Таня одевалась согласно дресс-коду. Достаточно откровенно, но не пошло. Чтобы, глядя на неё, мужчина не мог сказать однозначно: шлюха она, или просто красивая девушка?

Рогозин хвастался Таней! Наблюдая, как собеседники млеют в попытках её впечатлить. Кто вином угостит, кто поведает небылицу. Пару раз, когда Рогозин «отходил на секунду», конкуренты пытались занять его место. В конце вечера он непременно просил рассказать, что происходило в его отсутствие. И Таня с готовность делала это.

— Когда ты покажешь его? — «нытным» голосом пропела Олеська.

— Кого? — бросила Таня, поправляя укладку. Волосы рыжими завитками спускались ниже лопаток. Напора её красоты не сдерживал даже обруч.

— Своего Димку! — пояснила сестра.

Таня ей не ответила. Взгляд её в зеркале помутнел. И боясь, что тушь потечёт, она запрокинула голову. Спустя пару вдохов слёзы вернулись обратно, в её организм. Думать про Димку было непросто! Но она вспоминала его постоянно. Ночами — беззвучно рыдая в подушку. И днём, ища в толпе незнакомых людей. В последний раз в больнице ей сообщили, что пациент был выписан. Его телефон молчал, а адреса Таня не знала. Да если бы даже и знала? Пойти к нему после такого…

В памяти были свежи его слова, брошенные в спину. Они воткнулись в неё, будто нож! И с тех пор Таня так и носила его в себе. Иногда получалось забыть. Но одно неосторожное движение, и боль с новой силой вонзалась ей между лопаток.

— Ты не Русалочка, ты пустышка! Красивая снаружи, а внутри ничего, — произнёс Димка.

— Дим, я хотела тебе рассказать, просто…

— Просто что? Смелости не хватило? — Димка откинулся на подушку. Бинты уже сняли, и свеженький шрам красовался над левой бровью.

— Я не знала, что так получится, — она виновато пожала плечами.

В одном он был прав: внешность обманчива! Ведь именно в этот момент за маской наигранного равнодушия сердце её разрывалось от боли. Таня и вправду не знала, что её предложение «сделать паузу» Димка воспримет так однозначно. Она попыталась его вразумить, объяснить, что волнуется! Но разумные доводы в этот раз оказались бессильны.

— Хватит вешать лапшу, я не тупой! Либо рассказывай всё, как есть, либо…, — он замолчал.

На долю секунды у Тани забрезжила мысль — рассказать ему всё. Но из зол она выбрала меньшее.

— Я помирилась с бывшим, — произнесла без запинки.

Димка смотрел на неё, ожидая, когда последует смех. Как бывало обычно, если они «разводили» друг друга.

— Значит, я был нужен для утешения? — он усмехнулся.

Нога была в гипсе, но рядом с постелью стояли два новеньких костыля. Димка уже научился ходить, опираясь на них. И даже устраивал гонки: кто быстрее добежит до столовой. Там они ели котлету, одну на двоих. И он всегда отставлял ей чуть больше…

Таня взяла себя в руки. Идти с такой «миной» к Рогозину было бы опрометчиво. Её чувство долга росло на глазах! Он вызволил её из тюрьмы, без лишних вопросов позволил остаться. Он мог точно также, без лишних вопросов, выгнать пинками под зад. Но пока эта манна небесная длилась, Олеська была в безопасности. И Таниным долгом было оплачивать этот сомнительный мир.

Глава 35

Ещё один скучный ужин подошёл к концу. Ещё один зеркальный лифт поднимал их наверх. Где для них был приготовлен ещё один фешенебельный номер. Рогозин открыл дверь электронным ключом и вошёл. На виду у своих собеседников он вёл себя как истинный джентльмен: протягивал руку, отодвигал стул в ресторане, открывал перед ней дверь. Но вне поля зрения посторонних всё его рыцарство куда-то девалось! Он уставал притворяться, и становился собой. Равнодушным, расчётливым и деловым.

Таня молча вошла и разулась. Пальцы ныли от каблуков, в голове чуть шумело от пары бокалов вина. Рогозин дозировал норму спиртного, умело доводя её до «кондиции». Алкоголь и правда раскрепощал, и терпеть его извращения было чуточку проще. Больше других он любил позу «сзади», которая позволяла ему не смотреть ей в глаза. Он обожал распускать её волосы, чтобы затем использовать их как «поводья». Периодически он порол её, сложив вдвое тяжелый ремень. Но всегда умудрялся пройти по краю! И даже когда бил по лицу, то не оставлял синяков.

Стоило отдать должное, Рогозин её многому научил. Раньше Таня понятия не имела, насколько гибким может быть её тело. Все её знания в области орального секса ограничивались быстрым отсосом. «Взять в рот» уже означало — пойти на уступки! О том, что бывают различные техники, Таня не знала. А теперь, спустя пару месяцев практики, она изучила их все. Правда, единственным опытным «образцом» оставался Рогозин. Близость с Димкой, о которой она так мечтала, теперь стала несбыточной.

«Может и к лучшему», — думала Таня, представляя, как было бы больно, успей они с ним переспать.

Рогозин скинул пиджак. Вслед за ним на кровать полетел его галстук. Он, как бывало обычно, расстегнул пуговицы на рубашке. Такая «прелюдия» обозначала, что под брюками у него уже всё стоит. Таня